Лицо у бойца было обветренным и потемневшим – обычное дело. Иногда он медленно поднимал к небу усталый взгляд…
Тоже – понятно.
Сержант Михайлин щелчком выбил сигарету из пачки, вполголоса выматерился: зажигалка вспыхнула слабой искрой. Игорь отвернулся от ветра, – чтоб прикурить от этой, едва заметной, искры.
Протянул открытую пачку бойцу. Он кивнул, взял сигарету. Затянулся сразу. Сквозь дым взглянул на Игоря:
- Узнал, значит.
- Узнал.
- Давно не виделись.
- Давно. Тогда, в четырнадцатом, я в пятый перешёл… А ты девятый окончил. Вы с матерью тем же летом уехали. Вот с тех пор и не виделись.
-Воюешь, значит… – усмехнулся темнолицый боец.
-Ты тоже… воевал.
-Что ж, – выходит, ты один нашу группу – шестерых! – взял?...
-Не один. Малый вон со мной.
Малый – позывной Ромки Иванцова, девятнадцатилетнего водителя артиллерийского расчёта.
-К ордену, значит, представят.
- Представят – получим.
-Устали мы. Несколько дней и ночей пробирались к границе. Глаз сомкнуть не пришлось ни на минуту. И оставалось-то… А здесь безлюдно. И – темнеет. Поэтому и решили присесть, передохнуть малость.
Боец незаметно измерил глазами расстояние до яра, что будто бы выбегал из балки в степь.
Малый, казалось, дремал на ступеньке машины. И вдруг приподнялся: едва уловимое движение бойца насторожило его. Михайлин тоже тронул калаш. Негромко и кратко посоветовал:
-Не дури, Юрка.
Юрка ухмыльнулся:
-Что, – так и выстрелил бы? Из калаша – мне в спину?
-А ты бы удивился?
-Родня всё же.
-Помню.
- Как на рыбалку… на ставок за Мельниковой балкой ходили, – помнишь? Ты тогда терновой колючкой ногу пропорол. Я тебя до самой дороги на закорках тащил: родня всё же. А там шахтёры со смены шли. И крёстный твой, Павел Алексеевич. Забрал тебя у меня. Он, кажется, горным мастером был?
-Был.
-Живой?
-Ещё в четырнадцатом погиб. Под Краснодоном.
-Так, значит… Война. Ты это, Игорёк... – Юрка помолчал. Голос его вдруг охрип: – Отпусти.
Михайлин достал новую сигарету.
Малый сладко потянулся:
- Заводить, командир? Ехать пора: этих вот… к месту пристроить надо.
В полутёмном кузове сидели пятеро мужиков.
Юрка кивком головы указал на мальчишку:
- Его, что ли, боишься? Или – стесняешься? – Криво усмехнулся: – Он, конечно, прыткий: оружие наше в момент в кабине запер. Даа… Устали мы.
В разговор сержанта Михайлина с пленным главарём украинской диверсионно-разведывательной группы вмешался Ромка Иванцов:
- А нам что: усталость твою пожалеть? Может, – тебе баню со стопариком самогонки организовать? Чтоб выпил с устатку? Постель чистую, может, постелить? Вы чего шли к границе?! Куму проведать? – Ромка кивнул на кабину: – Винтовки с глушителями и с прицелами с собой прихватили, – чтоб куме похвастаться?!
-Когда ж они… – вот такие, – выросли? – вздохнул Юрка. – Молоко мамкино на губах не обсохло… А он – в плен нас. Ему бы по кустам в войнушку играть.
-За войну и выросли. Оттого и не играют по кустам – в войнушку-то.
- Даа… – выразительно протянул Юрка. – Брат на брата, выходит. Мы ж с тобой, Игорёк, двоюродные. А матери наши – сёстры родные. Выходит, – брат на брата…
- Выходит. Ты только заметил?
-А как же кровь, Игорёшка?.. С кровью – как?
- Тебе ж малый сказал. Винтовки для чего у вас? Чтоб лучше про родную кровь думалось?
- Не отпустишь?
-Сказано: не дёргайся, Юрка.
- А жить как потом будешь?.. С грехом таким, – как жить будешь, Игорёк? Братья же мы. А ты меня… сдать готов. В расход? (В расход – просторечное. Означает – приказ расстрелять, – примечание автора).
Ромка Иванцов при слове «в расход» презрительно… и – явно сожалеюще сплюнул:
-Вы у нас в плену – как в санатории! Первое, второе, и – компот! И хлеб белый! И – медицинское обслуживание!
Михайлин негромко заметил:
-Про грех вспомнил, Юрка? Набожным стал.
- Братья же мы.
