Когда мы достроили дом и стали отдыхать, осталось две недели до нового года. Почему бы не позвать гостей, - подумали мы. И позвали.
25-го декабря к нам в гости приехала моя мама. Не совсем в гости - в арендованный коттедж в ближайшей деревне, в 12 км от нас. Мы вообще в шоке были, что и в таком месте бывают коттеджи под аренду. Но это было хорошо. Мама боится мышей. У нас мыши бывают в доме, а в коттедже только в уличном туалете. И к коттеджу можно приехать на любой машине. Ну, и ногами прийти с нашей стороны.
Мама привезла нам вкусняшек и подарков: от себя, от бабушки, и от родителей Саши. Ещё они закупили всё по спискам, которые мы прислали. И все немного не удержались и докупили от себя. Каждый по отдельности не удержался действительно немного. И от половины подарков мы в итоге отказались. А в сумме всё равно вышло около 45 кг на два рюкзака.
Ещё мама привезла примерно пятьсот контейнеров с вкусной домашней едой. В частности, борщ, приготовленный ей и бефстроганов, приготовленный бабушкой. А это в принципе единственные две вещи в мире, за которые я в случае чего продам душу.
И мы стали есть. Потому что всё, что мы не съедим, ей придётся увозить обратно. Унести с собой контейнер у нас не хватит места и грузоподъемности.
И не то чтоб мы в лесу плохо ели. Ели мы отлично. Но борща со сметаной и маминых сырников в лесу не наловить. К задаче "съесть всё" мы подошли крайне ответственно.
У нас было 16 часов в коттедже. Мы ели, потом я гуляла, чтоб еда провалилась, снова ели, снова гуляла, помылись в бане и легли спать, но ночью встали, чтоб доесть то, что не влезет в нас на завтрак.
В пять утра я первый раз побежала в уличный сортир. Было досадно, ведь у нас дома на тот момент уже десять дней как был туалет в тепле. И съела все свои запасы запирающих таблеток. Потом за завтраком съела мамины. Но с будкой во дворе общалась ещё два раза.
В девять утра мы обняли родителей на обочине грунтовки, надели снегоступы, влезли под одинаково чудовищные рюкзаки и отправились домой.
Я шла первой и метров через триста первый раз провалилась в болото. Вместе со снегоступом, в узкую щель, чуть ниже колена. По дороге туда мы прошли здесь нормально, но тяжёлые рюкзаки резво убрали с нас эффект эльфийской поступи.
На старой военной дороге, по которой мы шли, бьёт теплый ключ, поэтому весь путь заболочен и даже в -30 есть то, что не замерзает. Но идти всё равно удобнее, чем по лесу.
Выбравшись, я провалилась снова. На ту же глубину. И упала на спину.
Я лежу на рюкзаке, нога в жиже, меня придушивают лямки. Я барахтаюсь как жучок. В снегоступах. И понимаю, что я схожу в туалет я сейчас прямо в этой позе. Неминуемо. Если не метнусь очень быстро.
Отстегиваюсь от рюкзака лёжа. Взлетаю, хватаю из клапана бумагу. Бегу в сторону от тропы, вытаптываю себе углубление (снега-то по колено), снимаю и откидываю снегоступы и наконееец, ну вы поняли.
Саша стоит под рюкзаком, не снимая его, потому что я не могу его рюкзак поднять. Он мой закинуть мне на спину может, а я его - нет. Снимание и одевание в одиночку тяжёлого рюкзака - процесс травмоопасный, тогда как несение и стояние с ним - нет.
Ещё Саша стоит с ружьём, ровно как с ним он и идёт, потому что движемся мы через лес, неслабо так попахивая едой.
Дрист-марафон повторяется ещё три раза, каждые двести метров, только уже без болота.
Мои силы кончаются, тает и запас бумаги. Из четырех последних километров мы прошли один.
Я отстегиваю поясное крепление рюкзака и тащу дальше свои 22кг только плечами. Плечи ещё пару дней будут высказывать мне всё, что думают по этому поводу, но главное, сейчас мы можем двигаться.
И всю эту дорогу я получаю очень много любви и поддержки. Столько, что могу продолжать переставлять ноги.
Мы ничем не могли друг другу помочь в этом пути, каждый тащил максимум для себя и своих снегоступов.
А в начале пути под рюкзаком Саше напомнила о себе спина, после недавнего эпизода со взорванный генератором, и пока у меня не сорвало нижний клапан, волновались мы как он дойдёт.
Мы не могли ни разделиться, ни облегчить рюкзаки, ни бросить один из них тут. Могли только идти, чтоб уложиться переходом в световой день.
Эти 4 километра мы шли три с половиной часа. И почти плакали, когда дошли.
И я не могу представить, чтоб можно было идти такой путь с кем-то другим. Ни эти очень длинные четыре километра, ни тот, который веселая жизнь лисы Алисы.
Такая вот история о любви.
Мораль у этой песни такова: не надо резко менять рацион по составу и количеству еды, даже если очень хочется, даже если голый зад показывать придётся не сугробам, а уютным городским белым вазам. Не стоит оно того.
Хотяяя, не уверена, что повторю эти слова над тарелкой домашней бабушкиной еды. 👀
А если вы, читая эти истории, думаете, как же вы выжили там, криворукие? Вы имеете право так думать.
Мы прожили в лесу 98 долгих насыщенных дней и большая часть из них прошла в режиме "мы решили, делали, доделали и пошли отдыхать". Но рассказывать и читать куда интереснее про курьёзы, и ошибки, правда?
Подпишитесь на канал, нам будет очень приятно!
