Что происходит в треугольнике Израиль-США-Иран?
Удар, нанесенный Израилем по иранскому диппредставительству в Дамаске 1 апреля, переводит ситуацию на Ближнем Востоке в качественно новое состояние. В этом смысле его можно сравнить с событиями 7 октября прошлого года (нападение ХАМАС на Израиль), а также с развязыванием войны Израиля в Газе. На каждом из этих этапов возникал вопрос: а что же дальше? И за каждым из них следовала эскалация. Чего можно ждать теперь?
На поверхности лежит ответ: Иран нанесет свой удар, причем — крайне чувствительный и обязательно по израильской территории, за чем последует новая волна эскалации, а именно: вступление в конфликт США на стороне своего союзника — Израиля. По наиболее распространенному мнению, на это и рассчитывали в Тель-Авиве — на прямое вовлечение Америки в войну против Ирана.
Действительно, такой сценарий выглядит логичным: как бы критично ни относилась администрация Байдена к правительству и политике Нетаньяху, Белый дом не может позволить себе отказать в прямой военной поддержке еврейскому государству в случае, если над тем нависла экзистенциальная угроза со стороны их общего врага — Ирана. Отказ равносилен потере лица и репутации надежного союзника; после такого Америка окончательно утратит авторитет в регионе.
Зачем это может быть нужно Израилю?
Во-первых, это заставит Вашингтон на деле подтвердить прочность американо-израильского союза, который в последнее время дал трещины. Во-вторых, это позволит Израилю выбраться из болота стратегического одиночества, в которое он попал: если американцы встанут на сторону Тель-Авива, за ними потянутся и другие, в частности, европейцы. В-третьих, откроются новые перспективы для нормализации отношений с арабскими странами, особенно — с Саудовской Аравией, которая в условиях войны с Ираном будет вынуждена сделать выбор в пользу Израиля. В-четвертых, такая «большая война» затмит собой Газу и позволит сплотить израильское общество, сбить волну возмущения правительством Нетаньяху, выведет его из-под угрозы потери власти и, как говорят, свободы.
Все это, повторим, выглядит логично. Однако реализация такого сценария зависит от условий, на которые Тель-Авив не в состоянии влиять.
Прежде всего речь идет о качестве отношений между Вашингтоном и Тегераном. Израильская провокация может иметь успех только в случае отсутствия американо-иранского диалога. Но такой диалог есть, и на его регулярность и эффективность обе стороны намекали неоднократно. Сторонние наблюдатели также имели много случаев убедиться в этом хотя бы потому, что до сих пор ни один инцидент — а их было немало: от ракетных ударов по американским базам в Сирии и Ираке, атак хуситов на американские военные корабли и до ареста танкера с американской нефтью — не привел к прямому столкновению.
И сейчас происходит то же самое: за израильским ударом по Дамаску из Вашингтона и Тегерана последовала не спонтанная, спровоцированная реакция, а обмен между ними посланиями, призванными не допустить ненужной им эскалации.
Так, Белый дом оперативно заявил, что американская сторона не имеет никакого отношения к инциденту. Более того, Тель-Авив не предупреждал Вашингтон заранее о готовящемся ударе, но проинформировал его всего за несколько минут до атаки, ничего не сказав при этом о ее цели. При этом американцы открыто признали, что попросили Иран не наносить удары по американским базам. Но о сдержанности в отношении Израиля никаких просьб озвучено не было.
Со своей стороны, Тегеран, заявив о неминуемом возмездии, попросил американцев «отойти», чтобы не «попасть под удар». То есть иранцы дали однозначно понять: Америку они в произошедшем не винят и ей мстить не станут. Можно полагать, что одновременно были даны заверения в том, что характер и масштаб иранских ударов будут такими, что позволят США уклониться от обязательств по защите Израиля.
Все это наталкивает на мысль о том, что Иран и США не просто выстроили весьма эффективную систему взаимодействия, позволяющую им избегать прямой конфронтации, но более того: похоже, что перед лицом израильской провокации они демонстрируют готовность согласованных действий, направленных на «воспитание» Тель-Авива. Если им удастся удержать ситуацию под контролем и не допустить реализации израильского сценария, то это может стать концом Нетаньяху и его ястребиного курса. После этого можно будет ждать не просто смены правительства, но переосмысления всей израильской стратегии. И одной из ее будущих основ может стать конструктивное взаимодействие с Ираном.
Израильтянам придется смириться с фактом: иранского джинна уже не загнать обратно в бутылку. Нынешняя попытка сделать это может оказаться последней. Иран вышел на израильские границы и останется здесь. Чем обернется война с ним, показала Газа; второй такой войны еврейское государство не переживет. Единственный выход — договариваться с Тегераном.
Одной из основ такой договоренности может стать одинаковый взгляд на палестинскую проблему: ни Израиль, ни Иран не признают концепцию «двух государств для двух народов». Вкупе с одинаковым статусом de facto ракетно-ядерных держав этого вполне достаточно для создания прочной базы мирного сосуществования.
А каковы будут в этом случае место и роль США?
Думается, американцы намерены стать спонсорами, промоутерами, гарантами этого процесса (подобно тому, как они действуют в рамках «соглашений Авраама»). Это, вероятно, позволит снизить груз прямой ответственности за региональную стабильность, переложив ее на плечи региональных игроков (любопытно, что как раз на прошлой неделе страны ССАГПЗ приняли первую в истории организации совместную концепцию в этой сфере). Кроме того, США, по-видимому, намерены создать условия для эффективной конкуренции с Китаем в этой части мира. Наконец, нельзя забывать о том, что полноценное партнерство с ядерным Ираном (дорогу к которому открывает ирано-израильская нормализация) создаст совершенно новую и весьма неприятную для России ситуацию на ее южных рубежах.
Автор: Михаил Лавров
