Мы (дети, мама и я) ужинаем, когда мама говорит мне: – Алекс, почему ты не ешь зеленый горошек? – Мама, я уже вырос и могу решить сам, есть мне горошек или нет. Мама обижается. – Извини, – говорю я, – у меня нет настроения. – Что случилось, па? – спрашивает Дейв. – Да понимаешь… это не так просто, – отвечаю я. – Давайте заканчивать ужин. Мне через несколько минут надо ехать в аэропорт. – Ты что, куда-то уезжаешь? – спрашивает Шарон. – Нет, мне нужно кое-кого встретить. – Мамочку? – с надеждой спрашивает она. – Нет, не мамочку. Было бы здорово, если бы ее. – Алекс, поделись с детьми тем, что тревожит тебя, – говорит мама. – Их ведь это тоже касается. Я смотрю на детей и понимаю, что мама права. – Мы на заводе столкнулись с проблемами, – объясняю я, – которые мы, кажется, не в состоянии решить. – А тот человек, кому ты звонил? – спрашивает мама. – Ты не можешь поговорить с ним? – Ты имеешь в виду Иону? За ним-то я и еду в аэропорт, – говорю я. – Но я не уверен, что даже Иона может что-нибудь сделать. Услышав это, Дейв пораженно смотрит на меня. – Ты хочешь сказать, – спрашивает он, – что все, что мы увидели в походе – то, что Герби задает скорость, и все такое прочее, – все это неверно? – Все это, безусловно, верно, Дейв, – отвечаю ему я. – Проблема в том, что мы обнаружили, что у нас на заводе два Герби и находятся они не там, где нам хотелось бы. Понимаешь, это то же самое, как если бы во время похода мы не могли поменять мальчиков местами, а у Герби был бы брат-близнец, и они застряли бы как раз в середине колонны. Они задерживают всех. А передвинуть их мы не можем. У нас перед ними скопились горы незавершенного производства. И я не знаю, что делать. Тут в разговор включается мама: – Ну, если они не выполняют свою работу, их надо просто уволить. – Это не люди, мама, это оборудование, – поясняю я. – Мы же не можем уволить станки. И в любом случае работа, которую они делают, необходима. Мы просто не сможем производить большинство того, что мы производим, без этих двух операций. – А почему вы не можете сделать так, чтобы они работали быстрее? – спрашивает Шарон. – Точно, пап, – говорит Дейви, – помнишь, что произошло в походе, когда ты забрал у Герби рюкзак? Может, и на заводе можно сделать что-нибудь вроде этого? – Может, – соглашаюсь я, – но не все так просто. – Алекс, я знаю, – говорит мама, – ты делаешь все, что можешь. И раз у тебя есть два таких увальня, надо просто не спускать с них глаз, чтобы они перестали разбазаривать время. – Ладно, – говорю я, – мне пора. Меня не ждите, увидимся утром. Я жду у выхода и вижу, как самолет Ионы подруливает к терминалу. Я разговаривал с ним днем, как раз до того, как он должен был вылететь из Бостона в Лос-Анджелес. Я сказал, что хотел поблагодарить его за совет, но ситуация на заводе, насколько мы понимаем, просто безнадежна. Э. М. Голдратт. «Цель. Процесс непрерывного совершенствования» 123 – Алекс, почему ты думаешь, что ситуация безнадежна? – спросил он меня. И я ответил: – У нас есть всего-навсего два месяца до того, как мой босс отправится на заседание совета директоров со своей рекомендацией. Если бы у нас было больше времени, может, мы могли бы что-нибудь сделать, но, имея всего-навсего два месяца… – Два месяца – достаточный срок для того, чтобы показать улучшение, – возразил он. – Но вам нужно научиться, как управлять заводом путем управления его ограничениями. – Иона, мы тщательно проанализировали ситуацию… – Алекс, – перебил он меня, – вещи, о которых я тебе говорю, не срабатывают только в двух случаях: во-первых, если на продукцию, которую производит ваш завод, нет спроса. – Спрос есть, – возразил я, – хотя он и падает из-за того, что наши цены растут, а обслуживание ухудшается. Но все же у нас есть довольно приличный объем уже принятых к выполнению заказов. – И второе, когда я не могу помочь вам, это если вы не намерены ничего менять. Вы решили, что делать ничего не будете, и пусть