Aдам Каменский-Длужик происходил из польской шляхты, осевшей в окрестностях Орши в восточной части Великого княжества Литовского. Принимал участие в сражениях Русско-польской войны (1654—1667). Служил, как написал о себе в дневнике, "панцырным товарищем". Попал в плен к русским 20 октября 1657 года и был отправлен с другими пленниками в Могилев, a затем в Москву. После чего он был сослан в Сибирь, где его ожидала судьба казака «литовского списка».
После возвращения на родину в начале 1670-х годов написал «Дневник московского заключения, городов и мест», что позволяет оценить его как старейший польский мемуарный источник, в котором от первого лица описываются народы и города Сибири.
Его присутствие в Сибири отмечено и в русских источниках. Среди документов Сибирского приказа 1658 г. удалось выявить следующую запись: «Генваря в 25 по памяти из Розряду за приписью дьяка Василия Брехова посланы в Сибирь литовские люди ызменники шлякта Гришка Каменской, Янко и Мишка Ждановичи, которые взяты у Могилева и посланы ис полку боярина и воеводы князя Юрия Алексеевича Долгорукова и товарыщи и по государеву службу в какую годятся и поверстать их государевым жалованьем, деньгами и хлебом и солью по разсмотрению».
Нетрудно убедиться в том, что здесь «Григорием Каменским» назван Адам Каменский-Длужик. Ведь в его сочинении указано, что в начале 1658 г. он был отправлен в Сибирь вместе со своими земляками Яном и Михаилом Ждановичами. Так стало очевидным, что в русских документах XVII в. Адам превратился в Григория («Гришку»),
В январе 1658 г. Каменский вместе с другими польскими военнопленными был привезен в Москву, а в середине февраля он уже ехал в Сибирь традиционным путем: из Троицко-Сергиевского монастыря на Переяславль-Залесский, Ростов, Ярославль, Тотьму, Вологду, Великий Устюг, Кайгородок, Соликамск и далее через Уральские горы в Сибирь.
Еще на пути к Уральскому хребту – на реке Каме за русской крепостью Кайгородок Адам Каменский встретился с коми-зырянами, в стране: «Пермия, а Москва называет ее зырянами, люди которой говорят на чудесном языке. Вера у них русская (т.е. православная), говорят, что их крестил святой Стефан. Народ ловкий, особенно в лесу и на воде, к тому же отличные лучники. Их язык чем-то похож на жмудский. Земля каменистая, скалы и горы высокие. Там одни леса, чистых полей мало. Народ злой, беспощадный, никогда не даст переночевать и дивится иноземцам, как великому чуду».
Далее путь пленного шляхтича лежал через Уральские горы: "Оттуда нас везли в Верхотурье через дремучие леса и твердый камень высокими горами миль 120. Мы ехали день и ночь. Не останавливались в избе, а только на станах, сооруженных для ночлегов и приема пищи, своего рода домах, но из очень высокого камня, кажется, что под самые небеса. На одну гору мы въезжали миль пять".
Преодолев Уральские горы Каменский встретил вогулов (манси): "В середине дремучего леса мы столкнулись с людьми вогульцами, язычниками, которые Бога не знают, потому что имеют в лесу своих шайтанов, как их там зовут, в укрытых местах, где они собираются и совершают свое богослужение и очень богато их одевают, вешают на них соболя, серебро и сосуды разные, которые покупают у москвы, а потом московские люди их обирают и поэтому богатеют. Редко, однако, это идет им (московским людям) на пользу, поскольку их околдовывают, разум их теряет силу, и они пропадают.
В лесу у них есть кочевья (дома), срубленные из дерева; там одно низкое окно, огонь день и ночь горит под дымоходом. Нет ни печей, ни дверей, а только дыра вместо дверей. Нет у них также и скамеек, поскольку они сидят на земле. Живут звериным промыслом, но и хлеб едят, выменивая его у москвы на оленьи и лосиные шкуры.
Когда убивают медведя, то плачут над ним, говоря, что не мы причина твоей смерти, а наш лук. Потом его съедают, и молятся его голове, которая всегда в кочевье стоит в углу, прикрытая утварью, и разные одежды около нее навешивают. Хлеба эти люди не сеют, живут только лесом; рыбы мало либо нет вообще, поскольку больших рек у них нет."
