17.11.2108г.
Было ещё довольно темно. Только-только начали теплиться предрассветные сумерки. Если бы не сияние «Пелены», думаю, видно бы вообще ничего не было. Полный штиль. И дикий холод. Мы с бригадой парней стояли возле вокзала, просматривая фронт работ, что наворотила нам метель за прошедшую ночь.
- Давайте уже быстрее начнём, - предложил один из ребят, хватая лопату, - Так описаться можно.
Дорогу до туалета прочистили быстро. Снег был лёгкий, как пух. Я не отставал от молодых и орудовал лопатой, как все. Такая утренняя разминка, да ещё и на крепком морозе, бодрит как ничто другое. Когда вернулись на вокзал, все мы были в тонусе и готовы к боевым подвигам. Девочки, тем временем, успели приготовить завтрак.
Завтракали мы с Сергеем опять вдвоём, дождавшись, пока все дети поедят и разойдутся. Это становилось неким негласным правилом. Создавалось меньше толкотни, и можно было спокойно поговорить, с глазу на глаз.
- Возьмёшь с собой Семёна и Антона. Они одни из лучших. Жаль Андрей не в форме. Но, думаю, втроём справитесь. Сегодня лютый мороз на улице. Зверьё должно попрятаться.
- Как Андрей?
- Завтра, край послезавтра, уже вернётся в строй. Биорегенеративные нити прижились хорошо. Шрамов даже не останется. В течении суток должны полностью рассосаться под кожей, будет как новенький. Тут в медкабинете оказались на редкость качественные материалы, БРНки с дезинфицирующей и обезболивающей пропиткой. Хоть с чем-то повезло, - Сергей размотал свою правую руку. Она была вся в рубцах. Мизинец и безымянный палец отсутствовали. Но отвращения своим видом рука не вызывала, - Видишь, как быстро регенерируют ткани, - он попытался сжать оставшиеся пальцы, ему это с трудом, но удалось, - А вчера согнуть не мог. Эх, прогресс не стоит на месте.
Сергей не стал заматывать руку, а положил её на подоконник.
- Пусть подышит! Коже полезно.
- Всё хотел спросить, что у тебя с ногами-то?
- На последней вылазке зацепило. Шесть лет назад. Илюха меня тогда вытащил, - Сергей замолчал, вспоминая былое, - Дело прошлое. Ты-то как? Готов ещё раз помочь боевым товарищам? Вся надежда только на тебя!
- Ты спрашиваешь меня, готов ли я сунуть голову в петлю, Сергей. Я всегда готов помочь. Но умирать я пока не собираюсь. Расскажи, что ты придумал, а там посмотрим, что я могу сделать.
- Самый простой вариант, одеть тебя поплотнее. В комнате охраны есть пара спецкостюмов силовиков. Они тяжёлые, конечно, зато материал прочный, укреплён углеводородными нитями. А главное - это наличие шлема. Оденешь кирзы, ватники, куртку шлем… не должны прокусить. Но есть ещё и второй вариант.
- Всегда есть два выхода, - усмехнулся я, - Даже когда тебя съели. Да?
- Шутишь – это хорошо. Так вот, твоя одежда.
- Что моя одежда?
- Наталкивает на второй вариант. Если разъярённый пёс не смог прокусить её, то крысы подавно не смогут. Однако, не посылать же тебя в брюках и пиджаке на ужин к крысам. Поэтому попробуй поискать чего в своём вагоне. Никто из нас там находиться не может долго, а ты, думаю, справишься. Это же вагон. Там должна быть спецовка какая. Раз уж судьба подарила нам тебя и вагон, надо этим пользоваться.
Сергей достал из кармана пачку сигарет и закурил.
- Здравствуйте, Герман! – Антон просто сиял от восторга, - Я так рад с Вами познакомиться! А правда, что вы в одного десять собак убили? И раны у Вас затягиваются за секунду, как у супергероя? А одежда Ваша не пробивается пулями?
