Окончание. Начало здесь⤵️
"ОБОЖАЮ ЖИТЬ В МУЗЕЕ"
Все началось в шесть лет, когда он нашел на помойке старую икону. Вообще, большую часть своей московской коллекции он нашел на городских помойках - в те времена ударного хрущевского строительства коммунизма "хламом и безвкусицей" было все, что напоминало о прошлом. Папа поощрял экстравагантное увлечение подростка и, когда к 12 годам Саша перешел к собиранию мебели, дарил ему огромные суммы на антиквариат. Эта коллекция осталась в московской квартире Васильева. Куда маэстро изредка наезжает, как и в фамильный дом под Вильнюсом.
"В Париже, когда я въехал в свою первую квартиру, я вышел на помойку и нашел розовую табуретку с тараканами. Я убил тараканов, отмыл табуретку, покрасил ее в черный цвет, сел на нее и подумал - какая же это роскошь! Это был мой первый предмет мебели в Париже, - вспоминает Васильев. - Потом я стал постепенно покупать, привозить вещи. Когда поэтесса Ирина Одоевцева решила в возрасте 93 лет уехать умирать в Петербург, она продала мне очень много мебели, что и стало основой моей парижской коллекции".
Пополняет Александр свою коллекцию на "блошином" рынке, рыщет в антикварных лавках разных стран, покупает что-то у своих подруг-эмигранток. При мне ему доставили наследство одной из них, которая завещала Васильеву свои личные вещи.
Главная часть его коллекции - это история моды в костюмах и аксессуарах, а также фотографиях, рисунках, графике, акварели. По последней переписи, у него хранятся более 500 костюмов и 14 000 слайдов. А - еще шляпки, туфли, зонтики, броши, шкатулки, канделябры, медальоны, коллекции кокошников и старинного бисера - кошельков, кисетов, панно, подтяжек...
"Наверное, это сумасшествие, но жить в музее - это то, что мне нравится", - признается Васильев.
В мистическом настроении Саша как-то сказал, что так жить вынуждает его кто-то другой в нем, кто-то из прошлой жизни, тоскующий по знакомым предметам и атмосфере.
"Я не считаю себя великим коллекционером в сравнении, скажем, с Рудольфом Нуриевым или Галиной Вишневской. Конечно, они имели гораздо больше возможностей и средств. Сосчитайте все дворцы Ростроповича и Вишневской - их же нужно было как-то обставить?" - говорит Васильев.
И в то же время с гордостью показывает престижные европейские и американские журналы, посвятившие свои страницы его коллекции и квартире-музею. Он мечтает, что когда-нибудь ему удастся создать на основе своей коллекции музей моды. Или открыть частную школу моды и костюма, и тогда коллекция станет учебным пособием. А пока ее заимствуют для своих выставок музеи мира.
О ПРАВИЛАХ ИГРЫ В ТЕАТРЕ
И в то же время Васильев – абсолютно современный человек. Он - продукт нынешней жизни, мира денег и борьбы за свое место.
"Екатерина Великая говорила: стоя городов не возьмешь. Надо двигаться. Важно лишний раз недоспать, недоесть, зато выложиться на все сто".
Он ложится в два-три часа ночи и встает в семь утра, ночным поездом мчится на лекции в Брюссель, назавтра утренним рейсом вылетает в Гонконг на примерку костюмов к своему очередному спектаклю. И если ему предлагают контракт, старается на следующий день оказаться на месте.
У рыночного искусства свои законы: ничего не значит, что ты уже сделал, важно то, насколько ты готов сделать что-нибудь еще.
"И я стараюсь, чтобы каждый раз результат был более высоким. Халтуру не простят, даже если ты известен. И нельзя забывать о правилах игры: помнить дни рождения тех, от кого зависит судьба контрактов, посылать им поздравления. Всегда быть в форме и в хорошем настроении".
Важно быть лучшим в своем деле. В мире классической оперы и балета его ценят за непревзойденное знание и тонкое понимание эпохи. Главное - это историческая аккуратность.
"Я смотрел в Мариинском театре в Петербурге "Пиковую даму". В первой сцене все были одеты по моде послереволюционной Франции 1790-х годов, в сцене бала уже в платьях эпохи рококо, надетых почему-то на круглые кринолины, но при этом с кружевными веерами конца XIX века", - возмущается Васильев.
Сам он никогда не допустит неточностей в деталях. Васильев знает не только то, как выглядели костюмы и интерьеры в ту или иную эпоху, но и как они были сделаны.
И, конечно, ценится непривычный и неожиданный взгляд. В этом - вся изюминка.
"Меня, например, зовут на "Ромео и Джульетту" или на "Пуритане" Беллини, хотя одновременно ставят "Евгения Онегина". Говорят, им интересно, как я им Италию представлю и англичан придумаю".
И Васильев придумывает, притом талантливо. Недаром изданный в Лондоне альбом-монография о русских театральных художниках "От Бакста до Васильева" начинается с известнейшего из умерших и кончается известнейшим из живых.
"РЕШЕНО: ХОЧУ ОТ ВАС РЕБЁНКА!"
Васильев – великолепный рассказчик. Он необыкновенно артистичен, у него острый, ироничный ум. Некоторые, пожалуй, находят его эксцентричным: Саша может появиться на публике в парчовом жилете XVIII века, застегнутом викторианской брошью, или в бело-красном полосатом пиджаке с красным шейным платком и орденом в петлице, или в восточном тюрбане.
Он любит эпатировать и провоцировать.
Ученики его обожают. Студенты не просто ходят на его лекции, они "ходят на Васильева". А преподает он во многих известнейших школах моды и искусства мира: парижской школе ЭСМОД, в бельгийской Королевской академии искусств, в Королевском колледже искусств в Лондоне, а также в США, Южной Америке, Японии, Гонконге, Дании, Турции, а в последние годы и в России.
