Заварите себе свежего чая, укутайтесь поудобнее в плед, и наслаждайтесь этим прекрасным апрельским вечером - что еще нужно, чтобы встретить старость? Так ее и встречали настоящие туркмены, верные традициям предков. Хлопок, каналы, чайхана - происки шайтана.
«Абдулла, я прожил жизнь бедняком и я хочу, чтобы тебе Бог послал дорогой халат и красивую сбрую для коня». Я долго ждал, а потом Бог сказал: «Садись на коня и возьми сам, что хочешь, если ты храбрый и сильный».
И да, эта история - о туркменских басмачах. Отъявленнейших и величайших. Пустыня и белое солнце, кровь и страдания, гонки на ахалтекинцах и договорнячок - в нашем новом выпуске. Итак, столетием ранее…
Как и все настоящее, басмачество является продуктом, созданным Российской империей, а ни фига не большевиками. Устроившись удобно под рукой белого царя, Хивинский хан не придумал ничего лучше, как привести к покорности шляющихся по окрестностям свободных туркменов, которые, как мы помним, и сами были не дураки благосклонно принять русские инвестиции. Посредники в этом простом и понятном деле им были без надобности.
Один из уважаемых среди туркмен мусульманских священников - ишанов, проявив инициативу и понимание дипломатии, направил к наместнику Хивинского хана в туркменских землях посланника - собственного сына - с целью установить мир и дружбу (если по-дипломатически), или, если чистопопацански, указать наместнику на то, что по договору с русскими деньги последних должны идти непосредственно в туркменские карманы, минуя хивинскую администрацию. Вообще, конечно, формально речь должна была идти о распределении взимаемых с населения налогов между имперской казной и ханской, однако особенности ведения хозяйства в Туркестане упрощали понимание движения активов. Наместник посланника выслушал, а затем лично изнасиловал. Восток, фигли.
Ишан честно пытался обратиться к хану. Хивинский хан Исфендияр - генерал-майор Российской империи, кавалер орденов Святого Станислава и Святой Анны, и член свиты российского императора. Такое положение не подразумевало возможность вынесения им справедливого решения в том виде, каким оно понималось туркменами. Кроме того, в западных землях Хивы было тревожно - некий туркмен-ёмуд Шами-келль в рамках все тех же налоговых споров кошмарил местных узбеков. Последние, руководствуясь принципом «Нет денег - нет воды», перекрывали каналы, несущие воду Амударьи на туркменскую часть ханства. Туркмены в этом принципе никакой логики не видели, потому что у кого круче ствол, у того главнее правило, и узбеков убивали. Русские особо не вмешивались - это же внутренние дела инородцев, которые в силу договора инородцы вправе решать самостоятельно - но боеприпасов хивинскому хану подвезли, и на всякий случай добавили к его титулам Королевское высочество. Подобревший хан отменил так и не введенные толком налоги, Шами-келль сдался. На этом фоне о каком возмездии за поруганую честь юноши могла идти речь?
Ишан отправился к недавно вернувшемуся из бегов соратнику Шами-келля - судье (кази) Курбан-Мамеду из клана Джунеид.
«С быстротой скаковой лошади туркменские степи облетела весть, что Джунаид, сильный духом и видный туркмен, со своими сородичами и одноплеменниками выступил с оружием в руках против гнета и насилий Хивинского хана и его управителей».
Извращенец-наместник был наказан - даже не хочу знать, каким образом. Отомщенный ишан остался при новом покровителе, и принял титул Ишан-хан. В ночь с 22 на 23 марта 1915 г. Курбан-Мамед - состоявшийся уже авторитет, здоровенный турмен 46 лет, прозванный Джунаид-ханом - осадил с собранным войском Хиву. В Хивинских казематах томился туркменский вождь Шамурад Бахши, осужденный лишь за то, что прививал туркменам любовь к традиционным промыслам - грабил узбекские караваны. Отказ в удовлетворении требований о его освобождении и привел недовольных туркмен к стенам города. Его Королевское высочество, генерал-майор императорской армии, хан и повелитель всего и вся, куда только мог добрести верблюд, вовсе не счел осаду столицы своих владений наглой и демонстративной выходкой. Тем более, что Туркестанский генерал-губернатор повелел Королевскому высочеству освободить пленника.