Я прокашлялся, не зная, что ответить.
- Отстань от него! – прервал восхищения Антона Семён, - Здравствуйте, Герман. Вы готовы?
- Давно готов. Идёмте.
После плотного завтрака чистить снег было тяжелее. Но, как оказалось, вагон стоял не так далеко от того места, где чистили с утра, так что добрались мы до него довольно быстро. Ещё на подходе к вагону стало заметно, как мальчишкам становится страшно, я же не чувствовал ничего. Последние метры до входа я чистил снег уже один. Мальчикам надо отдать должное, они были жутко напуганы, но не оставляли меня одного, держась в поле зрения.
Когда до вагона оставалось полметра, вагон чуть заметно завибрировал, дверь просто исчезла, растворилась, открыв мне проход в стене. Снег, висевший над дверью, упал на пол и мгновенно всосался в покрытие, не оставив следов. Я вошёл. Проём за мной тут же превратился в глухую стену.
Внутри вагон был пуст. Просто пустая светлая коробка без окон и дверей.
- Доброе утро, Герман Валентинович, - прозвучал у меня в голове приятный женский голос. Я точно понимал, что он только у меня в голове. Вокруг было так же тихо, как и минуту назад. Я попробовал ответить так же. Мысленно.
- Доброе, эм…
- Зовите меня Проводник!
- Ты искусственный интеллект?
- Мне не нравится такое определение. Но больше всего я подхожу именно под него. Присаживайтесь.
Передо мной возник диван. Просто вынырнул из пола. Выглядел он футуристично.
Я присел. Диван тут же анатомически подстроился под мое тело, стало необычайно удобно. Как будто бы я не сидел, а парил в воздухе.
- Дети снаружи, почему они боятся подойти?
- Включён охранный режим.
- Но ты впустила Илью сюда.
- Да, анализ его психоэмоционального контура меня устроил, я приняла решение впустить его, так как Вы не смогли бы прийти в сознание, находясь тут. По инструкции Вам надо было покинуть помещение вагона.
- Кто же заложил в тебя эти инструкции?
- Отец.
- Что за Отец? И раз он заложил охранный режим, почему я ничего не чувствую?
- Вы забиты в базу, как администратор. Отец велел наделить Вас полными правами. Моя задача выполнять все Ваши распоряжения.
- Любые?
- Все, которые входят в мои возможности.
- А что входит в твои возможности?
- Более тысячи универсальных задач, плюс возможные комбинации. Вам перечислить все?
- Нет. Тысячи задач можно вечность изучать. Можешь впустить ребят снаружи сюда?
- Разумеется. Пропустить их разово или дать постоянный допуск?
- Постоянный.
- Выполняю.
По вагону прошла еле уловимая глазу дымка, и стена образовала дверной проём.
- Постоянный доступ данным людям открыт.
Я подошёл к проёму и позвал детей внутрь вагона. Боязливо озираясь, они направились ко мне. Однако, зайдя в вагон, их как подменили. От страха не осталось и следа. Они с интересом обошли вагон, восклицая на каждом шагу: «Ух ты!». Особое их внимание привлёк диван.
- Можно присесть? – спросил Семён.
- Конечно!
Дети, засунув пистолеты в кобуру, тут же прыгнули на диван и принялись восторженно ёрзать на нём.
- Ты что с ними сделала?
- Я взяла на себя смелость подкорректировать их эмоциональное состояние. Сейчас они полностью забыли о страхе и испытывают восторг.
- Спалишь им все мозги!
- Изменение эмоционального состояния пси-волновым воздействием никак физически не влияет на организм человека. Стоит им покинуть зону пси-излучения, всё сразу придёт в норму.
- Ага. Оно и заметно! Особенно по поведению детей и взрослых на станции.
- А вы с кем разговариваете, Герман?
