Женька робко вытянул худую цыплячью шею:
- А можно мне с вами?
Я даже вздрогнула: за год, что мы с ним не виделись, голос у него совершенно изменился. Звучит по-новому, совсем взрослый, мужской.
- Ну пошли, Женька.
Пацан норовит понравиться, угодить каждому из взрослых. Всё делает "правильно", к месту и ни к месту спрашивает на всё разрешения. Вот подбешивает даже! Ведёт себя наигранно прилежно, искусственно, не по-детски, всё это настолько не моё...
Начинает демонстративно опекать моих малышат, сюсюкать с ними, зачем-то таскать на руках. Накатывает раздражение. Вздыхаю. Отворачиваюсь. Делаю вдох-выдох...
- А помните,- начинает Женька,- как мы с вами ракету строили из этих блоков, когда я маленький был?
- Конечно помню, Женя.
- А помните, как мы играли с вами в домино вот за этим столиком? Как было весело! Пацаны ссорились, кто первый ходить будет. Даже дрались, если проигрывали...
- Помню, Иванов, помню...
- А вот здесь колбы пузырьковые стояли, а в них рыбки. Я с другими ребятами старался вытащить рыбок, пока вы не видите...
Потом, немного помолчав:
- Хорошие были времена, когда я маленький был. Приятные воспоминания... Я же здесь у вас последний раз...
Женька, Женька... Очень грустно становится, что воспоминания о пребывании в нашем учреждении для тебя одни из самых тёплых, наполненных радостью... Такие моменты надо бы уметь забывать, вычёркивать из своей жизни.
А у нас ты и правда последний раз. Ты совсем вырос. От тебя, наконец-то, отказалась мать.