Такое поведение туркестанского наместника объясняется довольно просто, и может быть иллюстрировано донесением начальника местного охранного отделения: «ярыми сторонниками мусульманских государств являются преимущественно люди пожилые…, молодежь же везде и всегда указывала на преимущества русского порядка управления и приводила как примеры мятежи в Бyxapе и восстание йомудов с Джунаид-ханом во главе в Хиве, где мечтой населения, исстрадавшегося в бесправии и от поборов всякого рода сборщиков податей‚ является полное присоединение этих ханств к государству Российскому».
Наместник ошибался. Унизив Королевское высочество, и получив бонусом от империи государственную печать, давшую право содержать при себе вооруженную силу, Джунаид-хан фактически сам встал в положение государственного чиновника, и принялся собирать окрестные земли под собственную крышу. Старый добрый рэкет и грабеж караванов - простое туркменское счастье. Где-то далеко за Каспием четыре погибающие империи волтузили друг друга высокотехнологичными средствами, ускоряя собственное падение, и никому-то дела не было до Джунаид-хана. Вдоволь развернувшись в Хивинских землях в 1916 г. во время Туркестанского восстания, Джунаид-хан с награбленным откочевал в Афганистан, откуда и наблюдал за смертью империи.
К осени 1917 г. Королевскому высочеству, разогнавшему минувшей осенью «младохивинскую» оппозицию, понадобился в помощь авторитет более традиционный, чем прибывший комиссар Временного правительства - командир 4-го Исетско-Ставропольского полка Оренбургского казачьего войска полковник И. М. Зайцев. Последний в сентябре 1917-го выгнал из пределов ханства отряды Джунаид-хана, вернувшегося из Афганистана, и при поддержке уральских казаков вернул спокойствие приаральским туркменам. Кроме того, И. М. Зайцев успел активно поучаствовать в создании Амударьинского казачьего войска, ставшего аванпостом белых на берегах Амударьи. Однако, Королевское высочество мудро рассудило не ввязываться в красно-белые срачи, предвидя в них разделяющий общество фактор, и сделало ставку на традиционализм. Но с выбором конкретной фигуры хан промахнулся. В январе 1918 г. он назначил Джунаид-хана на пост командующего Хивинской армией. 10 января И. М. Зайцев со своим отрядом отправился в сторону Ташкента, проживать свою полную приключений жизнь. А уже в октябре Джунаид-хан зарезал Королевское высочество, и усадил на его место своего дядю Сеид Абдулла, забрав себе всю полноту власти. Так туркмены стали повелителями Хорезма.
К этому времени отряд Джунаид-хана успел напасть на Новоургенч и захватить там пятьдесят русских семей. Такой поворот событий заставил на время объединиться большевиков и эсеров, деливших власть в старой хивинской крепости Турткуль, расположенной на правом берегу Амударьи. С 1873 г. - когда Хива перешла под власть белого царя - крепость именовалась городом Петроалександровск. Именно оттуда А. Н. Куропаткин в 1880 г. выдвинул свой отряд на соединение с группировкой М. Д. Скобелева для штурма Геок-Тепе. Сам Куропаткин, два года назад занимавшийся подавлением Туркестанского мятежа и выдворением Джунаид-хана за пределы империи, теперь мирно проживал в Псковской губернии. За неимением под рукой бравого генерала, оборона Петроалександровска была организована В. П. Коноплевым, сыном помещика, штабс-капитаном почившей царской армии.
Земляки из Асхабада, выдворившие летом большевиков из Ахалского оазиса, а также британцы, занявшие в этом представлении удобные места с видом на море, ждали от Джунаид-хана наступления на не сдавшийся белым Чарджоу - городок на старой Бухарской дороге из Мерва, большевистский укреп, закрывавший проход в последний осколок большевистских владений в Туркестане. На пути из Хивы к Чарджоу стоял Петроалександровск, и для его взятия Джунаид-хан мобилизовал до 4 000 всадников, не считая всякого пешего сброда.
7 отбитых атак за 11 дней осады Петроалександровска убедили Джунаид-хана в том, что вояки из хивинцев скверные, и ставка должна быть сделана на туркмен как единственную боеспособную силу в этих песках. А пока что, 9 апреля 1919 г., с большевиками был подписан мирный договор, который предусматривал «прекращение всяких военных действий с обеих сторон; признание советским правительством за народами Хивы права на самоопределение; обмен представителями; гарантию свободы и безопасности передвижения граждан обеих сторон по всем водным и сухопутным путям сообщения в пределах их территории в коммерческих целях».