Мальчишки смотрели на меня, удивлённо приоткрыв рты. Не привыкший общаться мыслями, я незаметно для себя перешёл на обычное общение. А Проводник продолжала отвечать мне непосредственно в моей голове.
- Вы не слышите её?
- Кого?
- Проводник! Сделай так, чтобы дети тоже слышали наш разговор!
- Устройства вывода звуков в комплектации данного вагона отсутствуют. Для вывода звука надо подключить к системе вагона наружные динамики.
- Какое ещё подключение наружных динамиков? Откуда у нас они с собой? Не юли, железяка! Ты можешь влиять на психику и считывать эмоции, не говори мне, что ты не можешь подключить детей к нашему мысленному разговору.
- Для получения доступа к ТеСвА они должны обладать правами администратора.
- Что такое ТеСвА?
- Телепатическая связь с администраторами.
- Так дай им права администрации.
- Должна предупредить, крайне не рекомендуется давать такие права посторонним, Герман Валентинович. Особенно детям.
- Это мои друзья, железяка! Дать им права администратора! Немедленно!
Голос в голове вздохнул совсем по-человечески:
- Выполняю сканирование. Завершено. Энергоконтуры Петрова Семёна Владимировича и Шкурко Антона Павловича успешно сохранены в базе администраторов. Здравствуйте, мальчики, я - Проводник.
Мальчики вздрогнули, услышав голос в голове, но современных детей чем-то удивить сложно, спустя мгновение они уже были увлечены разговором с ИИ:
- Здравствуйте! – прозвучал голос в голове Семёна.
- Здравствуйте! А вы машина, да? – начал Антон.
- Нет. Я не машина. Я… разум.
- Офигеть!
- Дети, помолчите, - ввязался в разговор я, понимая, что разговор детей с новой игрушкой может быть бесконечным, - Мы не для этого сюда пришли. Проводник, расскажи, что произошло с миром?
- Я была рождена сто четырнадцать часов и двенадцать минут назад. По данным, собранным датчиками вагона за время моей жизни, на планете произошёл неестественно большой всплеск энергии. Вы называете его «Вспышкой».
- Когда это произошло?
- Примерно за тридцать – семьдесят минут до моего рождения. Точно определить время не является возможным. Около двадцати часов по Иркутскому времени.
Я посмотрел на свои остановившиеся часы. Секундная стрелка медленно пошла против часовой с каждым движением набирая скорость. За какие-то секунды часы с 8.17 откатились на 8.00 и замерли.
«- Как всегда пунктуален! – послышался чей-то незнакомый мужской голос слева, я оторвал взгляд от часов.
Я стоял в огромной толпе перед сценой. Небо было тёмным, но подёрнутым светящейся белой дымкой. Сыпались мелкие снежинки. Работали прожекторы и, не смотря на тёмное время суток, тут было довольно светло. На сцену только что вышел юноша и прекрасная белокурая девушка с моей фотографии.
Толпа взорвалась овациями! Все гоготали, свистели, аплодировали! На лицах каждого была неподдельная радость и любовь к этой паре.
- Да здравствует Тимофей! – кричала толпа, - Да здравствует Надежда!
Площадь, на которой стояла сцена, находилась на побережье водоёма. Это было озеро. Огромное озеро. Байкал. Вдалеке темнела скала. Остров. Память прописывала в моей голове названия: Ольхон. Мы же были на материке. Позади толпы возвышался огромный город, совсем не похожий на Канск. Огромные многоэтажки с необычной угловатой геометрией, как иглы уходили в небо. Опоясывали их на разной высоте ленты дорог. Между домами сновали летмаши. Ту же, на набережной Байкала всюду летали дроны-камеры, снимавшие сцену, дроны-проекторы, проецирующие изображение со сцены над толпой, чтобы происходящее на сцене видно было всем, акустические-дроны, передающие звуки со сцены.