завод закрывают? – Да дело не в том, что мы хотим сдаться, дело в том, что мы просто не видим другой возможности, – ответил ему я. – Ладно. Вы пробовали снять хоть какую-нибудь нагрузку с бутылочных горлышек за счет использования других ресурсов? – спросил он. – Ты имеешь в виду разгрузить их? Невозможно. Это единственные на заводе ресурсы такого типа. Он немного помолчал и, наконец, спросил: – Ладно, еще один вопрос. В Бэрингтоне есть аэропорт? И вот он только что прилетел и идет по выходу номер два. Он поменял рейс на ЛосАнджелес так, чтобы на вечер заехать к нам. Я подхожу и пожимаю ему руку. – Как прошел полет? – спрашиваю я. – Как сардины в банке, – отвечает он и добавляет: – Впрочем, жаловаться не стоит, я еще в состоянии дышать. – Спасибо, что смог прилететь, – говорю я. – Я признателен тебе, что ты поменял свои планы, но, честно говоря, все же не уверен, что ты сможешь нам помочь. – Алекс, то, что у тебя есть бутылочное горлышко… – Два бутылочных горлышка, – напоминаю я ему. – То, что у тебя есть два бутылочных горлышка, еще не означает, что ты не в состоянии делать деньги, – говорит он. – Собственно говоря, совсем наоборот. Большинство производственных предприятий не имеет бутылочных горлышек. У них огромная избыточная мощность. А они должны иметь бутылочные горлышки, по одному на каждую производимую деталь. По моему лицу он видит, что я ничего не понимаю. – Пока тебе это не понятно, но ты поймешь, – говорит он. – А сейчас я хочу, чтобы ты рассказал мне о своем заводе все до мельчайших подробностей. По дороге из аэропорта я, не умолкая, описываю ему наше затруднительное положение. Мы приезжаем на завод, я паркую «Бьюик» перед офисами. Внутри на проходной нас ждут Боб, Лу, Стейси и Ральф. Они тепло встречают Иону, но, пока я знакомлю его со всеми, они, как я чувствую, ждут, чтобы посмотреть, на самом ли деле этот самый Иона, так не похожий ни на одного из консультантов, когда-либо входящих в эти двери, знает, что он делает. Иона сначала стоит перед ними, а потом, начав говорить, принимается расхаживать туда-сюда. – Алекс позвонил мне сегодня потому, что вы не можете решить проблему с бутылочными горлышками, которые вы обнаружили на заводе, – говорит Иона. – Собственно говоря, Э. М. Голдратт. «Цель. Процесс непрерывного совершенствования» 124 то, что вы имеете, это сочетание нескольких проблем. Но начнем с начала. Из того, что Алекс мне рассказал, в первую очередь, вам необходимо увеличить проток и улучшить ситуацию с денежными потоками. Так? – Это здорово бы нам помогло, – отзывается Лу. – Каким образом, по Вашему мнению, мы могли бы это сделать? – Ваши бутылочные горлышки не в состоянии пропускать достаточный объем потока для того, чтобы удовлетворить спрос и делать деньги, – говорит Иона. – Значит, единственное, что можно сделать, – это найти дополнительные мощности. – Но у нас нет денег на дополнительные мощности, – говорит Лу. – Как и времени на их установку, – добавляет Боб. – Я не говорю об увеличении мощностей по всему заводу, – замечает Иона. – Увеличение мощностей завода достигается за счет увеличения мощностей исключительно бутылочных горлышек. – Вы имеете в виду – сделать из них не бутылочные горлышки? – спрашивает Стейси. – Нет, – отвечает он. – Совершенно не это. Бутылочные горлышки останутся бутылочными горлышками. Что необходимо сделать – найти для бутылочных горлышек достаточно мощностей, чтобы приблизить их мощности к уровню спроса. – И откуда мы их возьмем? – спрашивает Боб. – Вы что, хотите сказать, что они вот так тут и валяются под ногами? – По сути дела, да, – отвечает Иона. – Если вы ничем не отличаетесь от большинства производителей, то у вас есть мощности, скрытые от ваших глаз, потому что ваше видение кое в чем неверно. Я предлагаю, давайте сейчас пройдем на завод и там на месте посмотрим, каким образом вы управляете теми двумя бутылочными горлышками, что у вас есть. – Почему бы и нет? – говорю я. – В