Сергея Петровича сразу увидеть не удалось. Он был в импровизированной «операционной», коей оказалась комната дежурного врача вокзала. Туда занесли Андрея с Артёмом. Повинуясь внезапно нахлынувшему чувству заботы об этих мальчишках, я хотел пройти с ними, но пацан на входе сказал, что никого туда пускать не будет. Скоро оттуда вышла девочка. Осмотрев мою руку и ногу, сказала «повезло», зашла обратно и заперла дверь изнутри. Я остался один.
Общаться особо мне было не с кем. Семён сразу пошёл к «своим» доложиться, остальные меня побаивались и избегали.
Второй этаж, где находилась медкомната, был до пожара привокзальной гостиницей. Выгорел этот этаж несильно. Здесь основали жилую зону. Каждую комнату отапливали такие же бочки, расположенные под окнами, как и в моей камере. Но тут она была не одна, и в помещениях было гораздо теплее. Около нуля или даже выше.
Я сел на подоконник, глядя на пургу через окно. Начинало темнеть. Закупоренное тучами небо ускоряло этот процесс, и через некоторое время я заметил, что воздух вдалеке от вокзала светится.
Дверь «операционной» открылась, и оттуда на инвалидном кресле выкатился мужчина лет сорока пяти. Обе его ноги отсутствовали по колено. Правая рука и щека были перебинтованы. Его осанка и выражение лица выдавало в нём военного. Я привстал, развернувшись в его сторону.
- Здравствуйте, Сергей Петрович.
- Здравствуй. Прости, не могу подать тебе правой руки, - он кивнул на перемотанную правую руку, - Она пока плохо работает.
Я пожал ему левую руку.
- Как Андрей?
- Спит, - «папа» подкатил к окну и, достав из нагрудного кармана куртки сигареты, закурил, - Будешь?
Я отрицательно помахал головой, испытывая крайнее отвращение к сигаретам.
- Андрюха потерял много крови, - продолжал после затяжки военный, - Но Машенька своё дело знает. За последние несколько дней ей столько раз приходилось зашивать людей, что поднатаскалась. Зашила ногу сына хорошо. Пусть пока отдыхает.
Услышав, что с Андреем все будет в порядке, меня словно отпустило.
Сергей Петрович крепко затянулся и, выдохнув дым в потолок, кинул бычок в бочку.
- Спасибо! - искренне поблагодарил он меня, - Выручил сына.
Я кивнул, принимая благодарность.
- Ты правда ничего-ничего не помнишь?
- Нет.
- Жаль. Тогда у тебя, наверно, куча вопросов. Как и у меня. Как мы будем тебя звать? Есть идеи?
- Зови меня Герман.
- О как! Герман? Ну, Герман, так Герман. Спрашивай. Что знаю, отвечу.
- Что здесь произошло?
- На вокзале? Или в целом?
- В целом… и на вокзале.
- Мы называем это условно «вспышкой». Я сам лично не видел, поэтому и жив. Но ребята, что были наверху, рассказывали, что резко стало светло. Не так светло, как днём, а просто всё заполнилось сияющим белым светом. Как в старых фильмах, знаешь, там бывали такие пространства. Когда главный герой стоит посередине белого света. Говорят, это было буквально секунду. Потом всё вернулось обратно, но… Люди стали воспламеняться.
- Воспламеняться? Все?
- Все старше двенадцати лет.
«Надежда, запомни! Дети до тринадцати лет неприкосновенны!» - всплыло у меня в голове.
- Герман? С тобой всё в порядке?
- Да, да. Я в порядке. Но как такое возможно? Кто такое мог сделать? Правительство? Американцы? Китай? Да и зачем? Может, испытания нового оружия?
- Я думаю, удар был из Иркутской области, - Сергей кивнул на окно, за которым светилась мгла, - Только там могли такое сделать.
Я посмотрел на столб света за окном и предположил:
- Этот свет - это остаточное явление от «вспышки», да?
Сергей очень удивлённо посмотрел на меня.
- А ты и правда ничего не помнишь! Без сомнений. Уж «Пелену» знают все.