То время, когда большевики через полосу поражений шли к своим главным победам, Джунаид-хан использовал для укрепления собственной власти в старых добрых традициях восточной деспотии. Забыл ли он о великой туркменской демократии? Вряд ли. Но очень трудно развивать традиционное грабительское хозяйство, когда сам являешься хозяином земель. Нет грабежей - хан не нужен. Остатки узбекских «младохивинцев» вышли на недовольных возвышением Джунаид-хана туркменских вождей, в том числе и Шамурада Бахши, и туркестанские Советы. Совместными усилиями Джунаид-хан был выдворен в пески, а посаженный им хан Сеид-Абдулл в феврале 1920 г. объявил о созыве всенародного меджлиса и создании временного правительства - в Хиву пришла «бутафорская революция».
Сложившаяся ситуация была оценена большевиками как «странная», поскольку «сводится к тому, что мы должны либо стать фактическим орудием одной из указанных групп (узбеки с ханом; туркмены с одним из Джунаидов; младохивинцы, обнаружившие полное банкротство в понимании и использовании происходящих событий), либо объявить на чужой территории свою военную диктатуру». Младохивинцы, проникнувшись революционным духом, предлагали «перерезать добрую половину мулл и ишанов».
Это было время эпического хаоса. Передел сфер влияния плавно вернул не только привычную резню, но и милую сердцу любого туркмена работорговлю - не закапывать же трофейных женщин в песок? Узбеки плакали, туркмены восторженно носились по пустыне, русские совещались и слали телеграммы, казаки наблюдали, и было решительно непонятно, кто здесь за дело революции, что это за дело, какой революции, и не осталось ли припрятанных активов в разбитом артиллерией ауле. Летом 1921 г., в связи с неразрешимостью восточных хитросплетений, большевиками были арестованы и тут же расстреляны туркменские вожди, последний хивинский хан гуманно выслан за пределы Туркестана.
Даже видавшие виды туркмены были озадачены таким поворотом событий, и кибитки воинственных ёмудов направились в очищенную от белых Закаспийскую область, подальше от советских узбеков. Первый Всетуркменский съезд Советов, проходивший в Ашхабаде в феврале 1925 г., принял прошение Джунаид-хана о помиловании. А ведь еще несколько месяцев назад его отряды осаждали советскую Хиву. Но в такие детали не вдавались. С царизмом боролся? Боролся. Жуликов-младохивинцев резал? Да! Простому народу помогал - безусловно. В отсутствие иных героев, Джунаид-хан вместе с Ишан-ханом были амнистированы. Сохранив собственные вооруженные силы под предлогом того, что у молодой республики еще много врагов, Джунаид-хан откочевал к колодцам севернее Ашхабада. Упадок прибыльного хлопководства бросал не привыкших к крестьянскому труду туркмен прямо в его объятия, и к 1927 г. туркменские басмачи задумали реванш. Объявив 15 сентября газават, Джунаид-хан сумел захватить аулсовет и сжечь совершивший аварийную посадку самолет. Вместе с пилотом. В Кара-кум вошли полки красной кавалерии, с юга границу должны были закрыть части, усиленные артиллерией и авиацией. Столкновение с регулярной армией для басмачей окончилось плачевно, но Джунаид-хан сумел уйти на территорию Ирана.
Весной следующего года вернувшегося Джунаид-хана встречали аэропланы - шайтан-бомбы сыпались на головы правоверных, а после авиация высадила пулеметный десант. Туркмены не поддерживали более своего героя. Теперь они были единой нацией, в собственном государстве, пусть кто-то и назовет его союзной республикой. Русские восстановили для них хлопковое производство и обеспечили доступ к Амударье, отрезав от Хорезма хороший кусок. Жизнь налаживалась. Джунаид-хан вновь сумел уйти - на сей раз в Афганский Герат, где и прожил благополучно до 76 лет, унеся с собой в могилу басмаческую юность великой нации, начинавшей свой быстрый путь в светлое туркменское будущее.
Автор: Павел Реутских