любом случае, еще ни одному посетителю не удалось избежать экскурсии по заводу. Мы надеваем защитные очки и каски и отправляемся на завод. Мы с Ионой возглавляем процессию и через двойные двери входим в оранжевый свет. Прошла уже почти половина времени работы второй смены, и сейчас в цехах немного спокойнее, чем днем. Это сейчас весьма кстати, так как, разговаривая, мы можем лучше слышать друг друга. Я поясняю Ионе, мимо каких операций мы проходим. Я замечаю, как он на глаз прикидывает количество наваленного повсюду незавершенного производства. Я ускоряю шаг. – Вот это и есть станок с ЧПУ NCX-10, – говорю я Ионе, когда мы подходим к громоздкому станку. – И это ваше бутылочное горлышко, так? – спрашивает Иона. – Одно из двух, – говорю я. – А почему он сейчас не работает? – интересуется Иона. Действительно, NCX-10 в данный момент остановлен. – Э-э, хороший вопрос, – говорю я. – Боб, почему он стоит? Боб смотрит на часы. – Скорее всего, потому, что наладчики ушли на перерыв десять минут назад, – отвечает он. – Они вернутся минут через двадцать. – В договоре с профсоюзом есть статья, по которой рабочие должны иметь получасовой перерыв после каждых четырех часов работы, – поясняю я Ионе. – А почему они ушли на перерыв сейчас, а не тогда, когда станок работает? – Потому что наступило восемь часов, – говорит Боб, – и… Иона поднимает руки и перебивает его. – Подождите. Если речь идет о любом станке не бутылочном горлышке, никаких проблем, потому что, в конце концов, какой-то процент рабочего времени не бутылочное горлышко Э. М. Голдратт. «Цель. Процесс непрерывного совершенствования» 125 должно простаивать. Так что какая разница, когда операторы уходят на перерыв там? Это не так важно. Но в бутылочном горлышке? Это же совершенно другое дело. Он указывает на NCX-10 и говорит: – Для этого станка у вас есть только какое-то определенное количество часов, когда он может производить. Сколько? 600, 700 часов? – Около 585 часов в месяц, – отвечает Ральф. – Сколько бы ни было, спрос все равно выше, – говорит Иона. – И если вы теряете из них час или даже полчаса, вы теряете это время безвозвратно. Это время уже невозможно нагнать нигде в системе. И проток для всего завода будет меньше на тот объем продукции, который бутылочное горлышко произвело бы за это время. Это делает ваш перерыв на обед немыслимо дорогим. – Но у нас еще есть профсоюз, – замечает Боб. – Ну, так поговорите с ними, – отвечает Иона. – Они же держат какую-то часть акций. И они совсем не глупы. Вам просто нужно объяснить им так, чтобы они поняли. Ну да, думаю я, это легче сказать, чем сделать. С другой стороны… Иона обходит NCX-10. Я вижу, что он осматривает не только этот станок, он окидывает взглядом и другое оборудование в цеху. Потом он подходит к нам. – Вы сказали – это единственный станок такого типа на заводе, – замечает он. – Но это довольно новое оборудование. А где старые станки, которые он заменил? Они у вас еще есть? – Ну, что-то еще есть, – неуверенно отвечает Боб. – От нескольких мы, точно, избавились. Совсем древних. – У вас осталось, по крайней мере, по одному старому станку каждого типа, которые могли бы делать то, что этот что-бы-он-там-ни-производил станок делает? – спрашивает Иона. Тут вмешивается Лу: – Я прошу прощения, не собираетесь же вы предложить, чтобы мы использовали старое оборудование? – Если оно в рабочем состоянии, тогда да, я мог бы это предложить, – спокойно отвечает Иона. Лу хлопает глазами. – Не знаю, как это сказалось бы на наших показателях себестоимости, – говорит он. – Но, должен вам сразу сказать, что использование старых станков обойдется нам намного дороже. – С этим мы успеем разобраться, – говорит Иона. – Сейчас мне нужно знать, есть у вас эти станки или нет. За ответом мы поворачиваемся к Бобу. Он хмыкает: – Должен вас огорчить. Мы не оставили ничего из тех станков, что могли бы снять часть нагрузки с NCX-10. – И что нас заставило сделать