- Что за Пелена?
- Сейчас её не видно из-за пурги. Это название купола, накрывающего Иркутскую область. Она появилась десять лет назад. С тех пор про то, что находится внутри «Пелены», почти ничего не известно. А многие хотели бы знать.
- Но кто мог сделать такое? И зачем?
- Считается, что создателями «Пелены» были некие Тимофей и Надежда Хомутовы. Про них мало что известно. Но, вроде как, Тимофей был идеалистом. Решил создать, так скажем, «идеальный мир», утопию. Пошёл против государства. Собрал единомышленников. А их оказалось не мало. При том в их рядах были лучшие учёные и медики страны. Они, по общепризнанному мнению, и создали «Пелену». Это барьер. Поле пси-энергии. Подходя к нему, человек начинает испытывать панический страх. К тому же поле имеет плотность. Пробить его не получилось ни силами правительства нашей страны, ни силами других государств. Даже орбитальную атаку «Пелена» выдержала.
- И ядерным пробовали?
- Ты что? Какое ядерное. Кто им дал бы ударить ядерным? Когда в интернет просочилась информация, что собираются подвергнуть «Пелену» ядерной атаке, поднялся такой бунт. Люди выходили на улицы с транспарантами. При чём не только в нашей стране. Это была неделя забастовок. Весь мир это помнит. Даже Андрей. Хоть ему тогда было лет пять. Хотя. Ты и правда мог этого не знать.
- Почему ты так считаешь?
Сергей посмотрел мне в глаза. В них читалась странная смесь из страха и благодарности. Видно, что он до сих пор не может решить, доверять мне или нет.
- Потому что ты оттуда, Герман! – он указал здоровой рукой на «Пелену» в окне, - Ты из Иркутской области.
- С чего ты взял?
- Ну, во-первых, твоё появление. Проходят сутки после катастрофы. Везде пожары. Животные, к слову говоря, с ума посходили в первый же день. Начали бросаться на людей. При чём все. Думаешь, самое страшное – это собаки? Нет. Крысы, кошки, хорьки… Птицы! Всё пытается нас убить! А тут ты… подкатываешь на станцию в каком-то футуристичном вагоне. Я таких никогда не видел, хоть и работаю уже несколько лет на вокзале. И откуда ты прикатил? С Востока. А там до «Пелены» ничего уже нет. Пси-энергия поля всех людей оттуда выдавила. Канск - самый ближайший населённый пункт от «Пелены». Лежишь ты себе спокойно без сознания в тёплом вагоне. Вагон этот сам дошёл до Канска, встал и всё. Сейчас он только двери открывает, когда к нему подходишь и ещё в нём всегда тепло. Но долго там находиться невозможно, начинаешь с ума сходить. Илюха, кореш мой армейский, он тебя оттуда и притащил. Говорил, что сколько раз он в горячих точках был, но так страшно, как в том вагоне, ему никогда не было! Во-вторых, твоя одежда. Ты заметил, что она почти не мнётся? Да и когда бультерьер вцепляется тебе в ногу и начинает рвать её, от штанины обычно ничего не остаётся. А на твоих брюках даже следов нет. А ещё она всегда чистая. Такую одежду могли сделать только в Иркутске. В-третьих, ты сам. На вид ты старше меня лет на десять. Но, даже имей я ноги, вряд ли бы я отбился от трёх разъярённых больших собак в одиночку. Слухи про вас ходили, что вы там, чуть ли не бессмертны. Что вы сильнее и выносливее любого человека. Что раны на вас затягиваются чуть ли не мгновенно. Теперь вижу, что слухи не врали.
От переполняющих его эмоций он снова закурил.
- Надеюсь, ты понимаешь теперь, зачем мы тебе связали руки? Заперли в камере хранения?
- Для допроса?
- Конечно. Произошла катастрофа. Погибло несколько тысяч человек. И тут на следующий день из эпицентра прибывает «представитель» агрессора. Правда нас с Илюхой тогда смутило твоё состояние. Кто же прибывает в стан противника без сознания? И ещё…
Сергея переполняли эмоции.