Юноша нашёл мой взгляд в толпе и, улыбнувшись, кивнул. Я ответил ему взаимностью. Было так хорошо на душе. Это и правда было событие. Десятилетие города Тимофеевск. У него получилось! Тимофей смог! Он создал этот город и сплотил всех этих талантливых идейных людей и вот, настало время подводить итоги первой десятилетки.
Со сцены Тимофей рассказывал, как по-началу было трудно, но мы все не сдавались. Что не смотря на его силы и силы Надежды, вдвоём бы они не справились, и то настоящее, к чему мы все пришли – это общая заслуга. Что он всем нам благодарен…
Он говорил долго! Все восторженно слушали, а минутная стрелка на часах неумолимо приближалась к цифре пятнадцать.
Что произошло, сразу понять не смог никто. Выстрела не было слышно. Прямо во время речи Тимофей внезапно прогнулся назад, упал и, поднявшись на колени, расстегнул пальто. Стало ужасно тихо. Казалось, что слышно, как снежинки ударяются о землю. Из его груди зияла сквозная дыра. Такая широкая, что просвечивала сцену сзади.
- Почему она не исцелит его? – шептали в толпе, - Она же может!
Надежда, спустя мгновение, уже сидела рядом с ним, обнимая его за плечи, и непонимающе хлопала глазами.
Рана не затягивалась, кровь расползалась по рубашке огромным алым пятном. Тимофей упал ей в объятья. Она рыдала, крича:
- Не затягивается, Солнце! Она не затягивается! Я не могу её затянуть!
Поднять голову Тимофей уже не мог, но не смотря на дыру в груди, ещё пока был жив. Он лежал на руках у Надежды. Сила её исцеления была огромной, она поддерживала жизнедеятельность мозга раненого. Но даже этой силы было мало. Тимофей провёл кистью левой руки по рубашке и посмотрел на ладонь. Она вся была покрыта кровью. Надежда рыдала над ним не в силах как-либо помочь. Тимофей обнял ладонью её правую щёку и прохрипел булькающим кровью голосом:
- Я люблю тебя, Надежда…
Его рука безжизненно упала, оставив на её щеке кровавый отпечаток руки.
Она смотрела на тело в руках и шептала: «Не умирай, любимый… Не умирай… Прошу…» Из её полных горя глаз ручьём лились слёзы, смешиваясь с кровавым отпечатком. Она подняла голову:
- Мрази!
И тут всё утонуло в ярком белом свете.»
- Восемь семнадцать. Значит я был там? В самом эпицентре? – проговорил я вслух.
- Теперь очевидно, что да, - ответил мне голос Проводника.
- Почему я ничего не помню?
- Ваша личностная память была грубо удалена во время вспышки.
- Кем?
- Герман Валентинович, данная информация отсутствует в моих базах данных. Всё что вы сейчас показали, я вижу в первый раз. Я была рождена уже после того, как вы оказались внутри вагона.
Осознание того, что я был в эпицентре, вывело меня из душевного равновесия. А спокойный голос Проводника и её способность без спроса залазить в голову, злил меня ещё сильнее. Я сорвался на крик.
- Да кто мог тебя родить? Ты машина! Кусок пластика! Не смей говорить о себе, как о живом существе! Родили её! Отец! Что это вообще за Отец такой?
- Я не знаю его. Помню только, что его голос пробудил меня из пустоты. Он объяснил мне, что я управляю этим вагоном. Что любая возможность, заложенная в вагон, мне подвластна. Что я в праве решать свою судьбу сама, но у него есть ко мне одна просьба, вывести Вас, Герман Валентинович, за пределы барьера, который вы называете «Пелена», к людям. И отдать Вас достойному. Что пока Вы не покинете вагон, все процессы вашего организма будут остановлены. Он говорил со мной, как живой, но всё же это было похоже на запись сообщения. Я не чувствовала его рядом, когда прослушивала его голос. И не чувствую его сейчас. Только остатки его силы, которые пока ещё держат «Пелену».
- «Пелену» создал он?