Далее на пути шляхтича лежал город "Верхотурье, это людный город с обилием продовольствия и разных товаров. Деревень очень много, и зерновых много родится, кроме гречихи, этой нет. Река Тура проходит под ним каменистая и быстрая. Там мыта (пошлины) большие для царя берут с купцов и воевод также трясут, которые идут из Сибири".
Из Верхотурье дорога Aдама Каменского шла в Тюмень и далее в Тобольск: "Там (в Верхотурье) дали нам подводы до Опончина (Епанчина; Епанчин-юрт с 1600 г. Туринск); 100 миль мы ехали день и ночь, через густые леса и деревеньки, но очень редкие: одна на десяток миль, поскольку хлеба в достатке не имеют. Этот Опончин, первый сибирский город, расположен в месте хлебном и рыбном; и все во всем здесь хорошо, только калмыки часто появляются и деревни около него жгут.
Отсюда мы ехали до Тюмени миль 127. Город очень красив, с очень богатым местоположением. Хлеба, рыбы, разной птицы там вдоволь. Озерами река Тура к ней (к Тюмени) пришла, но уже не каменистая, а по очень красивой равнине. Около города острог и двое ворот. Небольшой деревянный замок. Деревни и слободы достаточно богаты. Там сидит воевода.
Оттуда мы ехали до Тобольска... Этот город лежит над рекой Иртышом и Тоболом, реками большими и страшными, каких в Польше у нас нет. Соединяются под этим Тобольском река Тобол от Швеции с левого, а Иртыш от калмыков с правого боку.
Этим Иртышом ходят миль 100 наверх за солью к одному озеру, которое рождает кристаллическую соль, и там берут ее. Ходит казаков по полторы тысячи с тяжелой пушкой и орудиями на калмыков, которые им этой соли не дают. Суден бывает по 50 и по 60, а на дощаник берут по 2000 пудов соли и больше. Эта соль идет на всю Сибирь. Из казны продается по 25 копеек пуд...
Тобольск состоит из двух городов: один на очень высокой горе, а другой внизу. Хлеба в нем достаточно, и он недорог; рыб неслыханное количество, бывает по 100 язей за копейку... Данный город просто во всем подобен Москве, только разве что стен мало. Церквей больше десятка; монастырский архимандрит и митрополит (епископ) там живут... Там (в Тобольске) больше чем 300 на службе и в детях боярских, служилых казаков 1200, рейтар 1000, казаков 2000, наемников 3000."
В Тобольск Каменский-Длужик смог попасть лишь 26 марта 1661 г. Здесь ему назначили годовое жалованье в «6 рублей денег, хлеба по 6 четей ржи, 2 чети овса и два пуда соли». Находясь в Тобольске, Каменский интересовался жизнью местных татар: "Татары очень богаты; имеют свои деревни. Живут торговлей; держат огромное количество верблюдов. Ездят до Даур (народ в северной части Китая) и Бухары... Эти татары имеют большие вольности и жито сеют; а больше всего полбы, и пшеницы, и овса; ржи мало сеют...
Есть тоже татары охотники, держат птиц: кречетов, соколов, которых кормят рыбой. Имеют и косматых борзых. Хороши у них кони, на которых гонят лисиц и бьют их арапниками, а чернобурок отдают в царскую казну; продавать их никому не разрешается. Имеют и очень хорошие панцири шугаи (szygami), правильной формы фазаньи перья и кремневые ружья. Должны быть готовы каждый месяц к смотру".
В Тобольске пленных поляков разделили на несколько групп и отправили далее на восток: "Отправили нас в день св. Яна в разные города пятнадцатью судами, до Сургута, до Березова, до Нарыма, до Кетска, а нас человек 30 на реку Лена, до Якут... Мы плыли до земли Явского яма (вероятно, Демьяновского яма) целую неделю. Там сеют семена овощей; жито не родится. Отсюда поплыли до Самосовок (вероятно, Самаровского яма, близ современного Ханты-Мансийска)".
В низовьях Иртыша недалеко от Самаровского яма поляк столкнулся с остяками (хантами): "Встретили людей невиданных, которые зовутся остяками. Эти не сеют, не жнут, только рыбой живут и птицей, которой там великое множество, а именно: лебедей, гусей, уток, которых у нас нет... Живут кочевьями на лесных участках.