такую глупость? – спрашиваю я. – Нам было нужно новое складское помещение для хранения незавершенного производства, – отвечает Боб. – А-а, – это все, что я могу сказать. – Тогда это казалось неплохой идеей, – замечает Стейси. Затем мы отправляемся в цех термообработки и останавливаемся перед печами. Первое, что спрашивает Иона, взглянув на горы деталей, ждущих обработки: – Вы уверены, что всем этим деталям требуется термообработка? – О да, безусловно, – отвечает Боб. – А в цехах, где эти детали обрабатываются до того, как поступают сюда, нет альтернативных методов обработки, которые позволили бы, по крайней мере, части деталей избежать термообработки? – интересуется Иона. Э. М. Голдратт. «Цель. Процесс непрерывного совершенствования» 126 Мы переглядываемся. – Думаю, нам нужно будет поговорить с конструкторским отделом, – говорю я. У Боба глаза лезут на лоб. – Ты что? – спрашиваю я. – Ну, для начала, скажем, что парни из конструкторского отдела не очень-то торопятся реагировать на подобные вещи, – говорит Боб. – И особого счастья, от того, что им придется менять технологические требования, они не испытывают. Их типичная реакция: «Делайте так, потому что мы так сказали». – Боюсь, он прав, – говорю я Ионе. – И даже если нам удастся их уговорить, у них уйдет вечность на то, чтобы утвердить эти изменения. – Ладно, – говорит Иона. – Тогда у меня вопрос: а есть другие производители, кто мог бы делать для вас термообработку? – Есть, – отвечает Стейси, – но, если мы будем делать термообработку на стороне, это повысит себестоимость деталей. По выражению лица Ионы я догадываюсь, что это начинает ему надоедать. Он указывает на горы незавершенного производства и интересуется: – Что это представляет из себя в денежном выражении? – Не знаю, – отвечает Лу, – тут деталей на что-то около десяти-пятнадцати тысяч долларов. – Нет, тут не тысячи долларов, если, конечно, это бутылочное горлышко, – возражает Иона. – Подумайте еще раз. Тут значительно больше. Тут подключается Стейси: – Ну, я могу проверить по записям, если хотите, но стоимость этого будет не больше, чем назвал Лу. В самом крайнем случае, я бы сказала, что здесь материалов на двадцать тысяч долларов… – Нет-нет, – не дает ей закончить Иона, – я говорю не о стоимости материалов. Какое количество продукта вы продадите клиентам, как только обработаете всю эту гору? Мы опять переглядываемся. – Трудно сказать, – говорит Боб. – Мы не знаем, все ли детали пойдут в продажу немедленно, – поясняет Стейси. – Ах, вот как? Бутылочное горлышко у вас обрабатывает те детали, которые не способствуют получению протока? – спрашивает Иона. – Ну, кое-что пойдет на запчасти или на склад готовой продукции. Когда-нибудь это превратится в проток, – говорит Лу. – Когда-нибудь, – выразительно повторяет Иона. – А пока сколько, вы говорите, у вас просроченных заказов? Я объясняю ему, что иногда нам приходится увеличивать размеры обрабатываемых партий, чтобы улучшить показатели эффективности. – Можешь рассказать мне опять, как это улучшает ваши показатели эффективности, – говорит мне Иона. Я чувствую, что начинаю заливаться краской, вспоминая наш давнишний разговор. – Да ладно, теперь это уже неважно, – говорит он. – Давайте вплотную займемся протоком. Я сформулирую вопрос по-другому: сколько заказов вы не в состоянии отправить, потому что у вас не хватает деталей, находящихся сейчас вот в этой груде? На этот вопрос ответить уже легче, потому что мы знаем количество просроченных заказов. Я называю ему, на сколько миллионов у нас просроченных заказов, и какой приблизительно процент из них просрочен из-за деталей, застрявших перед бутылочными горлышками. – И если бы вы обработали вот эти детали, вы смогли бы собрать и отправить продукт? – спрашивает он. Э. М. Голдратт. «Цель. Процесс непрерывного совершенствования» 127 – Ну конечно, без проблем, – отвечает Боб. – И какова цена реализации каждого продукта? – В среднем, около