Антропология о миграциях европейцев в эпоху бронзы
Амплитуда перемещения народов Европы в интервале I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. была поистине грандиозной: от севера Скандинавии до юга Апеннин и от Пиреней до Урала. Этот период был и остается предметом пристального внимания специалистов различных исторических дисциплин, в частности, антропологов. Скелетный материал – основной источник для реконструкции физического облика носителей различных археологических культур. Его тщательное и всестороннее исследование в значительной степени способствует пониманию происходивших в прошлом процессов, связанных как с автохтонным развитием древних племен, так и с их миграциями.
В этот период на историческую арену выходят племена кельтов (протокельтов), которые сыграли одну из ключевых ролей в процессе становления современных европейских народов. Однако в действительности все началось гораздо раньше – в эпоху раннего бронзового века, когда в Восточной Европе складывается крупное сообщество подвижных скотоводов, обозначаемое археологами как ямная археологическая культура. Она занимает огромную территорию степной и лесостепной Европы (илл. 115). В настоящее время установлено, что культурная экспансия ямных племен простиралась вплоть до Центральноазиатских степей. Ряд исследователей связывают носителей этой культуры с индоевропейской лингвистической группой. Есть версия об их индоиранской принадлежности (Anthony, 2007; и др.). И такой вероятности исключить нельзя. Однако в палеоантропологии такие однозначные оценки давать не принято. Достаточно уверенно можно говорить лишь о том, что люди ямной культуры в своей расовой основе были европеоидами. Расширяя свой ареал, они, несомненно, контактировали с аборигенным населением, отчасти ассимилируя его, тем самым усложняя свой антропологический состав, а также влияя на формирование приграничных (соседних) этнокультурных групп. Это обычная мировая практика взаимоотношений между человеческими сообществами, существовавшая практически во все эпохи.
Антропологические материалы предоставляют возможность наблюдать и фиксировать механизмы взаимодействия культур в пространстве и времени. И здесь следует сказать о многообразии форм социального взаимодействия. Это и единичные брачевания, обусловленные случайными контактами или политической активностью лидеров племен; и тотальная метисация, рождавшая новые с позиций биологической таксономии расовые группы; и уживание в одном месте (как правило, в городах) различных этнических диаспор, практически не смешивающихся друг с другом. Все эти поведенческие нормы предопределялись разного рода социальными (языковыми, религиозными и т.п.) барьерами.
Исходя из краниологических данных, носители ямной культуры мало смешивались с соседними инокультурными группами, что, вероятно, обуславливалось многочисленностью самих «ямников», подвижным укладом их хозяйства, а также избыточной протяженностью занимаемой ими территории. И все же ямное население морфологически было неоднородным. Среди европеоидных по облику ямных групп выделены локальные территориально-хронологические варианты. Считающиеся пока наиболее ранними поволжские группы, судя по скелетным характеристикам (Боруцкая, 2012; Казарницкий, 2010; Григорьев, 2018), обладали весьма крепким сложением тела, широким, довольно сильно профилированным лицом, в основном мезо-брахикефальной или долихо-мезокефальной головой (Шевченко, 1986; Хохлов, 2017). Донские коллективы мало уступали по телосложению (Боруцкая, Афанасьева, 2009). Краниологический комплекс ямных черепов из этих регионов в антропологии нередко именовался как протоевропейский или протоевропеоидный (Дебец, 1948; Вуич, 1958; Кондукторова, 1973; Шевченко, 1973; и др.). Как показал полученный к настоящему времени тотальный скелетный материал, в облике «ямников» фиксируются типичные черты европеоидов, и это было отмечено еще М.М. Герасимовым (Герасимов, 1955). Приставка «прото-», на наш взгляд, здесь не вполне уместна: с учетом ряда признаков (массивность и др.) корректнее использовать термин палеоевропеоидный (Хохлов, 2017. С. 74 – 75). Представление о внешнем облике этих людей мы можем получить по выполненным графическим и скульптурным реконструкциям (илл. 116). Причерноморские и Днестровско-Дунайские коллективы отличались проявлением долихокефалии, были сравнительно узколицыми, что являлось следствием их генеалогической связи с носителями изначально так называемого средиземноморского краниологического типа (Круц, 1977, 2017). Эти территории входили издревле в зону формирования южной европеоидной расы. Не исключено влияние племен энеолитических культур усатовской и трипольской, а также кеми-обинской, которая существовала синхронно с ямной (Круц, 2017. С. 56). Днепровские коллективы были разнообразны, здесь фиксируются комплексы, по характеристикам приближающиеся и к палеоевропеоидным формам, и к средиземноморским, и морфологически промежуточным. Антропологическое многообразие локальных ямных групп, как было сказано выше, обязано вхождению в эту историко-культурную область в качестве ассимилированных, или же в качестве равноправных, воспринявших новые степные традиции постэнеолитических групп (Шевченко, 1986; Круц, 2017; Хохлов, 1999, 2017). Истоки же антропологического облика протоямного населения, по результатам длительных исследований (Хохлов, 1998, 2017) нужно искать в Днепро–Доно–Волжском междуречье, ближе к Дону, территории хвалынско-среднестоговских контактов (Хохлов, 2017. С. 144).
