Она полезла на полку, где стояли банки для сыпучих продуктов. Открыла ту самую, в которой должны были лежать накопленные средства, с недоумением посмотрела внутрь и стала лихорадочно открывать остальные.
Все части повести здесь
Разрушающая сила эгоизма
Евгения вернулась домой после семи часов вечера. Она взяла в школе дополнительную ставку библиотекаря, ещё около полугода назад, и сейчас только закончила разбираться с формулярами и книгами. Учеников распустили на каникулы, а у преподавательского состава ещё не всё было закончено.
Кроме того, на август месяц намечался ремонт в школе, и чтобы не платить наёмным работникам, директор предложил сделать его самостоятельно, а денежные средства, которые были выделены в минимальном количестве, разделить между теми, кто будет его делать. Она, Евгения, тоже вызвалась делать ремонт. К новому учебному году нужно было собрать Эдика, да и со Светкой ситуация была неясная.
Все мысли женщины были рядом с дочерью. Что с ней будет? С такими оценками в аттестате ей дорога только в какое-нибудь ПТУ, но она твердила своё, что уедет поступать в Москву, или, если ей не удастся, поступит на парикмахера. На какие шиши она ехать собралась, глупость какая! Даже всех их сбережений не хватит, чтобы отправить дочь учиться в столицу.
Она винила себя в том, что Светка стала такой – эгоистичной максималисткой с остро развитым чувством собственной значимости. Евгения считала, что мало времени уделяла дочери, а ведь должна была, как говорится, «держать руку на пульсе», чтобы не упустить девчонку. Трудно ли сейчас будет всё исправить и вообще, возможно ли?
В дверях подъезда она столкнулась с возвращающимся с работы мужем – Виктор тоже стал частенько задерживаться в своём научном институте, навяливали сотрудникам дополнительную работу, зная, что никуда они не уйдут, уходить было некуда, а оплачивать это время, проведённое на работе сверх нормы, не хотели. Вот и приходилось лишние час-два корпеть над бумагами, проклиная про себя новую установившуюся власть и царивший бардак в стране, расцветавший буйным цветом.
- Устала? – участливо спросил муж, и за этот простой вопрос Евгения была благодарна ему.
- Немного – она понимала, что ей также крайне необходимо поддержать его, он сам постоянно мучился мыслями о том, что он плохой добытчик, плохой муж и отец, не может, как положено обеспечить свою семью. Слова Светки во время истерики породили в нём зерно вины, и оно сейчас, можно сказать, прорастало на благодатной почве сомнений и самобичевания – а ты как? Работы много?
- Хватает – он усмехнулся грустно, потом сказал – Женя, ты знаешь, тут в булочную на выходные грузчики требуются, только на субботу-воскресенье. Платить обещают каждую смену и наличными, там у них новый хозяин, при булочном открывает кафе кондитерское и продуктовый магазин. Я соглашусь, наверное.
- Да ты что, Вить! – возмутилась Евгения – а отдыхать когда? Ты и так пять дней в неделю в институте. Слава Богу, платить стали хоть частично. Выберемся как-нибудь! Свалимся вдвоём – кому нужны будем?
- Жень, я же временно. Пока все «дыры» в бюджете не заткнём. Светке поступать надо, а перед учебным годом одеть её не мешало бы, Эдьку надо в школу собрать, у самих вон вещи поизносились уже.
- Я тогда тоже ещё подыщу что-нибудь…
- Вот давай без этого! Ты и так полставки библиотекаря взяла, больше не вздумай ничего взваливать на себя!
Евгения открыла входную дверь и крикнула в глубину квартиры:
- Света, мы пришли!
Впрочем, на ответ она и не рассчитывала – наверняка дочь в комнате опять слушает свою извечную музыку, или ушла куда-то, дома они её теперь видят лишь поздно вечером. Вроде бы приходит трезвая, Евгения принюхивалась несколько раз, только глаза подозрительно блестели, словно Светка что-то замышляла.