тысячи долларов, – отвечает Лу, – хотя, конечно, в разных случаях по-разному. – Ну, тогда речь тут идет не о десяти, пятнадцати или даже двадцати тысячах, – говорит Иона. – Сколько деталей в этой груде? – Ну, возможно, тысяча, – говорит Стейси. – И каждая деталь означает, что вы могли бы отправить продукт? – Безусловно, – подтверждает она. – А каждый отправленный продукт означает тысячу долларов, – продолжает Иона. – Умножьте тысячу деталей на тысячу долларов, какая сумма получится? Наши лица как по команде поворачиваются к этой горе деталей. – Миллион долларов, – говорю я с ужасом. – При одном условии! – заявляет Иона. – Что вы успеете загрузить их в печь, достать оттуда и отправить клиентам до того, как им надоест ждать, и они найдут другого производителя. Он смотрит на нас, переводя взгляд с одного на другого. – И вы можете позволить себе пренебречь любой возможностью, – спрашивает он, – особенно такой, как изменение внутренней политики, что так несложно ввести? Все молчат. – Кстати, мы еще продолжим разговор о том, каким образом следует рассматривать себестоимость. А сейчас, – говорит Иона, – я хотел бы знать, в каком месте вы проводите контроль качества деталей, проходящих через бутылочные горлышки. Я отвечаю, что основной контроль качества проводится перед завершающей сборкой. – Покажи, где, – говорит Иона. Мы направляемся туда, где проводится контроль качества. Иона задает вопрос о забракованных отделом контроля качества деталях, проходящих через бутылочное горлышко. Боб тут же указывает на штабель сияющих стальных деталей, сверху которого прикреплен лист розовой бумаги, что означает – забракован отделом контроля качества, или КК, как мы его называем. Боб берет папку и просматривает бланки, лежащие внутри. – Не могу сказать точно, что с ними не в порядке, но в них должен быть какой-то дефект, – говорит он. – Эти детали прошли через бутылочное горлышко? – спрашивает Иона. – Да, – отвечает Боб. – Вы понимаете, что отдел контроля качества сделал с вами? – интересуется Иона. – Ну, это значит, мы должны будем списать в отходы около сотни деталей, – отвечает Боб. – Да нет, подумайте еще раз, – говорит Иона. – Это же детали, прошедшие через бутылочное горлышко. Тут до меня доходит, что он имеет в виду. – Мы потеряли время в бутылочном горлышке, – говорю я. Иона резко поворачивается ко мне. – Вот именно! – восклицает он. – А что означает время, потерянное в бутылочном горлышке? Это означает, что вы потеряли проток. – Но не хотите же вы сказать, что мы должны забыть о контроле качества? – говорит Боб. – Конечно, нет. Делать деньги на протяжении длительного времени, если вы не производите качественный продукт, невозможно, – отвечает Иона. – Я просто предлагаю, чтобы вы проводили контроль качества другим образом. Э. М. Голдратт. «Цель. Процесс непрерывного совершенствования» 128 – Ты хочешь сказать, что мы должны проводить контроль качества перед бутылочным горлышком? – спрашиваю я. Иона поднимает указательный палец и говорит: – Правильно мыслишь! Нужно обеспечить, чтобы через бутылочное горлышко проходили только качественные детали, а некачественные отсеивались бы до него. Если вы списываете в отходы бракованную деталь до того, как она проходит через бутылочное горлышко, единственное, что вы теряете – это бракованную деталь. А если вы списываете эту деталь после бутылочного горлышка, это означает, что вы потеряли то время, нагнать которое невозможно. – А если деталь получит дефект после бутылочного горлышка? – спрашивает Стейси. – Это другой аспект той же самой идеи, – поясняет Иона. – Обеспечьте, чтобы управление процессом при последующей обработке деталей, прошедших через бутылочное горлышко, было на высоком уровне, так, чтобы не допустить их повреждения. Вы понимаете, что я хочу сказать? Тут подключается Боб: – Только один вопрос: а где мы возьмем инспекторов? – А в чем проблема перевести тех, что у вас уже есть, на бутылочные