По данным генетиков, проанализировавших серии костных образцов Евразии на предмет выявления палео-ДНК, «ямники» Поволжья и Украины, а также «афанасьевцы» Алтая, являясь носителями наследственности по мужской линии «R1b...», то есть все они генетически близки и, соответственно, однородны (Haak et al., 2015; Allentoft et al., 2015). Нужно, однако, подчеркнуть, что речь идет исключительно о половых гаплогруппах, которые сформировались изначально в верхнем палеолите-мезолите. Однако со временем они могут модифицироваться, образуя разные субклады, и при этом передаваться по наследству практически в неизменном виде. То есть, речь идет о путешествии во времени и пространстве неких генетических кодов под названием «половые гаплогруппы», которые лишь меняют свою телесную оболочку. И это никак не объясняет фенотипического разнообразия в популяциях человека, которое формируется, как известно, при взаимодействии полного генотипа человека (+ 22 аутосомные) и внешних экологических и социальных факторов. Генеалогия, строящаяся исключительно на изучении половых хромосом, отражает именно глобальные биолого-эволюционные процессы и лишь отчасти может служить исследователям в области археологии и палеоантропологии, старающимся подробно изучить и понять исторические процессы (Хохлов, Китов, 2019), проходившие как при автохтонном развитии обществ, так и при их взаимодействии.
Большой интерес в науке вызвала работа (Haak et al., 2015), в которой обосновывалась миграция населения ямной культуры в районы Центральной Европы, ассимиляция ими местных групп и формирование на этой основе носителей культур шнуровой керамики. При этом по каким-то причинам происходила трансформация мужской гаплогруппы «R1b...» восточноевропейских «ямников» в «R1а...», которая значительно доминировала, возможно, у их преемников – населения культуры шнуровой керамики. С морфологической точки зрения, последние по сравнению с матуризованными (массивными) «ямниками», гораздо грацильнее, и этим заметноотличаются (Хохлов, Китов, 2019). Из всех региональных ямных групп с краниологическими выборками носителей культуры шнуровой керамики сближаются именно Причерноморские и Буго-Днестровские, имеющие в своей основе средиземноморские истоки, выражающиеся в отчетливой долихокрании, сравнительно узком и резко профилированном лице. К слову, мы пока практически не имеем данных по генетическому исследованию этих ямных групп, представители которых проникали, судя археологическим источникам, на юго-западе Европы – на территорию современных Румынии, Венгрии, Болгарии. Для районов, где проживали люди культуры шнуровой керамики, мы пока не знаем ни одного убедительного случая присутствия археологических памятников ямной культуры.
Период средней бронзы Европы считается эпохой, чрезвычайно насыщенной историческими событиями – временем миграций, инноваций и взаимовлияния различных культур. Большое значение в тот период имел Кавказский очаг культурогенеза (Бочкарев, 2010), где на основе взаимодействия ямных и майкопско-новосвободненских культур (около XXIX в. до н.э.) формируется новотиторовская археологическая группа (культура повозок), влияние которой ощущается в широком северном радиусе степей Восточной Европы (Гей, 2000). Несколько позднее в Предкавказье бытует катакомбная культура, традиции которой распространяются изначально в Волго-Донском междуречье, и затем расширяются. Памятники этой культуры известны и на территориях Казахстана (Ткачев, 2007; Мерц, 2018 и др.). Антропологически «катакомбники» достаточно разные. Значительная их доля являлась носителями широколицего суббрахикранного краниологического типа, воспринятого от прикаспийско-предкавказского ямного населения. Для части катакомбных групп была свойственна традиция искусственной деформации головы лобно-затылочного или циркулярного типа (илл. 117). Интересно, что эта традиция проникла и на территории Среднего Поволжья и Южного Урала (могильники Красносамарский IV, Нур, Ефимовский V). Едва ли это можно связывать именно с миграционным процессом, поскольку типично катакомбных погребений на этих территориях пока не зафиксировано. Но проникновение отдельных групп их представителей отрицать, разумеется, нельзя.