Она сняла босоножки и прошла в комнату дочери. Там было пусто, она хотела было уйти, но тут её внимание привлёк рукав какой-то старой кофточки, торчащий из шкафа. Сама не зная, почему, женщина распахнула обе створки и ахнула – практически весь нехитрый гардероб дочери пропал, остались только те вещи, которые были ей малы.
Забыв закрыть за собой створки, она кинулась из комнаты, позвав мужа:
- Витя!
Он стоял перед кухонным столом, держа в руке какой-то листок, у него было бледное лицо и в глазах – страх, тоска и отчаяние.
- Женя, посмотри! – он протянул его женщине.
- «Мама и папа! – было написано круглым, практически детским почерком – я уезжаю в Москву с Алексеем Орловским. Я люблю этого человека и не могу без него жить. В Москве я намерена поступить в театральный, но, если даже не получится, я не вернусь, останусь с ним рядом. Прошу вас, не ищите меня, не тратьте время. Я уже совершеннолетняя и взрослая, и могу делать всё, что угодно. Прошу понять и простить.»
Некоторое время в кухне царило тяжёлое молчание, сравнимое с тем, когда родственники узнают о потере близкого человека. Евгения опустилась на табурет, дыхание перехватило, и ей казалось, что она сейчас потеряет сознание. Взялась за горло ладонью, оттянула тугой ворот старенькой водолазки с коротким рукавом.
- Женя, тебе плохо? – забеспокоился Виктор, засуетился, наливая ей воды в стакан. Она сделала несколько глотков, сердце продолжало учащённо бухать в груди, но стало полегче.
- Что же это такое, Витя? Зачем же так с нами? За что?
Виктор не успел ничего сказать – в дверь раздался звонок. Надеясь, что это дочь, оба ринулись к двери, открыли её и удивлённо смотрели на Эльку, Светину подружку.
Та стояла с заплаканным лицом перед ними, опустив голову с длинными, растрёпанными волосами, которые она на автомате силилась собрать в пучок, но шпильки выпадали из её дрожащих пальцев.
- Здравствуйте! – Элька шмыгнула носом – скажите, а Света… она дома?
Они молча пропустили её в квартиру, провели на кухню, усадили на табурет, Виктор опять суетился, наливая воды и капая туда едкие капли валерьянки – теперь уже для Эльки.
- Эля, девочка – обратилась к ней Евгения – ты что-то знаешь, скажи нам, пожалуйста?! И… почему ты плачешь?
Элька, казалось, крепилась, но потом вдруг не выдержала и разрыдалась в голос. Испуганные Евгения и Виктор стали успокаивать её, заставляли выпить пахучую жидкость, и, когда наконец та немного пришла в себя, она всё рассказала про визит Светки и про бархатную коробочку с золотым набором.
- Господи! – Евгения уткнулась лицом в руку и застонала – это немыслимо, просто немыслимо! Ужас какой-то, кошмар!
- Элечка – осторожно начал Виктор – а ты уверена, что по рассеянности никуда не убрала эту коробочку?
- Да нет же! – опять заплакала Элька – я же помню, что показывала Свете, а после её ухода обнаружила, что украшений нет. Что же мне делать теперь? Отец голову снесёт, когда узнает!
- Это же воровство – каким-то странным, «мёртвым» голосом сказала Евгения – родители Эли наверняка подадут заявление и Свету найдут. И наша дочь, Виктор, отправится в тюрьму! Боже, какой позор, какой позор! Чем же она думала?!
- Эля – начал Виктор, подойдя к девушке – мы можем поговорить с твоими родителями, чтобы они не подавали заявление в милицию? Нет ничего хуже, если Света отправится за решётку. Как нам жить потом? А деньги за украшение мы все вернём. Женя, достань там то, что мы откладывали на отпуск. Возьмём деньги и пойдём к Элиным родителям, сами всё им расскажем, негоже ей одной за нашу дочь отдуваться.
- Конечно – спохватилась Евгения – конечно, надо отдать деньги.
Она полезла на полку, где стояли банки для сыпучих продуктов. Открыла ту самую, в которой должны были лежать накопленные средства, с недоумением посмотрела внутрь и стала лихорадочно открывать остальные.
