ПТСР: реальность и прогнозы
Недавно на одном из новостных каналов услышал информацию, касаемую времени, в течении которого на земле не было войн, военных конфликтов после окончания Второй мировой войны. Цифра меня крайне озадачила: как оказалось, боевых действий не велось аж целых 27 ДНЕЙ! По окончании ВОВ советская, а ныне Российская Армия воевала в 20 странах мира, в некоторых по несколько раз.
Лаос, Вьетнам, Йемен, Египет, Сирия, Мозамбик, Камбоджа, Кипр, Ангола, Афганистан, ирано-иракская война, Ливан и снова Йемен. Это неполный список стран, где в составе ограниченных контингентов находились военнослужащие, в основном в качестве военных советников, за исключением Афганистана. Затем война в Чечне… На данное время сотни тысяч военнослужащих принимают участие в специальной военной операции на Украине.
Что нам, обществу, родным и близким, специалистам ожидать по ее окончанию? Вопрос отнюдь не праздный. Работая психотерапевтом в госпитале инвалидов Великой отечественной войны, а через мои руки прошло более пятисот ветеранов и инвалидов Афгана и ликвидаторов аварии на чернобыльской АЭС, могу с уверенность заявить, что «афганский» и «чеченский» синдромы будут дополнены неким «новообразованием», под названием, как вариант, «украинский». Сегодня это звучит абсурдно, но, следуя логике и следя за событиями в зоне СВО, прогноз может быть весьма неприглядным.
Так, по различным данным, опубликованным по прошествии десяти лет по окончанию войны во Вьетнаме, самоубийством покончили жизнь от 43 до 110 тысяч ветеранов. Данных по такого рода статистике, касаемых военнослужащих, принимавших участие в афганской войне, я не нашел. Однако, ту клиническую картину, которую я наблюдал, работая в госпитале, ответственно заявляю, что нам, специалистам, обществу, придется столкнуться с «эпидемией» обращений за медицинской и психологической помощью со стороны ветеранов СВО. В первую очередь это могут быть посттравматические стрессовые расстройства, в том числе и комплексные.
ПТСР, как психогенное новообразование в виде отсроченных состояний насчитывает до пятнадцати симптомов, некоторые из которых напрямую коррелируют с понятием экзистенционального кризиса: вина выжившего, депрессивные расстройства, пролонгированная реакция горя, тяжелый пролонгированный стресс, расстройство адаптации, «flash back» до состояний ярких и интенсивных галлюцинаций. Данные переживания продолжаются аномально длительный период по сравнению с ожидаемой социальной и культурной нормой. При этом может наблюдаться стойкая и всеохватывающая грусть и тоска по факту смерти боевого товарища, трудности принятия смерти, ощущение потери части самого себя, злобу в отношении потери, суицидальные мысли.
Отношение к смерти, в том числе и к собственной – это философский вопрос, дилемма? Данная тема всегда занимала важное духовное значение и относится к экзистенциональным вопросам. В любой религии идеи смерти отводилось одно из главных мест, вероятно для того, чтобы оптимизировать и уменьшить естественный страх перед смертью. Именно страх смерти чаще всего и является тригером для такого серьезного заболевания, как посттравматическое стрессовое расстройство.
В данной статье моя цель – исключить сравнение философских систем, религий и религиозных течений по этому вопросу. Но вот то, что идея непредвзятого и беспристрастного отношения к собственной смерти, как важное зерно – должно быть посеяно, культивировано и затем постоянно поддерживаться, это несомненно. И не просто в виде теоретической предпосылки, а в виде искренней веры.
Кроме религиозных институтов, этим вопросом должна заниматься и практическая психология. Изучение, внедрение различных видов психотерапии, психотренингов и психотехник, особенно для категории людей, работающих в рискованных условиях: военных, полиции, росгвардии, ЧС, пожарных и т.д. В этих ведомствах пока только говорят о психологической разгрузке и не более.