- Ещё у тебя такой же ожог, как и у нас с Илюхой.
Сергей содрал бинты с лица. Короста на его правой щеке была в виде ладони. Как будто бы кто-то зарядил ему пощёчину горящей ладонью.
«Девушка с фото. Она смотрела куда-то вниз и шептала: «Не умирай, любимый… Не умирай… Прошу…» Из её полных горя глаз ручьём лились слёзы. На правой щеке девушки красовался кровавый отпечаток ладони. Слёзы смешивались с отпечатком, капая с подбородка бледно алыми каплями.
Она подняла голову, переведя взгляд прямо на меня, и закричала полным ненависти и страдания голосом: «Мрази!» И тут всё утонуло в ярком белом свете.»
- Что-то вспомнил, Герман? – Сергей с интересом смотрел на меня, докуривая сигарету.
Правая щека начала сильно зудеть, я положил на неё пальцы. Очертания ладони угадывались в коросте теперь безошибочно.
- Да, Сергей. Какой-то отрывок. Но я не могу его объяснить. Могу только пересказать.
Выслушав, Сергей задумался, выбросил бычок и сказал.
- Очевидно только одно, Герман. Тебя выгнали. Ты изгой. Тебя не убили, как всех нас, но тебя выгнали. Наградили клеймом и швырк за территорию. Предварительно стерев тебе память.
Слова его были колкими. И самое досадное было то, что он скорее всего был прав. Но соглашаться с ним не хотелось.
- А ты-то тогда, почему жив, Серёжа?
- Ха, вижу я тебя задел. Не обижайся. Глупо обижаться на очевидные вещи. Я думаю, что мы с Илюхой выжили, потому что в момент вспышки были под землёй. Видимо, земля экранирует то излучение, от которого все воспламенились. Мы снимали подвальное помещение в старом здании вокзала. Оно достаточно просторное. Тренировали детей. Я стрельбе, а Илюха рукопашному бою. У нас шли занятия с группами и внезапно меня и Илью начало разрывать от боли. Такое ощущение, что каждая клетка организма горит. Моя щека вспыхнула огнём. Сама.Благо ребята наши быстро соображают, помогли нам. Лицо полотенцами обмотали. В общем, нам повезло. Дальше щеки дело не ушло. А вот наверху была катастрофа.
- Значит, все дети, что сейчас на вокзале, - ваши ученики?
- Большинство, да. Часть выживших была в момент вспышки на вокзале. Есть даже те, кто смог добраться к нам из города.
- Известно, что в городе творится сейчас?
- Нет. Там очень много животных. Боюсь, что мало кому удалось выжить. Скорее всего выжившие есть, но заперлись каждый в своём укрытии. А от тех, кто всё же добрался сюда, толку мало.
- Почему?
- Потому что они ничего не могут ни сделать, ни сказать. Только ревут и ноют.
- Но это же дети.
- Дети… балласт это, а не дети. Маменькины сыночки. У нас тоже дети. Такого же возраста. Только наши парни обгорелые трупы таскали в морозы, чтобы на вокзале можно было жить, а девчонки раненых выхаживали да продукты по обгорелым остаткам помещений искали. А эти чуть с ума меня нытьём не свели. Андрею через неделю тринадцать исполнится. Семёну через месяц. Остальные вообще в возрасте от десяти до двенадцати лет. И что им теперь остаётся: сесть и умереть? Или бороться? Маше одиннадцать. Она полдня ревела, как трупы увидела. Но взяла себя в руки. Сказала, что хотела бы стать врачом. Я имел кое-какие навыки полевой медицины. Показал ей, как промывать и зашивать раны. Благо в комнате дежурного врача оказалось всё необходимое. Маша взяла себя в руки. Теперь занята делом. Хотя ревёт до сих пор по ночам, родителей вспоминает. Как и все, но к утру успокаивается и продолжает делать всё, чтобы выжить. А те, как ныли все эти дни, так и ноют, только паёк на них зря тратим. Вот я всё жду, когда же правительство про нас вспомнит и пришлёт помощь? Избавимся хоть от этих нытиков.