горлышки? – отвечает вопросом на его вопрос Иона. – Об этом стоит подумать, – говорю я. – Отлично, – подводит итог Иона. – Давайте вернемся в офис. Мы возвращаемся в офисное здание и устраиваемся в конференц-зале. – Я хочу быть совершенно уверенным, что вы понимаете значение бутылочных горлышек, – начинает Иона. – Каждый раз, когда бутылочное горлышко заканчивает обработку детали, это дает вам возможность отправить готовый продукт. Что это означает для вас в деньгах? – В среднем, около тысячи долларов за единицу продукта, – отвечает Лу. – И вы переживаете, что вам придется потратить один-два доллара на бутылочные горлышки для того, чтобы сделать их более производительными? – спрашивает он. – Для начала, во что, по вашему мнению, вам обходится час работы, скажем, станка с ЧПУ? – Это хорошо известно, – отвечает Лу. – Он стоит нам 32 доллара 50 центов в час. – А термообработка? – 21 доллар в час, – отвечает Лу. – И обе эти суммы неверны, – объявляет Иона. – Но по нашим данным по затратам… – Эти цифры неверны не потому, что вы допустили ошибку при расчетах, – перебивает его Иона, – а потому, что эти затраты рассчитывались так, как будто эти рабочие центры находятся в изоляции от всей системы. Позвольте объяснить. Когда я занимался физикой, время от времени ко мне приходили люди с задачами, которые они не могли решить. Они хотели, чтобы я проверил для них все числа. Однако по прошествии времени я научился не выбрасывать время попусту на перепроверку чисел, потому что числа, как правило, были верны. Когда же я проверял исходные посылки, они, как правило, были неверны. Иона достает из кармана сигару и раскуривает ее. – Это же самое происходит сейчас здесь, – говорит он между затяжками. – Вы рассчитали затраты на оба этих рабочих центра, исходя из стандартных бухгалтерских процедур… не приняв во внимание, что оба этих рабочих центра являются бутылочными горлышками. – А каким образом это влияет на затраты? – задает вопрос Лу. – Вы уже уяснили, что мощность завода равна мощности его бутылочных горлышек, – говорит Иона. – То, что за час производит бутылочное горлышко, равно тому, что за час производит весь завод. Таким образом, час, потерянный в бутылочном горлышке, – это час, потерянный во всей системе. Э. М. Голдратт. «Цель. Процесс непрерывного совершенствования» 129 – Это понятно, – говорит Лу. – Тут мы с Вами согласны. – В таком случае, – продолжает Иона, – во что обошелся бы всему заводу простой в течение одного часа? – Не могу сказать наверняка, но это была бы довольно внушительная сумма, – признает Лу. – Скажите-ка мне одну вещь. Во сколько вам обходится эксплуатация завода в месяц? – интересуется Иона. – Общие операционные затраты в месяц составляют около 1,6 миллиона долларов, – отвечает Лу. – А теперь давайте возьмем для примера ваш станок с ЧПУ, – говорит Иона. – Сколько часов в месяц, вы говорите, есть у этого станка для производства? – Около 585, – отвечает Ральф. – Реальные затраты в бутылочном горлышке – это общие затраты всей системы, деленные на количество часов, которое бутылочное горлышко занято производством, – говорит Иона. – И что у нас тогда получается? Лу достает калькулятор из кармана пиджака и быстро вбивает туда цифры. – Две тысячи семьсот тридцать пять долларов, – говорит он. – Подождите, разве это на самом деле так? – Да, это так, – отвечает Иона. – Если ваши бутылочные горлышки простаивают, вы теряете не 32 доллара или 21 доллар. Действительные затраты – это затраты из расчета часа работы всей системы. А это составляет две тысячи семьсот долларов. Это всерьез ошарашивает Лу. – Такой расклад совершенно меняет дело, – говорит Стейси. – Конечно, меняет, – соглашается с ней Иона. – Помня об этом, как мы можем оптимизировать эксплуатацию бутылочных горлышек? Существует две основных области, на которые вам надо обратить пристальное внимание. Во-первых, необходимо сделать так, чтобы время в бутылочных горлышках не разбазаривалось. Каким