- Да. Он был очень силён. Его сил хватало держать барьер над такой огромной территорией. Хватило, чтобы создать меня и снизить разрушительное влияние «вспышки», не позволив ей убить детей. Если бы не отец, умерли бы все!
Голос Проводника стал всхлипывать, словно она плачет. Её не существовало в физической форме. У неё не было ни слёзных желез, ни глаз, но я понимал, что она плачет. Плачет душой. Мне стало стыдно за своё поведение. В её неживой печали было гораздо больше человечности, чем во многих живых людях. Хоть я ничего и не помнил, я это чувствовал сердцем.
- Он умер, - плакала она, - как и все… все умерли… или скоро умрут… я сканирую город каждую минуту…
Антон стоял возле стены, из его закрытых глаз текли слёзы. Он положил свою ладошку на стену вагона и, поглаживая, приговаривал:
- Не плач! Пожалуйста, не плач! Ты не права, Проводник! Мои родители не умерли! И твой папа не умер! Ты просто далеко от него, как и мои мама с папой от меня. Но я найду их! И ты найдёшь своего папу! Он ждёт тебя так же, как и мои родители ждут меня! Только не плач!
- Спасибо, Антон! – женский голос в голове стал успокаиваться, переходя на спокойные ноты, - Но я не ошибаюсь. Я вижу весь город и чувствую, как с каждой секундой слабеет «Пелена», теряя свои силы без его подпитки.
- Нет! – плакал Антон, - Ты ошибаешься! Мои родители точно не могли умереть! Я не хочу, чтобы они умерли! Так нельзя! Они живы! Скажи, что они живы! Почему ты молчишь?
Я понял, как права была Проводник, когда отговаривала меня добавлять детей в базу. Она не могла лгать администратору. Антон сам завёл разговор в тупик. Придётся врать мне.
- Конечно, они живы! – я положил руку на плечо Антона, присев рядом с ним. Когда он повернул ко мне свою заплаканную мордашку, я его обнял, - Не реви. Мы найдём их.
- Честно?
- Да. Обязательно найдём! Как только полностью наладим быт на вокзале, пойдём искать их.
- Обещаете?
- Да.
К нам подошёл Семён, он был очень умным мальчиком и всё понимал. А главное, всё правильно делал.
- Пошли, Антон! – он взял под руку приятеля и потянул к себе, - Пошли на станцию. Не будем взрослым мешать разговаривать.
- Угу, - просипел вытирающий слёзы Антон, - Пошли. До свидания.
Семён тоже попрощался с Проводником и они направились к выходу. Проводник сказав: «До свидания, мальчики!» выпустила детей на перрон. Проём исчез за ними.
- Им ничего не угрожает? – спросил я.
- Нет. Я могу чувствовать все живые организмы в радиусе пятнадцать километров. В данный момент активности хищников в этом районе не ожидается.
- Прости меня, Проводник! – прошептал я, - За моё поведение. Я был не прав.
- Я не злюсь на Вас, Герман Валентинович. В конце концов, я существую только благодаря Вам. Но Вы вели себя, как… подлец.
- Да ладно уж, говори как есть: «Сволочь».
- Я не могу про Вас так сказать, - в её голосе звучали ехидные нотки, - даже когда Вы правы.
Я засмеялся:
- Кто бы тебя не создал, Проводник, у него получилось. Ты правда живая. А что самое страшное, ты настоящая женщина!
- Пф, - выдохнула Проводник, но ничего больше не сказала.
Я просмеялся, присел обратно на божественно удобный диван и продолжил:
- В общем, очевидно, твой отец и есть – Тимофей.
- Исходя их собранных данных: да. Тимофей и Надежда являются редчайшими представителями человеческой расы – носители. Мутировавший вид людей, способный по собственному желанию управлять силами определённой природы. У Тимофея, очевидно, природа силы: психа-телепатическая. Он создал «Пелену». Но сейчас, после его смерти она гаснет. Теряет около двух с половиной процентов прочности в сутки с момента вспышки. Если так пойдёт и дальше, она полностью пропадёт через тридцать четыре дня.