- А связаться с ними пробовали?
- Конечно. Но как? Излучение вспышки создало какие-то сильные помехи. Голограмматор включаешь в режим связи, а с табло какие-то силуэты: девушка сидит на земле и прижимает к груди тело юноши, что лежит у неё на коленях… и плач из динамиков. Женский стон… Даже не стон, вой.... Да такой пронзительный. Аж удавиться хочется. Чертовщина. Несколько детей с ума сошли. Пара из них в окно выпрыгнуло. Пришлось запретить любые средства связи. Благо, все эти гаджеты разрядились быстро в такой-то мороз. Тут есть радиостанция достаточно мощная. Хочу проверить, может по радиоволнам этих помех не будет. Но без питания она не работает.
- А что с питанием?
- Думаю Богучанскую ГЭС постигла та же участь, что и нас. Некому в город подавать электричество. Но на территории вокзала есть дизелька на такие случаи и склад ГСМ, а само здание оборудовано солнечными батареями. Однако ИИ вокзала так и не перевел здание на резервные источники питания. Видимо, при пожаре что-то повредилось в узле управления. Никогда не доверял этим умным компьютерам. Благо резервные источники питания можно запустить вручную из подвала, переключив тумблеры. Но…
Как ни прискорбно, всегда есть «но».
- Крысы не дают. Их там тьма. Они ещё и хитрые, сволочи. Сразу не показываются. Нападают неожиданно, когда уже некуда деваться. Илюха с парнями пошёл туда. Эти твари себя не проявляли до последнего. Я с сыном у входа был на подстраховке. Момент, когда они хлынули потоком, я никогда не забуду. Эту движущуюся сплошным потоком, жрущую все на своем пути массу. Илюху и ребят смело в секунды, Андрей рванул было к ним, но я понимал, что это бесполезно. Схватил его и вытащил из проёма. Пока закрывал дверь, крысы добрались до меня. Два пальца мне отгрызть успели, Андрюху покусать, прежде чем удалось заблокировать дверь. Сам же знаешь электромагнитные замки везде. Только стоит электричество отключить, грош им цена. Ну и не только пальцы пострадали, ещё и сухожилия. Теперь правая рука почти не работает.
Сергей попытался поднять руку, она слушалась его плохо. Тот вздохнул и посмотрел на меня.
- Илюху вчера потерял, а сегодня очнулся ты, Герман. Мужик ты, вроде, не плохой. В стаю собак ради незнакомых детей не каждый бросится. Кстати, – спохватился Сергей, - Обрез то где?
- Потерял во время боя с собаками. Улетел куда-то под вагон.
Военный посмотрел в окно. Там стремительно проносились снежинки. Ветер непрестанно с воем задувал часть из них в дымоходную щель форточки.
- Да-а... Теперь его и не найдёшь. Вот включим электричество, можно будет снова зарядить энергооружие. Оно полегче, да и побезопаснее огнестрела. А пока добро пожаловать в наш клуб «апокалипсис». Надеюсь, мы не пожалеем, что доверились тебе. А также надеюсь, никаких обид и злобы за столь недружелюбную встречу ты больше ко мне не испытываешь. И ещё, ты не против, ночевать отдельно в камере хранения?
- Я не против. А что так? Не доверяешь?
- Тебе я доверяю. А твоему подсознанию – увы, но нет. Сам посуди. Раз тебе смогли стереть память, то могли и заложить тебе в голову какую-нибудь операцию. Вдруг ты неосознанно натворишь чего плохого. А у меня под опекой куча детей. Поэтому лучше быть готовым к сюрпризам. Согласись, же?
- Дров мне хоть натаскайте тогда, а то откроете утром камеру, а там мясная заморозка.
Сергей улыбнулся.
- Не бойся. Замёрзнуть мы тебе не дадим. Кстати о мясной заморозке. Скоро ужин. Ты какое мясо предпочёл бы сегодня? Добермана, бультерьера или немецкой овчарки?