- У вас было много поклонников среди студентов?
- Когда я был помоложе и на моем теле было на 20 килограммов меньше, я получал очень много любовных писем от студенток и студентов. Скажем, такого содержания: "Я люблю вас с 15 сентября. Решено - хочу от вас ребенка. Катрин". А в школе 22 Катрины, как ее найти?
Или студентка встречает меня в лифте и говорит: "Почему вы никогда не разговариваете со студентами наедине?" Отвечаю: "Я не решаюсь". Тут она зажимает меня своей грудью в угол: "Решайтесь, это взаимно".
Иногда меня просили о дополнительных индивидуальных занятиях у меня на дому.
Одна моя шведская студентка, с которой я до сих пор дружу, подошла ко мне и сказала:
"Профессор, я хотела бы узнать поподробнее о религии в Месопотамии" – "А что вас интересует конкретно?" - спрашиваю. "Давайте сегодня поужинаем, вот я вам все конкретно и объясню", - отвечает она.
Некоторые добивались успеха.
СЕРЬЁЗНЫЕ ПУСТЯКИ О МОДЕ
Я провела с Васильевым целую неделю. Это была неделя осенних показов моды прет-а-порте в "Карусели" в Лувре. Понятно, что мы много говорили о моде.
- "Франция, милочка, это страна шика, которого больше ни у кого нет. Поэтому она всегда будет страной, где предметы люкса - не всегда нужные, но всегда желанные - будут играть огро-о-омную роль. И все французское несет на себе печать превосходства.
- Французы - мастера упаковки. Они всегда знают, КАК преподнести - это качество, воспитанное веками.
- Французское меню читается как поэма... Вам кажется, что принесут что-то необыкновенное, потрясающее и вы никак не можете подозревать, что это всего лишь кусок курицы с картошкой.
- Любую гадость в официальном письме французы обольют таким витиеватым способом, что вы не поймете, а где же, собственно, неприятность зарыта. Все слова такие хорошие, и даже самое противное письмо со штрафом от налогового инспектора кончается фразой: "Оставаясь дружески верен вашим чувствам, я пребываю в полном уважении к вашей персоне". Когда вы читаете нечто подобное, вы не сразу понимаете, что с вас требуют 20 тысяч долларов, которые вы им задолжали".
- "В Англии мода очень классовая, для англичан очень важно кодовое начало.
- В общей массе они так хорошо воспитаны, что никогда не обратят на тебя внимание. Может так случиться, что вы пойдете по улице с расстегнутой ширинкой, зайдете в офис, и вас никто не остановит взглядом, никогда не опустит глаз.
- А в моде англичане всегда впереди всех. Они часто генерируют новую идею, а через три-пять лет французы ее подхватывают и преподносят в новой, французской оправе. Как, например, французы украли у англичан мини-юбку, а все уверены, что это Курэж изобрел ее".
- "Итальянок на улице видно за три километра по силуэту, походке. У итальянок нет комплексов, они считают, что модно надо одеваться и в десять, и в 90 лет. И женщины в Италии всегда хотят выглядеть как звезды Голливуда".
- "У итальянцев много вкуса оттого, что они живут в окружении прекрасного - начиная с архитектуры, оперы и кончая кухней".
- "Немцам труднее, их так сильно разбомбили, что им не за что уцепиться. Бюргерский стиль Германии оставляет очень тяжелый, приземленный отпечаток".
- "В Петербурге люди одеваются по-городски, с элементарным представлением о том, что туфли, шляпа и сумка должны соответствовать друг другу".
- "В Москве одеваются тепло, броско, ярко, по-китайски и по-турецки, довольно парадно, но сочетания цветов, формы вещей и пропорций абсолютно сельское. Это вкус удалого разухабистого недавно разбогатевшего купечества, желающего произвести эффект".
- "Вообще в России думают, что мода - это высота каблука, ширина плеч, длина юбки. А все это не имеет к моде никакого отношения. Мода - это не манера одеваться, а манера мыслить".
- А знают кого-либо из российских модельеров в Париже? Например, Юдашкина?
- Наверное, люди, которые ходят на его дефиле, знают. В последние три года он все время показывает в Париже, но как правило, не попадает в сезон. Зимний показ - а он приезжает с купальниками. Все удивляются: "А почему купальники?" – "Я забыл". Бывает...
- "Высокая мода умирает, и это очевидно - из-за цен. В мире у высокой моды не больше 20 000 клиентов, а этого недостаточно. Клиенты - миллионеры. Европейцев почти нет, в основном американцы, японцы, арабы и "новые русские".
- Дом "Нина Риччи" сделал свою последнюю коллекцию на тему казахских и китайских народных костюмов. Они планируют провести показ в Казахстане и Китае и найти там новых клиентов, надеясь, что денежный казах или китаец скорее купит своей жене платье от кутюр, если оно напомнит ему о родных степях".
- "Последние показы в Париже не вызвали у меня восторга. Конец века - не надо об этом забывать. Век выдохся, всем надо отдохнуть. Исторически ничего нового не могло случиться в 1996 году, и следующие два сезона будут ужасающими для моды".
- "Мы старомодны - уже самим фактом, что живем в конце ХХ века. Мы уже принадлежим к далекому прошлому".
Согласитесь, звучит парадоксально из уст человека, живущего в Париже где-то между Петербургом и Москвой конца ХVIII начала XIX века. Но никак не позже 1840-х годов...
Понравилось? Подпишись на наш канал и читай:
Жанна Дубска (с) "Лилит"