Примерно в это же время в центральных районах Европы активизируются люди культур шнуровой керамики и боевых топоров, распространившихся в районах Прибалтики, а также мигрировавших в восточном направлении вплоть до Уральского горного массива. С ними связывают ряд культур Восточной Европы: фатьяновскую, абашевскую и, в определенной мере, балановскую.
Для фатьяновцев верхневолжской группы была свойственна долихокефалия, умеренно широкое и средневысокое лицо (Денисова, 1975). В научной литературе высказывалось мнение о том, что носители этой культуры обладали южноевропеоидными чертами и имели «долихокранный узколицый и высоколицый» тип, с резкой горизонтальной профилированностью и сильным выступанием носа (Восточные славяне, 1999).
Пожалуй, максимальная степень выраженности краниологических признаков южных европеоидов проявляется среди балановского населения Среднего Поволжья (илл. 118). Высказывалось мнение о средиземноморском происхождении основного антропологического компонента в составе носителей этой культуры (Акимова, 1963а; Герасимов, 1955). Возможность такой связи имеется. Но нужно тем не менее сказать, что морфологически «балановцы» не менее близки многим представителям культуры шнуровой керамики. Наиболее глубоко в пределы Восточной Европы проникли носители абашевской культуры, которые достигли территорий Урала, перевалили горный массив и оказывали заметное влияние на культурогенетические процессы, протекавшие также в пограничном им степном ареале. Движение на восток «шнуровиков» сопровождалось процессами ассимиляции аборигенного населения, что отчетливо проявляется на антропологическом материале балановской и, особенно, абашевской культур. Под насыпью знаменитого Пепкинского кургана Чувашии, где в коллективной могиле были обнаружены останки 27 убитых абашевских воинов, отмечен преимущественно долихокранный среднешироколицый вариант, который в целом близок подобным компонентам в составе балановской и некоторых фатьяновских групп. Черепа из могильников Ольгаши, Абашевский, Тауш-Касинский отличаются широким и низким лицом. Морфологические тождества этому сочетанию признаков обнаруживаются в краниологической серии фатьяновской культуры Волго-Окского междуречья и некоторых степных культур (Дебец, 1948; Акимова, 1955; Герасимов, 1955). В составе суммарной абашевской серии имеется один череп (Катергино-Бишево, Чувашия), интерпретированный как негроидный (Дебец, 1948. С. 85). По мнению М.М. Герасимова (Герасимов, 1955. С. 523–529), это псевдонегроидный комплекс и едва ли он связан происхождением с популяциями экваториальных широт, аналогии ему обнаруживаются среди местного населения неолита (женский череп из Гавриловской стоянки балахнинской культуры) и бронзового века (некоторые черепа из Балановского могильника). На основании ряда наблюдений было высказано вполне обоснованное предположение, что «абашевцы», двигаясь на восток, отчасти ассимилировали местное население, тем самым усложнив свой антропологический состав. При этом менялся и их внешний облик (илл. 119): на черепах все чаще проявлялись признаки уралоидности (Съезжее II, Чуракаевка, Красиково) (Хохлов, 1996).
В лесостепном Заволжье «абашевцы» встретились с абсолютно инородными им группами – скотоводческими коллективами полтавкинской культуры, а на Южном Урале – с потомками носителей тамаруткульских традиций. В истории этих отношений происходили определенные процессы, приведшие к рождению нового – Волго-Уральского – очага культурогенеза (Бочкарёв, 2010). Именно с контактами этих племен некоторые исследователи (Васильев, Семёнова, Кузнецов, 1994) связывают рождение потаповско-синташтинского блока культур колесничих, открывающих уже новое для истории время – поздний бронзовый век. Другие ученые предпочитают видеть иммиграцию населения уже со сложившимися синташтинскими традициями в Южноуральский регион из каких-либо отдаленных мест – из районов Передней или Средней Азии (Григорьев, 1996; Шишлина, Хилберт, 1996). С антропологических позиций, люди, оставившие памятники этого культурного типа в Приуралье, по краниологическим материалам резко полиморфны. Нередко даже под одной курганной насыпью погребены люди с весьма разными физическими характеристиками. Здесь обнаруживаются и массивные, широколицые, и долихокранные сравнительно узколицые европеоиды, и индивиды с древнеуральскими признаками – потомки коренных обитателей оседлых племен лесного происхождения (илл. 120). Гетерогенность данного населения отмечена и по результатам генетического анализа (Mathieson I., et al., 2015).