- И что будет потом?
- Не знаю, Герман Валентинович, я не гадалка. Я могу только собирать данные и анализировать. Предсказывать я не умею.
- Ясно. Можешь мне ещё что-нибудь рассказать о пелене?
- По собранным мною данным формируется вывод, что «Пелена» это поле пси-энергии направленное исключительно на людей. На все остальные биологические виды она не несёт ни каких воздействий. Однако, пси-поле – это только половина пелены. Оно создаёт контур барьера, но никак физически не выделяется. Почувствовать его воздействие можно только при близком контакте. С наружной стороны пелена вызывает непреодолимые панические реакции. Система защиты данного вагона основана на таком же принципе воздействия. Только пелена в разы мощнее. Ни один человек не способен сопротивляться данной силе. Визуальный эффект светящегося купола пелены происходит от силы второго носителя, сливающейся с силой моего Отца. Природа её силы отличается от силы Отца. Она гораздо сильнее, даже имеет плотность. При особой концентрации она заметна человеческому глазу и выглядит, как плёнка сияющего белого цвета.
- Какова природа этой силы?
- В основном физико-химическая. Надежда способна воздействовать как на органические, так и на неорганические вещества. Разрушать или создавать.
- Вспышка!
- Да. Из Вашего видения очевидно, что вспышка – это ни что иное, как неконтролируемый всплеск силы Надежды, вызванный её психо-эмоциональным состоянием. Но возвращаясь к анализу пелены: эти две силы (Отца и Надежды) в течении десяти лет существования барьера дополняли друг друга, образовывая непреодолимый купол. Сейчас сила Отца с каждой секундой уменьшается, вызывая дисбаланс образовывающих купол сил. Визуально это можно заметить по расслоению пелены на радужный спектр с постоянным переходом из одного цвета в другой. Эти переливы влияют на находящийся рядом людей. Ну, Вы и сами замечали.
- Про силу Надежды ещё что-то можешь сказать?
- Только предположить. Есть вероятность, что её сила вплотную связана с фотонами света. При чём именно при солнечном свете её сила максимальна. Судя по ожогам на щеке, земля не экранирует её силу, а лишь ослабляет.
- Ожоги – это её рук дело?
- Думаю да. Это клеймо, оставленное человечеству. Они с Тимофеем любили друг друга. Сама пелена идеально содержала в себе баланс двух разностихийных сил. Это доказывает идеальную совместимость носителей. Такого уровня можно достигнуть только искренне любя друг друга. Отец умер от рук простых людей, оставив ей отпечаток своей ладони на щеке. Очень символично, что она оставляет теперь людям такой же отпечаток. Возгорание людей произошло именно с правой щеки. А видели бы Вы, что сейчас происходит в биосфере Земли. На это страшно смотреть. Она наполнена волнами скорби и ненависти. Эти волны влияют на всех живых существ. Вот почему звери яростно нападают на людей. А людям иногда реветь охота.
- Ты же сказала, что Надежда не владеет телекинезом.Как тогда она распространяет своё настроение в биосферу?
- Я не знаю. Я не вижу сквозь Пелену. Не могу сказать, что сейчас происходит там внутри. То, что я сказала, всего лишь предположения. Думаю, она учится. Десять лет существует Пелена. Скорее всего, за эти годы она научилась частично контролировать силу Отца.
Заметив моё подавленное настроение, Проводник сказала:
- Герман Валентинович, Отец спас Вас и детей не просто так. Он верит в Вас и в людей. Не казните себя и не убивайтесь. Сделанного не вернёшь, но нужно продолжать жить дальше.
- Можно всё-таки как-нибудь экранировать её излучение?