Поняв, что денег нет, она, взяв ту, самую первую банку, бессильно опустилась на табурет. Внезапно успокоившаяся Эльвира и Виктор переглянулись, и теперь уже мужчина кинулся к полке.
- Женя, ты уверена, что никуда не перекладывала их? – и тоже сел рядом с женой.
- Витя – женщина повернула к нему своё совершенно белое, какое-то сразу заострившееся лицо с большими глазами, полными слёз – что же теперь будет, Вить?
Свобода! Свобода ли?
Между тем Светке было абсолютно всё равно, что там происходит в её доме, с её родными и подругой – она на всех парусах мчалась к новой, яркой впечатлениями, жизни, и мучило её лишь одно – как объяснить Когтю появление у неё такой суммы денег. Ведь он спросит наверняка, и что она ему скажет? Правду? Нет, пока она не могла этого сделать, потому что не знала, как он отреагирует на то, что она ради него пошла на преступление.
В душе Светка всё-таки побаивалась немного – а ну, как Элькины родители подадут заявление в милицию, и она всякий раз вздрагивала, когда двери купе открывались, и показывалась проводница в своём тёмно-синем костюме.
Вся их компания разместилась в трёх купе – специально выбрали места, чтобы двери отделяли их от всего вагона, так было спокойнее. Светку поселили в одном купе с ещё двумя девчонками, они были девушками участников группы. Одну из них звали Лидочка – это была пухленькая девица, красившая свои короткие, как у мальчишки, волосы, гидроперидом. Впрочем, как она не стремилась добиться чистого блондинистого оттенка, это ей не удавалось, и волосы у неё были какими-то жёлтыми, с пятнистыми отливами.
Второй была та самая Лайма, с которой она познакомилась в первый день знакомства с Когтем. Она тоже была блондинкой, но цвет ей удавался лучше – она умудрилась где-то достать краску, с ней достигался определённый эффект блонда.
Обе девчонки отчаянно завидовали Светкиному цвету волос, её изящной фигурке и большим глазам.
Девчонки были чуть постарше Светки и держались несколько обособленно. Впрочем, она и не навязывалась – могла целыми днями смотреть в окно на пролетающие леса, поля, города, реки и горы. Она прямо кожей чувствовала этот дух свободы, который веял из приоткрытого окна, и ей хотелось унестись ещё дальше от дома, чтобы и вовсе чувствовать себя взрослой и самостоятельной.
Из тех денег, что у неё были, она немного взяла себе, а остальные… Выбрала момент, когда парни не пили извечное пиво в одном из купе, позвала Когтя в тамбур.
- Малыш – сказал он ей – ты прости, что я пока мало времени тебе уделяю. В Москве всё будет по-другому, а сейчас нам с ребятами просто необходимо расслабиться, ведь впереди нас ждёт серьёзная работа и отдых мы увидим не скоро.
- Я понимаю – ответила Светка – Лёш… У меня тут деньги есть… Ну, я давно копила, очень давно – она отвела глаза – пусть это будет мой вклад тоже… Мне же с вами жить. Возьми.
- Вообще-то, бабла хватает – криво усмехнулся Коготь – но если ты настаиваешь…
- Да, возьми, а то мне неудобно.
Он взял небольшой свёрток, поцеловал её в макушку.
- Скоро приедем. А пока будь паинькой. Если хочешь пивка или водки, иди в наше купе.
- Нет, спасибо.
Пять дней поездки показались Светке исключительно долгими. Она выспалась на неделю вперёд, а когда вышла из поезда, её немного повело – казалось, что под ногами до сих пор качается пол. Улыбнувшись, Коготь подхватил её за руку, чтобы как-то поддержать, а она в очередной раз восхитилась тем, какой же он внимательный и заботливый.
Москва поразила Светку своими масштабами и величием. Огромные дома, иномарки на дорогах, очереди около магазинов, серые улочки, широкие тротуары. С другой стороны, у них в городе она никогда не видела такого количества бомжей… Грязные, оборванные, они хватали жадными руками мелочь, которую им бросали прямо на тропинку и спешили в ближайший «ларёк», видимо, за очередной порцией зелья сомнительного качества.
