Рассказ из цикла " Сказки для взрослых".
"Сказки для взрослых" представляют собой сборник небольших рассказов. Сюжеты содержат ожившие, материализовавшиеся человеческие пороки, страхи и психологические травмы. Главным героям зачастую придется бороться с обстоятельствами на уровне своего подсознания, иллюзий и снов.
В одних историях воспоминания и чувства будут выступать в роли врагов и подстрекателей, в других- наоборот спасителей и праведников. Кому-то из героев предстоит сразиться и погибнуть, кому-то исцелиться. Во многом это будут определять их личности: зрелые и не зрелые, сильные или слабые, цельные или разобщенные, подлые или чистые.
"Вопли наших напрасно молящихся голосов заглушают шепот бога, умоляющего людей о помощи!"
(Мой отец).
...
Отец же, истекая кровью, судорожно , спотыкаясь и падая на каждом шагу, продолжая оставлять на полу стенах кровавые отпечатки, принялся быстро искать подходящую тряпку в доме, дядя того, чтобы сладить себе жгут. Мать перестала биться на полу, и теперь лежала, не шевелясь, лишь периодически кряхтела и жалобно, очень тихо стонала.
Отец закончил с рукой, перезарядил ружье, и подошел к матери. Он вновь смотрел на лицо своей некогда любимой жены, Степан навел прицел прямо на ее голову, но пальцы его онемели и не слушались. Спустить курок отец так и не смог. Он вскрикнул отчаянно и громко, упал на колени и зарыдал. Затем подскочил, взял ружье, и медленно, дрожа и шатаясь, подошел к нам с сестрой. Отец взглянул на оружие в своей руке, затем стремительно навел его на нас с сестрой, но выстрелить снова не смог. Он опустил ружье, закрыл глаза, и медленно перекрестился, пошатываясь, не спеша подошел к выходу, остановился в дверном проеме, деревянная дверь по-прежнему качалась на ветру, отец еще раз посмотрел на бездыханную мать, закрыл рукой глаза и исчез в темноте.
...
Мы с сестрой были до того напуганы, что еще с пол часа сидели в своем углу и наблюдали за ходящей туда-сюда деревянной дверью, опасаясь возвращение отца. Наконец мы набрались смелости подойти к матери, глаза ее были открыты и смотрели ясно, как будто бы она тогда пыталась что-то нам сказать, но говорить не могла. Ее белоснежное белое платье, теперь чуть ли не полностью стало красным от крови. На лбу матери блестели капельки холодного пота.
Едва я успела коснуться ее лба, как вдруг дверь в избу захлопнулась. Испугавшись, что это мог вернуться отец, мы вбежали на печь, спрятались под одеялом и стали наблюдать. Дверь, так же резко, как захлопнулась, вдруг отворилась. Ветер более никакого влияния на нее не имел. В дом медленно зашел таинственный мужчина. Он и вправду выглядел как мой отец, но это был не тот человек, который стрелял в мою мать пару минут назад, а после плакал и крестился.
Он был тем Степаном, который, не издавая ни единого звука, избивал ее обычно до полусмерти. Он, совершенно целый и невредимый, спокойно приблизился к матери, поднял ее с полу одной рукой и закинул к себе на плечо, затем мужчина подошел к кровати и аккуратно уложил бездыханное тело на одеяло. В воздухе запахло серой и плесенью.
Гость сел на кровать, из кармана пиджака он извлек маленький, тот же самый, старинный чудной кинжал, которым мать чуть раньше оборонялась от отца. Одним легким движением он рассек ткань окровавленного платья и затем принялся за живот. Гость аккуратно распорол его чуть ниже пупа. Мать не двигалась, глаза ее наполнились слезами и смотрели по-прежнему ясно, она тихо всхлипывала и жалобно стонала. Мужчина закатил правый рукав сорочки, и запустил руку в свежий разрез. Оттуда он извлек два окровавленных кома плоти, один за другим. Оба они были связаны с матерью пуповиной. Гость внимательно осмотрел их и тихо, с ухмылкой произнес:
-Зря, Степан, ты так. Если бы ты только знал, что наделал.
Он перерезал пуповины, держа извлеченное из живота одной рукой, второй рукой гость взял две чистые простыни, уложил туда оба окровавленных кома и аккуратно обтер. Размером существа оказались не больше двух крупных картофелин.
Затем гость вновь подошел к матери, вся кожа ее была совершенно белой и мокрой от пота. Он положил оба свертка рядом с нею. Сначала они тихо вскрикнули, а затем завопили детскими голосами, вопли становились все громче и громче, словно кричали самые настоящие младенцы. Свертки начали быстро расти, и буквально за несколько мгновений достигли размеров новорожденных детей.
Гость посадил мать к себе на колени, а голову ее уложил на плечо. В темноте вновь сверкнул кинжал, и в тот момент я испугалась, что он хочет добить мать. Но он поднес металл к своей шее, и быстрым движением перерезал ее. Оттуда полилась густая черная кровь. Гость приложил губы матери к ране и приказал:
-Пей!
Мать собралась с последними силами и ответила ему очень тихо и жалобно:
-Ни за что!- она закрыла рот и крепко стиснула зубы,- я выбираю тысячу раз умереть...- прошептала она.
Тогда гость разозлился, рука его сделалась звериною и огромной. Он схватил мою мать за лицо, закрыл ей глаза и нос и в тот момент, когда она открыла рот, чтобы вдохнуть воздух, мужчина прислонил ее губы к своей шее, и она сделала глоток его крови, сначала нехотя, затем жадно причмокивая, повалив незнакомца на кровать, она впилась ему в горло. А он хохотал, гладил ее по волосам и хвалил. Глоток за глотком, раны на ее теле затягивались. Из окровавленной груди и спины на деревянный пол, посыпалась мелкая свинцовая дробь. На щеках матери вновь проступил румянец.
И в тот момент, когда она наиболее неистовее поглощала кровь незнакомца, он вдруг перевел взгляд на меня. Наши глаза встретились, и хотя я с головой спряталась под два толстых одеяла, я знала, что он смотрел в мои глаза так, будто бы между нами не было никаких помех. Я решила не шевелиться, пока гость первый не отведет взгляд.
...