Рыб разных коптят себе на зиму, а рыбий жир собирают в сосуд, сделанный из березовой коры, с две лохани; так пьют его теплым по четверти кварты, что нам было очень удивительно. А сети делают из крапивы и некоторые рубашки имеют из крапивы.
Едят какие-то грибы (bedlki) наподобие мухоморов, пьянеют от них хуже, чем от горилки; это у них наилучшее пиршество (bankiet). Хлеб также едят и выменивают на рыбу, ловить которую там нетрудно, поскольку за какую-нибудь тряпицу («онучку» – onuczke), только белую, или за иголку осетра дают, которого мужик унести не может."
Далее путь шляхтича шел в Сургут: "Оттуда ехали мы до Оби, реки очень большой, потому что берега весной не видать, а будто море широкое, и блуждает по ней тот, кто дороги не знает, поскольку она очень покрыта отмелями. Под парусом ветер занесет его между отмелями на милю от реки и там должен будет сохнуть. Остяки тем временем подойдут и побьют. Эта река пошла в море к Швеции, а мы к Сургуту отправились.
Этот Сургут - небольшой острожек, ничего там не родится, кроме огородных овощей; хлеб привозной из Томбольска (Тобольска) для казаков, поскольку там весь люд служилый. Церковь одна; воевода и стрелецкий голова там живут. В этом Сургуте очень красивые лисы и чернобурки, которых в других местах не встретишь, но нужда там великая, потому что хлеба мало."
В районе Шаманского порога на Ангаре Каменский встретился с эвенками (тунгусами): "Здесь мы встретили голых людей (дело было летом), лица которых были настолько раскрашены в разные цвета, что невозможно было отличить мужчин от женщин. Они называют себя тунгусами…
Тунгусы - легкий, ловкий народ, лучники неслыханные. Зимой и летом они кочуют от реки к реке в поисках пищи, причем едят ее полусырой. Они высасывают теплую кровь из убитого животного. У убитой самки теленка потрошат и съедят, они не оставляют ничего, даже самой мелочи. У тунгусов по 9 жен, и стреляют они из лука не хуже мужчин. Оленей у них большие стада – по тысячи и больше…
Тунгусы еще язычники, дикий народ. Они не знают ни Бога, ни веры, ни грамотности, ни даже дней... Птиц стреляют из лука на лету. Они смело идут на зверя и особенно легко на медведя, не требуя помощи. Тех, кто убивает медведя не в одиночку, а в компании с другими, считают трусами и с ними не разговаривают.
Тунгусы не хоронят умерших в земле, потому что она, по их представлениям, их не принимает, а кладут на деревья и только в определенных местах, если им попадется остров, где есть кедры или сосны, которые в таких случаях служат покойнику защитой от зверя. Но их оттуда сбрасывает росомаха – черный, лохматый, вонючий хищник, похожий на собаку и медведя."
Зиму 1661-1662 гг. Каменский-Длужик провел в Енисейске. 30 мая 1662 г. сын боярский Василий Кольчугин повел группу, в которую входил Каменский-Длужик, вверх по Енисею и Ангаре («Верхней Тунгуске»). В конце июня они дошли до Илимского острога.
Так шляхтич характеризовал Енисейск: "Этот город очень людный и богатый купцами. Товаров много. Деревень достаточно. Хлеб обильно родится и даже он не дорог. Пуд жита по две копейки, а муки – по три. Рыбы большое число, птицы и зверя тоже».
Несколько иную оценку автор давал Илимскому острогу. Здесь он впервые столкнулся с очень большой дороговизной, Каменский писал: «Локоть полотна стоит полторы – три злотых: Игла иногда стоит 9 грошей. Вообще это очень бедный городок, комаров и мух – тьма. Здесь даже смазывают тело дегтем. Мажут даже лошадей и скот». Отмечал он также, что там «хлеба достаточное количество», но «рыбы и зверя мало».
И лишь 16 августа 1662 г. Каменский-Длужик добрался до Якутска. Об Якутске он писал: «Этот городок лежит на очень красивом, веселом, но голодном месте: там ничего не родится, кроме капусты, и то без кочанов, и репа редко удается... Там и хлеб едят в торжественных случаях, а мясо едят как хлеб, и рыбу с ягодами, дичь, живущую там в огромном числе. Пьют они и молоко кобылье».