Коготь рассказывал ей обо всём, что они видели по пути, а Светка слушала, как всегда открыв рот.
- Думаю, у нас будет время погулять по Москве, и тогда я тебе всё-всё покажу.
Они долго ехали куда-то на метро, потом шли, таща с собой сумки с инструментами и аппаратурой. В спальном районе они добрались до высотного дома, – Светка даже и не пыталась сосчитать количество этажей – и на лифте поднялись на десятый этаж. Один из парней достал ключи и открыл дверь квартиры. Квартира была просто огромной – Светка вспомнила их небольшую трёхкомнатную и скривилась. Эта была просто шикарной.
В одной комнате поселили девчонок, во второй остановились парни, кроватей, конечно, не хватало, зато были скатанные матрасы. Также в квартире была кухня и отдельную, самую большую комнату, находящуюся в самом конце прихожей, приспособили под комнату для репетиций.
Весело сгрузив и разобрав вещи, решили отметить приезд – девчонки отправились на кухню готовить закуску, а парни устанавливали оборудование.
Коготь вошёл в тот момент, когда Светка нарезала колбасу. Утащил кусочек, обнял её за талию, она улыбнулась и спросила:
- А чья это квартира?
- Дружбана моего. Он на заработки свалил на севера, надолго. Мы и в прошлый раз тут останавливались, когда приезжали.
Наконец, в той комнате, которая предназначалась для репетиций, «накрыли» импровизированный «стол», настелив на полу газет и расставив блюда с закусками и тарелки с рюмками для каждого.
Коготь сидел напротив Светки, и она то и дело ловила на себе его непонятный взгляд. Тёмные глаза его пылали, и этот огонь немного пугал её. Она вдруг поняла, что, вероятно, сегодня случится то, чего она так ждала все эти месяцы…
Сидели долго – смеялись, пели под гитару, разговаривали о будущих концертах, бесились. Светка почему-то подумала о том, не мешают ли они соседям, но успокоила себя тем, что в этих новых домах, возможно, всё слышно не так хорошо, как в их старых «хрущёвках».
Она уже устала, во-первых, от того, что они долго добирались до места, а во-вторых, от переполнявших эмоций, но почему-то не уходила. Коготь был уже по-настоящему пьян, когда наконец вечеринка закончилась и все разошлись по комнатам. Светка осталась с ним, не решаясь уйти, но потом предложила:
- Лёш, пойдём, я тебя до комнаты уведу.
- Нет-нет, милая – шатаясь, он пошёл к двери и щёлкнул замком – я сегодня целый день только об этом и мечтал…
Он уселся на единственное в комнате кресло и позвал её:
- Иди ко мне!
Она подошла, и он посадил её на коленки, предварительно стянув с себя майку. Жадно стал целовать её шею, мять рукой юную девичью грудь, потом руки его скользнули на её бёдра, а губы впились в её губы, обжигая горячим хмельным дыханием. Светка робко попыталась высвободиться, тогда он спросил:
- Что-то не так?
- Лёш, я не хочу так… Я хочу, чтобы всё было по-другому…
- По-другому – это как? – жарко прошептал он, не переставая шарить по её телу – разве ты, крошка, не об этом мечтала?
И Светка вдруг поняла, что, если откажет ему сейчас – может его потерять, а ей этого не хотелось. Но и первую их ночь она представляла себе по-другому, совсем не так. Пока она раздумывала над этим, он стянул с неё кофточку, оставив в одном белье, потом снял джинсы. Она не заметила, как он разделся сам и заставил её сесть лицом к себе. Целуя мокрыми губами, хаотично гладил её тело, а потом вдруг резко насадил на свой вздыбившийся орган. От боли она запрокинула голову и закричала, но он тут же, улыбаясь, зажал её рот ладонью, словно не видя, как слёзы горохом покатились по её лицу. Несколько раз он дёрнулся, она почувствовала горячую волну внутри себя, тело Когтя обмякло, и он громко захрапел.
Схватив свою одежду, Светка бегом кинулась в ванную комнату…
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.