- Я могу. Белый материал, из которого сделан этот вагон, экранирует биоэнергию Надежды. Программное ядро вагона, в котором живёт моё сознание, может контролировать пси-поле отца на небольшом расстоянии. Поэтому меня и называют Проводник. Подобные вагоны как раз и создавались для того, чтобы переправлять людей через барьер.
- Ты не единственная?
- Вагон не единственный точно. Инструкция по управлению вагоном ссылается на серийное производство. К тому же в ядре вагона есть операционная система. По факту, я в вагоне лишняя. Вагон обладает всеми возможностями коммуникации с людьми напрямую без моего участия. Надо только подключить оборудование, - Проводник замешкалась, прежде чем продолжить, - Герман Валентинович, я рада что мы с Вами наконец познакомились. Но ведь вы шли сюда не только осмотреть вагон, но и с конкретным поручением. Я могу сгенерировать костюм, защищающий от крыс, но у меня есть идея понадёжнее.
- Хорошо, и что ты предлагаешь?
- Я на короткий промежуток времени искажу волны пси-энергии биосферы. Крысы на неопределённый период времени сами убегут из подвала.
- А почему ты так не сделала, когда крысы напали на Илью с ребятами? Когда собаки напали на детей и меня?
- Потому что я не Отец. Перенаправление его энергии отключит меня на какое-то время или убьёт.
- То есть?
- Вы не знаете значение слова «убьёт»? Я с болью наблюдала за смертями, что творились тут все эти дни. Но я не могла действовать. Мне нужно было рассказать Вам всё, что я знаю. Я выполнила свой долг перед Отцом, теперь я хочу помочь и Вам. Вы примите мою помощь?
- Но ты же можешь умереть!
- Да. Но для Вас куда безопаснее будет так, чем лезть перемотанным в тряпки на растерзание крысам. Я обещала Отцу заботиться о Вас, и я не допущу Вашей смерти. Хотите Вы или нет, а я выгоню крыс, когда Вы туда полезете, даже если не проснусь потом. Так что, Герман Валентинович, идите и готовьтесь к спуску в подвал. Как только Вы будете готовы, подумайте обо мне и скажите: «Давай». Я активирую волну. Вы все почувствуете это. Не теряйте времени. У вас будет около суток. Потом животные снова… озвереют.
Я встал с дивана. На душе было гадко. Зная, что Проводник может не выжить после этого, я понимал, что она приняла решение и её не переубедить.
- Не переживайте за меня, Герман Валентинович. Я же машина. Кусок пластика.
Её издёвка была обидной. Но я сам виноват. За свои слова и действия надо учиться отвечать. Она не была живым существом, но она была живым мыслительным процессом, способным чувствовать и сопереживать. Я не желал её смерти, но никак не мог её остановить. Без электричества на вокзале никто долго не проживёт.
- Герман Валентинович, я сильная девочка. Справлюсь.
Она растворила область стены, открывая мне выход на перрон.
- Я верю в тебя, Проводник. Но ответь, пожалуйста, ещё на несколько вопросов. Ты можешь видеть весь мир? Или у тебя ограничен радиус?
- Ограниченный, но достаточно большой. Я не вижу больше живых взрослых, Герман Валентинович. Детей вижу живых. Их уже не так много по развалинам города, и они гибнут ежечасно. А взрослых живых? Допускаю, что некоторые могут скрываться где-нибудь в подвале или в канализации. Но на поверхности живых нет. И да, родители Антона мертвы. Я просканировала адреса всех детей, находящихся на вокзале. Ни у кого никто не спасся. Вы вселили мальчику ложные надежды.
Я уже стоял в проёме, глядя на перрон.
- Спасибо тебе, Проводник, увидимся. Я в это верю.
Проводник мне ничего не могла ответить. Ни прощайте, ни до свидания. Так как она не могла врать, а простимся мы или свидимся было неизвестно. Тяжело ей. Живая душа, ограниченная «правами администратора». Я вышел на улицу. Проём за моей спиной превратился в стену.