Тихо, незаметно подобралась осень и окрасила леса в золотые и алые тона. Для Павла это были цвета разлуки и боли. В деревне их с Олесей по-прежнему считали женихом и невестой, но между собой о свадьбе они больше не заговаривали. Курсы Олеся закончила уже давно, однако в деревне место фельдшера было занято, и девушка нашла работу в райцентре. Первое время она ещё жила у тётки и добиралась до места работы на автобусе, но потом вдруг сообщила, что сняла комнату в райцентре и переезжает жить туда. Павел понял, что жизнь его оборвалась.
От глупостей его уберег тяжёлый труд, не дававший возможности вспомнить о личном горе. Ещё было какое-то смутное ощущение того, что он не всё сделал в своей жизни, но этому чувству Павел не отдавал отчёта.
Так прошло два года. Он по привычке вставал в шесть утра, отправлялся на работу, по средам и субботам ходил в клуб. Павел и сам толком не знал, для чего туда ходит: развлечения теперь не имели для него никакой ценности. Но однажды эта привычка позволила ему стать свидетелем ужасного происшествия, которое навсегда изменило его собственную жизнь.
В тот летний вечер Павел по обыкновению отправился в клуб. Было липко и душно, как перед грозой. Где-то высоко, в потемневшем небе, ветер трепал листву старых тополей. Танцы продолжались спокойно недолго – каких-нибудь пятнадцать минут, пока в клуб не ввалился Федот со своей разбитной компанией. Музыка не оборвалась, но Павел заметил, что все пришедшие были изрядно навеселе. Некоторые едва держались на ногах, однако полезли в самую гущу толпы, начав цепляться ко всем свободным девчонкам.
Предчувствуя неладное, Павел привстал. Из полутёмного угла, где он скрывался от нежелательных знакомых, ему было видно многое. Но Павел не успел ничего понять, когда раздался женский крик и послышался шум. Музыка оборвалась; включился свет. Толпа отхлынула от центра помещения, где на полу образовалось пустое пространство.
На дощатом полу ничком лежал человек. Приглядевшись, Павел с ужасом узнал в нём Егора, его давнего приятеля. Растолкав всех, он подбежал к несчастному: тот был уже мёртв. По полу растеклась вишнёвая лужица крови, в боку у Егора был нож.
- Кто это сделал?! - заорал Павел и яростным взглядом обвёл присутствующих.
Но и без его наущения уже были скручены возможные виновники произошедшего: Федот и его друзья. Дальше Павел не помнил уже ничего, только побелевшее лицо Федота и его отчаянные слова: «Это не я… я невиновен…».
Милиция приехала быстро, и в отделение забрали всех местных хулиганов, каких удалось задержать на месте преступления. И, в первую очередь, Федота. Следствие не стали затягивать: через месяц Федота уже посадили, чем сбросили тяжёлый камень с душ всех жителей деревни, а мать преступника довели до сердечного приступа.
Родственники убитого Егора вытребовали для убийцы самую жестокую меру наказания, какую только возможно было применить, но даже это не могло вернуть им любимого сына и брата. Огромную роль сыграли показания всех жителей деревни, готовых когда и где угодно свидетельствовать против измучившего их нарушителя порядка. Павел долго не мог прийти в себя после случившегося, как и его мать, однако вполне допускал версию, утверждённую следствием. Кроме Федота некому было совершить подобное злодеяние: он знал всех в деревне наперечёт.
А осенью, через несколько месяцев после трагедии, потрясшей всю деревню, произошло ещё кое-что неожиданное. Как-то в воскресенье Павел находился дома один. Шёл дождь, затяжной и до противного холодный, ветер рвал с деревьев пожелтевшие листья. Внезапно послышался стук в дверь. Павел отправился открывать и не поверил своим глазам: на пороге стояла Олеся. Он не сразу понял, что она пришла не одна. За руку Олеся держала маленького мальчика – двух лет, не больше.
- Ты позволишь войти? – спросила она.
Всё ещё потрясённый, Павел отошёл в сторону, пропуская гостей в дом. В комнате он взял у них промокшие куртки, развесил возле печки, чтобы те быстрее просохли. Они с Олесей сели за стол друг напротив друга, не говоря ни слова. Мальчонка примостился рядом с матерью.
- Я знаю, что мы нехорошо расстались, - сказала Олеся. – Я обманула тебя, нарушила обещание, ты имеешь право меня не прощать. Но это твой сын, Паша. Понимаешь – твой? Ты ведь не забыл?
Павел промолчал, но внутри у него что-то дрогнуло.
- Я пришла сюда в поисках понимания. Ты ведь всё понимаешь! Мише нельзя жить без отца. Это неправильно.
- Миша? Его зовут Миша? – оживился Павел.
- Да. Ну посмотри, как вы с ним похожи!
С этими словами Олеся спустила с колен светловолосого мальчика, сидевшего тихо, словно мышка. Ребенок сделал шаг вперед и остановился, глядя в пол. Павел мягко взял его за руку и подтянул поближе. Ребёнок поднял на него такие до боли знакомые серо-голубые глаза, что у Павла защемило сердце.
- У него твои глаза! – сказала Олеся. – Разве не видишь?
- Вижу… - пробормотал он, - я вижу…
«В нашей семье у всех такие глаза… и у Федота тоже…», - пронеслось в голове у Павла. Но этой мысли он тогда не придал значения.
Вернувшаяся домой Лидия Ивановна застала следующую картину: все трое, ее сын, Олеся и маленький светловолосый мальчик сидели за столом и пили чай. Заметив мать, Павел сказал:
- Мам, а у нас гости. Вот, Олеся приехала… с сыном.
- С чьим… сыном? – упавшим голосом произнесла женщина.
Лидия Ивановна прекрасно помнила, что пришлось пережить Павлу несколько лет назад. Она до сих пор не могла смириться с тем, что ее единственный сын собирался повеситься в сарае из-за девицы, которая так поступила с ним.
Олеся же, казалось, ничуть не смутилась происходящим. Она спустила с колен маленького мальчика и подтолкнула его к двери:
- Иди, Миша, познакомься со своей бабушкой!
Лидия Ивановна, как стояла, в насквозь промокшем плаще, так и села в прихожей на табурет: ноги ее подкосились. А когда краем глаза она увидела стоящий в углу чемодан, сердце ее оборвалось. Она все поняла. Поняла, что все те тревоги и боль, которые им с Павлом едва удалось позабыть за это время, вернутся вновь…
Из деревни Павел сразу решил уехать. Уехать подальше от прошлого вместе с женой и сыном, начать новую жизнь. Расписавшись, Павел с Олесей собрали вещи и, невзирая на слезы и уговоры Лидии Ивановны, отправились создавать свое светлое будущее на север. Там, на освоении северных широт, на рабочей стройке, Павел надеялся взрастить их молодое, новообретенное счастье.
Конец