Характеристику якутам Адам Каменский дал такую: "От Олёкмы начинаются якуты. Вера у них языческая, а внешний вид необычный. У них большие табуны лошадей, и большинство из них белые. Крупного рогатого скота также есть много. Быков держат очень больших... а конину едят сырой... У них нет ни Бога, ни веры, словом, они во всем подобны язычникам. Эти люди осадили Лену и ее берега.
В Якутии ничего не рождается, потому что земля там не оттаивает больше, чем на локоть. Зверей и птиц неописуемое множество, но язычники не умеют их готовить, едят их как собаки Те, у кого есть котел, ощипывают перья покрупнее и варят их, а те, у кого нет котла, парят на раскаленных камнях в горшках или корытах без соли...
Луки у них длинные, выше человека, а тетива из ремней. Железо собирают на берегах Лены, такое хорошее как сталь, но так как с ремесленниками у них туго, то сами едва справляются с ним."
В Якутске Адаму Каменскому повысили годовой оклад до «8 рублей денег, хлеба 7 чети ржи, 6 чети овса и два пуда соли» . Видимо, это было связано с его отправкой в дальнюю «двуегоднюю службу» - боевой поход. Судя по сочинению Каменского-Длужика, он тогда побывал в Жиганах и потом, вероятнее всего, попал на реку Охоту («Ламу»). Адам Каменский сообщал, что во время этого похода погибли его товарищи Томаш Шелковский и Криштоф Салтан, по окладным книгам Якутского острога также выяснилось, что указанные лица погибли на реке Охоте.
С конца 1664 г. до весны 1668 г. «Гришка» Каменский уже безвыездно жил в Якутске, где он длительное время исполнял обязанности «дворского» (надзирателя) при местной тюрьме. Этот факт он счел нужным скрыть в своем сочинении.
Каменский-Длужик в своем дневнике выдал себя за участника необыкновенного плавания: из Жиган к Ледовитому океану на Индигирку и оттуда вокруг северо-восточной оконечности Азии и до Амура. Очевидно, он придумал эту историю под влиянием рассказов бывалых русских землепроходцев-мореходов. Поэтому неудивительно, что «чукчи» у него оказались на Амуре, а гиляки (нивхи) в его сочинении: "ездят на медведях и так ими управляют, как у нас конями, но обрезают им когти и вытаскивают зубы и кормят их в стойлах как волов и едят их также".
Каменский утверждал, что он побывал на Амуре в 1659 г. Но мы знаем, что на самом деле в это время он находился даже западнее Оби. В 1659 г. в низовьях Амура побывал отряд Артемия Петриловского (племянника Ерофея Хабарова). Пережив много трудностей, участники ее после ряда приключений смогли в начале 60-х годов XVII в. вернуться в Якутск. Вполне возможно, что Каменский-Длужик воспользовался рассказом какого-то спутника Петриловского и спутал амурских дючер («чючар», «жучер» и т. д.) с чукчами.
Сведения о плаваниях в арктических водах, видимо, дошли до Каменского от мореплавателей, вернувшихся в Якутск с севера. Документально установлено, что в 1666 г. Каменский-Длужик был лично знаком с Семеном Дежневым. Дежнев первым установил, что «Большой каменный нос» (Чукотский полуостров) далеко простирается в море и обойти его можно только морем. Таким образом, именно в 60-х годах XVII в. стало впервые достоверно известно, что от Лены до Амура существует водный путь.
Осенью 1667 г., на основании Андрусовского перемирие между Речью Посполитой и Русским государством Адам Каменский-Длужик был освобожден из ссылки. В дорогу на Запад он отправился весной 1668 г., прибыв в Москву на следующий год. Ее он покинул в начале 1672 г., благодаря стараниям польского посольства под руководством хелминского воеводы Яна Гнинского. Видимо, по его просьбе и был написан «Дневник». Дальнейшая судьба Адама Каменского-Длужика, время и место его смерти не установлены до сих пор.
По материалам:
Полевой Б.П. Забытый источник сведений по этнографии Сибири XVII века.
Полевой Б.П. Еще раз о Каменском-Длужике.
Филь С.Г. Дневник Московского заключения, городов и мест (1661) А. Каменского Длужика.