Со временем эта яркая культура начала позднего бронзового века исчезает, и ей на смену приходят срубные традиции. По своему масштабу срубная культура сопоставима с ямной. Путь её формирования сложен. Интересно, что примерно в середине эпохи средней бронзы в регионе появляются долихокефальные (илл. 121), в целом мезоморфные группы населения (тамаруткульская), а к периоду поздней бронзы они тотально доминируют, охватывая практически все пространство степного и лесостепного поясов Восточной Европы и Западного Казахстана. Они представлены в разных археологических культурах: лолинской, бабинской, покровской, срубной, алакульской и др. Мезобрахикефалия и широколицесть, которые были свойственны палеоевропеоидам ямной культуры, практически исчезают. Некоторые их проявления обнаруживаются лишь в локальных группах, например, среди населения срубной культуры Башкортостана (могильник Старо-Ябалаклинский), Нижнего Поволжья (Шевченко, 1986), а также, в качестве доминанты среди населения андроновской культуры Центрального и Восточного Казахстана. Среди антропологов есть приверженцы теории прихода носителей долихокефального сравнительно узколицего типа из районов Центральной и Западной Европы (Шевченко, 1993; Козинцев, 2010). Это подтверждают исследования группы зарубежных генетиков, которые получили результаты анализа серии костных образцов. По ним носители абашевской, синташтинской и срубной культур имеют общий генетический компонент в виде мужской гаплогруппы «R1a», и это может быть связано с распространением их предка в лице западноевропейских потомков блока культур шнуровой керамики (Mathieson I., et al., 2015).
Все это можно воспринять как периодические выплески из районов Центральной и Западной Европы групп населения, миграции или постепенное распространение их к востоку. Одновременно можно полагать, что таких выплесков было немного. Генезис срубного населения может быть связан и с теми же самыми потаповско-синташтинскими группами, и с ранее появившимися в регионе «абашевцами», о чем неоднократно сообщалось в трудах и археологов (Васильев и др., 1994; Кузнецов, Мочалов, 1999; Мочалов, 2008; Малов, 2001 и др.), и антропологов (Хохлов, 2017; и др.). Невозможно представить, чтобы громадный ареал евразийских степей, представленный многочисленными памятниками срубно-алакульского культурного мира, мог быть отражением миграций исключительно носителей шнуровых традиций, успешно вытеснивших местные группы населения и необычайно масштабно размножившихся за сравнительно короткий срок.
Из значимых миграционных волн все специалисты отмечают проникновение в Приуралье в финале поздней бронзы и начале раннего железного века западносибирских культур. Сначала это было население черкаскульской культуры (Колев, 2000; Чижевский, 2008). Антропологи в целом соглашались с видением археологов, обнаруживая в черкаскульских краниологических выборках морфологически промежуточные европеоидно-монголоидные комплексы, аналогии которым представлены в материалах андроновской, ирменской и карасукской культур Зауралья (Акимова, 1968; Шевченко, 1980; Рудь, 1981). Население последующей по времени маклашеевской культуры Среднего Поволжья в своем составе имело разные компоненты, среди которых преобладали низколицый монголоидный и долихокранный европеоидный (Газимзянов, 2009). Первый, возможно, отчасти связан с древнейшими насельниками Волго-Камья, представителями урало-лапоноидной группы. Второй, по всей видимости, несет свои истоки от европеоидов срубной культуры, проникавших на эти территории еще в период позднебронзового века. В этой связи вопрос о западносибирском импульсе или именно восточноевропейском происхождении маклашеевского населения остается открытым.
Продолжение следует.
Литература и ссылки см.: Богачев А.В., Кузнецов А.В., Хохлов А.А. Рутены – руги – русь: века, дороги, судьбы» Самара, 2019. 336 с.