образом оно разбазаривается? Например, когда бутылочное горлышко простаивает во время обеденного перерыва. Или когда оно производит обработку деталей, которые уже имеют какой-то дефект или которые приобретут дефект при последующей обработке из-за халатности рабочего или несовершенного метода управления процессами. Еще один способ разбазаривать время бутылочного горлышка – это пропускать через него детали, которые вам на самом деле не нужны. – Вы имеете в виду лишние детали? – спрашивает Иону Боб. – Я имею в виду все, на что у вас нет непосредственного спроса, – отвечает он. – Поскольку что происходит, когда в данный момент вы накапливаете товарно-материальные ценности, которые не сможете продать в течение последующих месяцев? Вы жертвуете сегодняшними деньгами во имя будущих денег. Вопрос только в том, выдержит ли это ваш денежный поток? В вашем случае, однозначно нет. – Он прав, – признает Лу. – В таком случае, сделайте так, чтобы бутылочное горлышко обрабатывало только то, что будет способствовать получению протока сегодня… а не через девять месяцев, – говорит Иона. – Это один способ увеличить мощность бутылочного горлышка. Другой способ увеличить мощность бутылочного горлышка – это снять с него часть нагрузки и перенести ее на не бутылочные горлышки. – Да, только как это сделать? – спрашиваю я. – Вот поэтому, пока мы были на заводе, я и задал вам те вопросы, – отвечает мне Иона. – Все ли детали должны проходить через бутылочное горлышко? Если нет, тогда те, что не должны, нужно передать для обработки не бутылочным горлышкам. В результате высвободится мощность в бутылочном горлышке. И мой второй вопрос: есть ли у вас другие станки, Э. М. Голдратт. «Цель. Процесс непрерывного совершенствования» 130 которые могли бы делать те же самые операции? Если у вас такие станки есть или есть поставщики с нужным оборудованием, вы сможете разгрузить бутылочное горлышко. И тогда опять вы получите мощность, позволяющую вам увеличить проток. На следующее утро я вхожу на кухню и сажусь завтракать. Передо мной большая миска еще парящей геркулесовой каши… которую я с детства терпеть не могу. Я смотрю на кашу (а она на меня), и тут мама/бабушка спрашивает: – Ну, как вчера все прошло? И я отвечаю: – А знаешь, по сути дела, вчера за ужином ты и дети были на верном пути. – Правда? – спрашивает Дейв. – Мы должны сделать так, чтобы Герби двигался быстрее, – объясняю я. – И вчера Иона показал нам, как это можно сделать. Так что мы многому научились. – Ну вот, отличные новости, – говорит мама. Мама наливает себе кофе и усаживается за стол. Воцаряется тишина. Тут я замечаю, что мама и дети как-то странно переглядываются. – Ну что такое? – спрашиваю я. – Вчера, когда ты уехал, опять звонила их мать, – говорит моя мама. С тех пор как Джули уехала, она регулярно звонит детям, но не знаю, по какой причине, она так и не говорит им, где она сейчас. Я уже подумывал, не обратиться ли к услугам частного детектива, чтобы выяснить, где она скрывается. – Шарон говорит, она кое-что слышала в телефоне, пока они разговаривали, – говорит мне мама. Я поворачиваюсь к Шарон. – Ты знаешь ту музыку, что любит слушать дедушка? – говорит она. – Ты говоришь о дедушке Барнетте? – Ага, ну ты знаешь, – говорит она, – такая музыка, от которой засыпаешь, ну, эти… как же они называются? – Скрипки, – приходит ей на помощь Дейв. – Точно, скрипки, – подхватывает Шарон. – Понимаешь, когда мама ничего не говорила, я слышала в телефоне эту музыку. – Я тоже, – говорит Дейв. – Вот как? – говорю я. – Очень интересно. Молодцы, что обратили внимание. Я, пожалуй, позвоню сегодня бабушке и дедушке Барнеттам. Я допиваю кофе и встаю. – Алекс, ты к каше даже не притронулся, – говорит мне мама. Я наклоняюсь и целую ее в щеку. – Извини, мам, опаздываю в школу. Я машу детям и подхватываю свой портфель. – Ладно, придется убрать кашу в холодильник, чтобы ты съел ее завтра, – слышу я мамино ворчание.