- Ну, какие ж мы с тобой братья. Ты, Юрка, предал своих братьев. Меня, Павлуху с Димкой, – они тебе тоже двоюродными были. Оба под Авдеевкой погибли.
-Я – за украину!
-А что с твоей украиной?
-Чтобы жить свободно! Независимо!
-Ещё – про самостийно забыл.
-Да! Мы так и будем жить!
-Самостийно и независимо… или – как там у вас? Нэзалэжно?..
- Правильно понимаешь!
-Я и другое, Юрка, понимаю. Вам нэзалэжнисть из-за океана и из европы пообещали? Райскую самостийно-нэзалэжную жизнь пообещали, – ещё весной четырнадцатого, когда вы бомбили Луганск и Донецк? За это вам рай пообещали? Зря рассчитываешь, что предательство оплачивается раем.
- Мы своё получим!
-Кто ж сомневается. Получите. Сполна, – заверил Юрку Малый.
-Ну, давай, Юрка, посмотрим, что вы получите, – предложил Михайлин. – Что получите, и – за что. Помнишь день,– когда наши разъе… ашили дамбу на Северо-Крымском канале, что ваши соорудили ещё в четырнадцатом? Чтоб Крым без воды оставить. Дамбу наши разъе… ашили, и дали воду на Крым. Помнишь этот день?
-Это ты – к чему?
-К тому, Юрка, что вся война в тот день и закончилась, – в тот самый, когда началась. Наши не только под Херсоном были, а и под Киевом. А дальше – тебе рассказать, чьим оружием вы стали воевать? Вы ж предательством своим платите, – за то, что вам поставляют вооружение. И вы его – против Донбасса. Ты мне про наше с тобой братство будешь рассказывать?
- Братья же мы.
-А предательством, Юрка, вы не рассчитаетесь, – с вашими господарямы (хозяевами). Вы сильно им задолжали, господарям вашим. Малый прав: вы сполна получите. Или ты и правда считаешь, что ващи европэйськи та амэрыканьськи друзи только и думают, как устроить вам нэзалежный рай?..
-Они нам помогают,– добиться поставленных целей.
- Ваши цели им – до… У них – свои цели. Например, крупнейшее месторождение лития на Донбассе. Это – кроме нашего угля, в том числе – коксующихся марок. В мире таких нет. Ещё их, господарив ваших, очень интересует Азовское месторождение циркониевых руд. Много кое-чего интересует… и волнует их на Донбассе. А ты – про незалежнисть. Сдалась им ваша независимость, – вместе с вами. Они вас одноразово используют. Ну, к примеру, как… – Игорь покосился на Ромку, – ты понял. Вам, Юрка, побеждать никак нельзя.
-Это почему?
Михайлин усмехнулся:
- А ты представь, как вам придётся рассчитываться за все их танки, ракеты… и прочую ху…ню. Независимость, говоришь?.. Они вам обещают богатое независимое государство? За свои вшивые танки – а своих у вас и таких нет… – они вас поставят… и будут иметь, – как хотят и сколько хотят. С учётом всех своих европейских ценностей. Да ты не переживай, – посочувствовал Игорь. – Вы всё равно не победите. Вы – вся ваша украина – за восемь лет с одним Донбассом не справились. Не победили Донбасс ваши карательные батальоны. Куда ж вам теперь победить. А выход есть.
- Какой… выход?
-За Донбассом – Харьков, Одесса. Волынь и Галычыну вы сами отдадите. А в Киеве – Переяславскую Раду. Хорошенько поклониться – вы ж умеете! – Москве, чтоб спасла вас… от долгов.
Юрка помолчал.
- Не отпустишь, значит.
- Догадался.
-Не взял бы ты нас… Не взяли бы вы нас, – с твоим Малым. Устали хлопцы… Даныло ногу повредил, – перелом, кажется… Полдороги пришлось нести его.
- Не растерялся Даныло,– улыбнулся Ромка. – Какой там перелом! Вывих. Так, – чуть-чуть. Я уже вправил. И перебинтовал голеностоп. У меня Полька, сеструха, в травматологии работает, – научила. За милую душу дотянет до места твой Даныло.
-Да и… если честно, – не тот народ оказался, – признался Юрка.
- Что так? –сочувственно полюбопытствовал Иванцов. – Плохо подготовили диверсионно-разведывательную группу?
-Не тот народ, – повторил Юрка. – Я их насквозь вижу. Держали это в голове: если что, – в плен сдаться. Вояки, – мать их…
- Заводи, Иванцов, – приказал сержант Михайлин. – Ты, Юрка, с нами, в кабину.
-Братья же мы…
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)