Недавно появилось сообщение в СМИ, касающееся реабилитационных мероприятий военнослужащих, находящихся в зоне СВО. Речь идет о старшем офицерском составе и генералитете. Не берусь судить, но, имея за плечами боевой опыт войны в Афганистане, предположу, что полковники и генералы находятся далеко от передовой линии и звуки стрельбы, равно, как и раскаты разрывающихся снарядов, слышат из блиндажей и заглубленных укрытий. Об этой категории лиц и шла речь в той публикации, о которой я упомянул выше. По факту необходимо работать с теми, кто действительно получил боевые травмы и не только ранения, контузии и увечья, но и имеет реактивные и отсроченные следствия психических боевых травм.
На Западе давно изучается влияние психической травмы на человека, создаются различные теоретические модели посттравматического стрессового расстройства, способы лечения. Но и там ведется спор, существует ли такой синдром, как ПТСР. В России, на мой взгляд, изучение данной проблемы только начинается.
А ведь Россия одна из стран, где посттравматический синдром встречается чаще, чем где-либо. Включите телевизор, намеренно и специально просматривая сводки по количеству происшествий, стихийных бедствий, катастроф, в том числе природных и техногенных, обстрелом мирных городов со стороны ВСУ и вам станет понятен «качественный преобразователь» восприятия человеком наличествующих стресс факторов, влияющих на психику человека. Если следовать официальной статистике мы понимаем, что фиксируются не все происшествия и трагедии.
Что происходит с людьми, их психикой, которые были участниками и просто свидетелями событий, выходящих далеко за рамки адаптационной нормы? Кто-то может только догадываться, мы же, специалисты утверждаем, что вероятность формирования синдрома ПТСР достигает 50 и более процентов. А подобных событий каждый день происходит огромное количество. Вспомните частичную мобилизацию. А количество раненых, инвалидов и погибших на СВО? Трагедии близких, которые проживаются в связи с утратой кормильца? Ведь тех, кто там находился и находится, убивает не только пуля или осколок снаряда, но и пережитый страх, и психическое напряжение, и страх неопределенности.
Как влияет психотравмирующая ситуация на человека, на его психологическое, эмоциональное, ментальное и духовное здоровье, на его дальнейшую жизнь? В формате данной публикации я делаю акцент именно на боевых травмах, полученных при исполнении служебного и воинского долга. Долга перед Родиной, с ответственностью за будущее своих близких, родных, без преувеличения, государственности, как таковой.
В последние десятилетия мы были избалованы иллюзией безопасности, многие пребывают в уверенности, что сводки из зоны боевых действий – это лишь репортажи военкоров по ТВ. И, с одной стороны, это правильно, когда человек может расходовать свою энергию на развитие и самореализацию, но с другой стороны, попадая в ситуацию реальной опасности, когда интеллект уступает место стремлению к выживанию, цивилизованный человек теряется и затем, вполне может «сломаться» психологически, морально, как говорится, пасть духом.
Что же необходимо предпринимать, чтобы противостоять, предположу, эпидемии психических расстройств по окончании СВО, минимизировать последствия боевых психических травм, их отдаленных последствий? Работая в военном госпитале, проводя группы психологической коррекции, целевой аудиторией в которых были «афганцы» и «чернобыльцы», я наблюдал все имеющиеся симптомы посттравматического расстройства по прошествии десятилетий по окончанию войны в Афганистане и ликвидации последствий на чернобыльской АЭС.
Стойкое изменение личности вследствие воздействия боевого травматического стрессора, иногда с необратимыми негативными последствиями, тяжелый пролонгированный стресс с множественными или повторяющимся «flash back», событиями, избежать воздействие которых не представляется возможным, когнитивный диссонанс между «я – герой?» или «я – убивал и значит убийца?», разрушают ядро личности, приводя человека на больничную койку, в том числе психиатрических клиник.
Проводя параллели на основе имеющегося опыта работы с травматиками, посттравматиками ветеранами боевых действий и понимая, как работают архаические виды психических защит вызванные крайней тяжестью стрессора, предположу, что специалистам, занимающимся ПТСР и его отдаленными последствиями работы хватит минимум на ближайшие два-три десятилетия.
Практический психолог В. Косинцев
Автор: Косинцев Владимир Георгиевич
Психолог, Супервизор, Коуч Ментор Консультант
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru