Эту историю мне прислала одна моя читательница. Она поделилась самым сокровенным, я только с ее разрешения немного подредактировал текст.
1.
Позади мое первое путешествие по реке в компании совсем незнакомых людей. Как я решилась на него и что это были за люди припоминаю смутно, только отдельные эпизоды.
Всему виной смертельный диагноз, который сообщили мне врачи. Я как предчувствовала, летом ушла с работы, а теперь осень.
Еще могу вспомнить те первые две недели, когда узнала диагноз, – это были первые числа сентября. Может из-за школы я терпеть не могу первое, второе и так далее сентября, а тут такая новость, не спала две недели, думала умру от бессонницы раньше, чем от… . Знаете, есть такой зверек, филиппинский долготяп, с глазами, вывернутыми наружу, вот я чем-то на него уже смахивала. Каждое действие оценивала с точки зрения смысла, а смысл не никак не приходил. Началась история, когда страх жизненного тупика захватывает тебя до кончиков пальцев, – ты ищешь свое отражение в зеркале, луже или капле дождя, всерьез опасаясь, что себя уже не найдешь, что испарилась, как пар с чайника. Боишься, что тебя уже нет, ну бродит кто-то похожий на тебя, достает кубик льда из морозилки, и бросает его не в стакан вина, а сразу в рот, потому что все равно, какое там вино. Жуешь кубик с хрустом, но хруст не радует.
Призналась близкой подруге, - она выудила у меня эту сногсшибательную новость, и что ж? Посыпались от друзей-знакомых сообщения с намеками «ты держись, мы-то все понимаем». Ага, подруга разболтала. Каждое сообщение – фальшь. А ничего, что мой ребенок восьми лет может узнать? Я уже ничего не жду от мессенджеров и e–mail, только зачем-то спускаюсь на первый этаж к почтовому ящику, жду письма из прошлого, я ведь тогда не болела.
Несколько раз пересмотрела фильм "Пока не сыграл в ящик" с Николсоном и Фрименом. Так есть сногсшибательный разговор:
— Что вы тут делаете? – говорит один герой.
— Я здесь за жизнь борюсь. А вы? – отвечает ему второй.
Вот тогда я решилась на сплав по реке, решительно и бесповоротно, чтобы просто не сойти с ума.
И вот сборы. Собирая вещи, подолгу ищу их, забывая, что уже в рюкзаке, а что еще не найдено. Палатка, спальник, пенка, хоба, дождевик, термобелье – все уложено.
Села, да что там, плюхнулась задом на кровать, как блин со сковородки. А что, если я приблизилась к краю, к обрыву с которого я не спущусь той же дорогой, какой поднималась? Это чувство тревоги вцепилось в меня, и не отпустит, пока я не сойду на берег после маршрута. Так я подумала.
Я надеваю свою экипировку – снимаю, пока не остаюсь голой, тут напряженно разглядываю свое тело, как будто оно должно рассказать немедленно, что со мной творится. Быстро натягиваю все на себя, правда, с некоторыми корректировками. То трусы не те, то термобелье.
Но вот на мне уже куртка, повышающая риск вспотеть и рюкзак, который тянется к небу и намекает, что пора его закинуть за спину – девушка возраста за тридцать к схватке с неизбежностью готова.
Сын у бабушки, то бишь моей мамы. Он просился со мной, и теперь я скучаю по нему еще больше. По привычке винить меня во всем, я пока не поставила маму перед фактом, что со мной произошло. Она даже не в курсе, куда я поеду, думает, с ухажером на моря. Скучаю по ней тоже. Но ухожу, – должна, обязана найти свою лодку. «Пусть будет легка ладья твоей жизни», – говорил неунывающий Джей в «Трое в лодке…»
2.
Первая встреча на автовокзале с группой сплавщиков – народ унылый. Двое парней моложе меня, супружеская пара, я и организатор Александр, с манерами эпилептоида.
Первой встрече отчего то не хватает эмоций и тех взглядов дружеской поддержки, которыми по идее мы должны обменяться, похлопать друг друга по плечу, типа, все путем. Все же трое суток бок о бок сидеть в тесной лодке. Окей, приговоренные молчать, ждем маршрутку.
