#время_историй
Утром один из каландаров взвалил тюки с тканями на осла, отвез их и продал торговцу. Полную суму денег принес назад. Тут-то поняли каландары, что такое настоящий заработок. Посовещались они и надумали избрать Гёроглы своим вожаком.
— Эй, Ша-каландар! Ты теперь главный среди нас. Мы тебя избираем вожаком!
— Не буду я вожаком! Вижу я, что дурные у вас намерения. Не будете вы мне повиноваться, — возражал Гёроглы.
— Ну, что ты, Ша-каландар! Вот увидишь, мы будем тебе повиноваться.
— Коли будете послушны и будете все сорок ходить вместе, тогда я буду вашим вожаком. Таково мое слово, — сказал Гёроглы. — Сейчас не будет у нас заработка на базаре. Бакалейщики стали жадны, а с торговцев тканями мы взяли, что можно. Отправимся в село, добудем немного зерна.
И вот Гёроглы с каландарами — сорок один каландар — вышли из крепости и отправились в село. У кого была кобыла, тот ехал на кобыле; у кого был жеребец, тот ехал на жеребце; некоторые ехали на ослах. Подъехали они к селению. Собаки подняли лай.
— Ну, друзья, кто мало даст зерна, отдубасите его! — наказал Гёроглы.
— Повелишь отнять у кого-нибудь тельпек, мы его вместе с головой снимем! — отозвались каландары.
Они помнили, сколько выручили денег за ткани, и теперь были рады повиноваться своему вожаку во всем. Они так и рвались в драку.
Подошли они толпой к дому бая. А в селе никто не ведал, что среди каландаров есть такой Ша-каландар. Думали, что это каландары как каландары, и подали им в дырявой торбе горсть пшена. Выхватил Гёроглы торбу и приказал избить бая. Все сорок каландаров накинулись на бая. На твердую землю швырнули бая, жестоко избивали его ногами. Остался лежать он на земле бездыханным.
Подошли к следующему дому. И тут подали им лишь горсть проса-джугары в разбитой миске. Ша-каландар схватил миску и сделал знак каландарам. Набросились они на этого бая и били его, покуда он не свалился.
— Ну, джигиты, от этих людей проку мало, пошли к другим, — сказал Гёроглы.
Двинулись дальше. А пока шли, повсюду уже разнесся слух, что среди каландаров есть один бесноватый. Дашь мало зерна — голову прошибет. Вышли навстречу каландарам почтенные старцы, аксакалы:
— О каландары! Остановитесь, сделайте милость! Коли зерно вам нужно, мы дадим вам, сколько надо. Не ходите по домам, не пугайте малых детей!
И понесли люди зерно — кто пять батманов несет, кто шесть. И вот уже в ряд выстроились мешки с зерном. Да, силой взять — не просить! Вернувшись, каландары целый дом забили просом-джугарой.
Потом отправились к баям-скотоводам, — те вернулись, мол, с летних пастбищ, и у них можно взять и козленка, и ягненка. Слава каландаров и сюда долетела. Навстречу им уже гонят скот: каждый второй козленок из двойняшек каландарам достался, каждый козел, что для стада негож, — тоже им; коза со сломанным рогом — им; больная, с паршой и чесоткой — тоже каландарам! Пригнали каландары домой целое стадо.
Расположились они в мейхане и занялись дележом. Каждому досталось по паре коз, а одна пара оказалась лишней.
— Ша-каландар, что сделаем с этой парой?
— Заколем и съедим.
Так и сделали. Потом Ша-каландар сказал:
— Эй, джигиты! Тощие в этом году козы. Будем по очереди пасти их. Станут они жирными, тогда и поедим мясца в свое удовольствие.
Так и пасли каландары стадо по очереди сорок дней. На сорок первый день пришла очередь Ша-каландара.
— Ша-каландар! Мы тебя выбрали вожаком и пасти стадо не дадим. В твой черед один из нас пойдет со стадом, — сказали каландары.
— Это негоже. Я в своем селе очередь полива никому не доверяю. В свой черед сам буду пасти.
— Ну, коли так, паси сам! — согласились каландары.
Погнал он коз перед собой. А они, задрав хвосты, разбежались в разные стороны — за эти сорок дней, что их откармливали, уже привыкли бродить по посевам.
— Стой, стой! — кричит Ша-каландар, да не тут-то было. — Ну, Гёроглы, до чего ты дошел, окаянный, в козьего пастуха превратился, — ругал он сам себя.
Подошел Гёроглы к тальнику, отрезал толстый сук в полтора геза длиной и острогал один конец — ручку сделал. Стал этой палкой сгонять коз.
— Это ты, что ли, коза со сломанным рогом, уводишь всех в посевы, ты не даешь передышки? — приговаривал он и бил коз палкой. — Или это ты, рыжий козленок? А может, это ты, чесоточная коза? — и снова бил коз палкой, пинал их ногами, валил, убивал. Немного коз в живых осталось. Да и сам Гёроглы притомился.
"Загублю и последних, — решил он и загнал коз в посевы. — Чтоб вам обожраться и лопнуть!" А двух коз, причитавшихся ему, схватил за уши и поволок в крепость.
Ну, а если схватить мужчину за бороду, женщину за волосы, а козу за уши — они становятся жалкими и беспомощными. Козы кричали так пронзительно, что хоть из крепости беги.
Каландары сидели в мейхане и вдруг услышали шум, двое из них выбежали наружу. Видят — тащит Ша-каландар за уши двух коз.
— А куда он подевал остальных коз? — удивился один каландар.
— Наверное, продал с выгодой какому-нибудь торговцу, — сказал другой.
Не могли они дождаться, пока он подойдет, и еще издали закричали:
— Эй, Ша-каландар! А где остальные козы?
— Чтоб вы пропали, да и козы ваши и ваша проклятая страна! Что ж вы меня не предупредили, не сказали ничего, когда я погнал коз пасти?
— О чем не предупредили?
— Не сказали, что у вас в стране волки водятся. Любовался я козами, глядел, как они щиплют травку, а потом, по оплошке, перегнал их с берега реки в пески. А там на стадо напала стая волков. Только и успел я спасти своих двух коз. Остальных сожрали волки.
— Э-э, выходит, что он нас сделал нищими, голодными оставил, — пожаловался один каландар.
— А кто дал нам коз? — возразил другой.
Гёроглы оставил коз у двери и вошел в мейхане. Там он повторил свой рассказ. Каландары то выходили на улицу, то входили, — совещались между собой. Один предложил:
— Давайте-ка отберем у него этих двух коз, а ему под зад коленкой. Не будет от него нам проку.
Другие возражали:
— Нет, друг, так негоже. Заведем-ка лучше с ним беседу и будем почтительно называть его "ага-бий". Будем так называть его и скажем: "Правда твоя, ага-бий! Хорош у тебя чай, хорош твой табак. Так засыпь чаю в чайник, положи табак в кальян". Съедим все, что он сможет дать, а потом он и сам уйдет.
И сказали они Гёроглы:
— О Ша-каландар! Да будут эти козы жертвой ради тебя. Есть у нас игра, которую называют "беседа-меджлис". Мы хотим выбрать тебя ага-бием и начать игру.
— И у нас играют в эту игру, часто играют. Приезжего простака называют "ага-бий, ага-бий", пока не оберут его до нитки. Ну, что ж, если хотите, чтобы я был ага-бием для вас сорока, я согласен.
Каландары зашептались:
— Да он, выходит, и у себя дома такой же неудачник, проклятый!
— Ну-ка, расскажите об обычаях вашей страны, — сказал Гёроглы.
— Обычай наш таков: кого выбирают ханом "ага-бий", тот вначале устраивает угощение, а в конце — другое.
— В нашей стране такой же обычай. Ну, пусть это будет первым угощением, — сказал Гёроглы.
Зарезал он коз, только внутреннее сало оставил себе, а все остальное пошло каландарам на угощение.
— Друзья! Вот мое первое угощение. Но раз вы меня выбрали ага-бием, то придется вам выполнять все, что я скажу. Нет у меня дома, и я всем чужой. Не могу я валяться в мейхане, ожидая, пока мне дадут миску рисовой каши раз в неделю или в базарный день. Поэтому пусть один из вас кормит меня при заходе солнца, другой, когда стемнеет, третий — в полночь, четвертый — на рассвете, потом утром, в обед и снова вечером.
Желание его исполнили, и Гёроглы съел все за три-четыре дня.
И вот наступил его черед угощать. Сделал Гёроглы себе крепкий лук и стрелы. Взяв длинную веревку, отправился в поле, — ведь он собирался устроить угощение-меджлис, ему нужно было хорошо подготовиться. Все, что ни попадалось ему на глаза, Гёроглы поражал своей стрелой и нанизывал на веревку, — ящериц, сусликов, лягушек, ворон, удодов, жаворонков. Принес все это домой и повесил на кухне. Растопив сало коз, налил в котел одну тыкву воды. Сало всплыло и застыло. Затем Гёроглы наполнил большую миску песком, а сверху насыпал сорок агри рису и с нею пришел к каландарам.
— Друзья, здесь у меня нет знакомых бахши, музыкантов, чтобы пригласить их на нашу беседу-меджлис. Да не беда — лучшего, чем я, бахши и музыканта нет. Я развлеку вас, доставлю вам удовольствие, — сказал Гёроглы и стал петь, играть, беседой гостей занимать.
Близилась полночь.
— Эй, ага-бий, коли не раздумал, угощай. У нас в желудке купец уже готов товары принять.
— Погодите, знаю я одну интересную историю. Сейчас расскажу…
И Гёроглы начал рассказ.
— Скорее кончай!
Но Гёроглы и не думал кончать.
— Ага-бий, коли намерен ты угощать, то подавай угощение. А свой рассказ завтра доскажешь.
— Коль вы и впрямь так уж голодны, ступайте на кухню и готовьте угощение сами. Там все есть, что надо.
Едва он это сказал, как два каландара помчались на кухню. Там они увидели припасы.
— А ведь правду он сказал. Вот и мясо приготовлено для плова, — сказал один.
— Давай-ка поглядим, что у него в котле, — предложил другой.
Подняли они крышку.
— Сала-то много! — сказал один.
Запустил он руку поглубже, а там одна вода.
— Зато рис хорош, — подумал другой. Сунул он руку в рис, а внизу песок, смешанный с рисом…
Вбежали они в мейхане.
— Что вы там копаетесь? У нас давно животы подвело, — закричали каландары, завидев их. — Коли у него там есть что-нибудь, варите поживее!
— Дерьмом своим накормлю я вас, — сказал один каландар.
— А в чем дело?
— Посмотрели бы вы, что за припасы у проклятого чужака! — крикнул другой.
— Ну-ка, ага-бий, господин! Что это ты замышляешь, что это ты задумал? Или тебе неведомо, что эта крепость — Нишапур! Город с сорока четырьмя воротами. Это владение шаха Балы-бека. Здесь шутки плохи. Вставай, подавай угощение, ты, вислозадый зангар!
— Вместо угощения, друзья, я спою вам превосходную песню. Кто разумен — уйдет тихо, без шума, а кто не больно-то умен, пусть сидит! — ответил Гёроглы, взял в руки саз и запел, обращаясь к каландарам.
"Давайте, беки, есть и давайте пить,
Жизнь пришла и уйдет, когда настанет час,
Неумолимо рекой время течет,
Тайна откроется нам, когда настанет час.
Мы — люди — бредем, как длинный караван,
Пред властью единой Истины нет щита,
Придут муравьи, уйдут, — хоть муравейник свой
Строят и строят, — когда настанет час.
Через высокие горы нас проведи,
Гыр-ата моего, о Могучий, верни,
Старуха, что украла коня моего,
Ко мне попадет, когда настанет час.
Руины и обломки — таков этот мир,
Страдает и кровоточит сердце мое,
Черной земли неумолимый дракон
Поглотит все это — когда настанет час.
Бей, Гёроглы, бей, Гёроглы, врагов,
Многие пытались пристанище здесь найти,
Разбивали шатры… и потом
Откочевали, когда наставал час".