Дождь шустрый, потому что мелкий, явно напрашивается в символы нелегкого сплава. Организатор пытается поднять «боевой дух», но тщетно, и тогда он вглядывается в лица участников мероприятия, очевидно в надежде найти лицо, на котором зашифрован код наших улыбок и дружелюбия.
Наконец мы достигаем места. Освобождаем маршрутку, идем к реке, где какая-то будка и спят катамараны, такие залежи тюленей, если представить тюленей разноцветными.
Александр запаслив, предложил по бутерброду с горячим чаем из термосов, чтобы настроение поднять вот так вот сразу, впрочем, мне все равно, с недавних пор я тень самой себя, пожалуй, с момента, когда мне объявили мой диагноз. Я немедленно включилась во все прелести похода. Не помню, чтобы я еще когда-нибудь с таким аппетитом уплетала пошехонский сыр с красным, как гранат, сервелатом.
Меня усадили в конце, типа толку с тебя немного.
Отплыли, и мне сразу захотелось домой, к Андрюшке. Наверное, я циклоид, настроение скачет, как китайский попрыгунчик в ящике под кроватью сына.
Река невозмутима, кажется спокойной, – если приглядеться, скорость ее течения не так уж мала, а если смотреть на реку долго – заметишь, она очень тревожна.
Вновь набегает дождь. Типа о нем забыли, куда уж там.
Капли дисциплинированно отстукивают свой грустный марш. В нависшем небе, мутной реке, надоедливом дожде, изодранных кустах, во всем пейзаже есть нечто зловещее.
Не знаю как у кого сложилось с катамараном, я ощущаю себя жучком на мыльнице, плывущей вниз по реке. Представляю под собой какие-то немыслимые глубины, хотя какие там глубины. Бывают отмели и тогда нам «кабзда», как предупредил заботливый Александр.
И тут я улыбнулась самой себе. Я вдруг поняла, что подобно героям «Трое в лодке…» обнаружив у себя кучу болезней, бросилась в путешествие по реке. Правда мне было не до шуток, похоже тут все серьезно. Но пока живу надо жить. И вода вокруг ожила, закружилась, повеселела, где и на опасность намекнет, где промолчит.
По берегам потянулись высокие травы, с дрожью от ветра и стройностью в талии, в них было что-то такое, будто трава может предчувствовать и снимать негативную энергию. Но река своими поворотами увлекает куда больше.
Начали попадаться каменные утесы, – стражники веков, когда-то они были повыше и постройнее, но время лучший конформист, уже договорилось с каменной братией на выравнивание всех острот, на атеросклероз по поводу того, какими они были когда-то. Каменистыми выступами природа показывает свой волчий оскал, намекающий на то, что природа не нянька, а циничная женщина.
Первая остановка показалась мне спасением, я думаю мой мочевой пузырь лопнет как шарик. Мужчины уверенно затащили лодку, схватившись за 4 боковых ручки. Подъем по скользкому склону напомнил о том, как просто можно сломать ногу или руку или позвоночник. Мы вошли в грот, который наверняка познал и страх беглеца от закона, мести, самого себя, и ужас смерти от болезней, и само собой, жертвоприношения, иначе зачем ему существовать тут столько веков и не быть погребенным в завалах.
Присмотрелась к супругам, Илье с Ириной, держатся как-то обособленно друг от друга, она как-то встанет к нему ближе, как-то не прислонится к нему. И вопросы у нее резкие, будто терпела-терпела и выплеснула. Наверное, она ему изменяет, – подумалось мне.
Александр – наш командир, не преминул выдать легенду о девушке, которая пряталась здесь от злодеев и ее кормила волчица, но история нас не заинтересовала, после Маугли такие сказки яйца выеденного не стоят, скажем прямо. Зря Александр решил рассказать легенду, лучше бы готовил лагерь ко сну. Темное место, полное зловещих тайн и без сказок Александра. Не удивлюсь, если среди костей, сложенных по стенам и в кострище, обнаружу человеческие кости.
Сгущались сумерки. Спать здесь? Ни за что! При чем я оказалась не одинока. «Ну, хрен с вами» – подумал Александр. И мы разбили лагерь под горой, между деревьями.
Приглушенный треск костра и горячая еда с дымком нас разморили. Да, совсем забыла, я долго смотрела на огонь и увидела в нем как в зеркале себя, пригляделась – поняла, что это не совсем так, там была женщина с волосами, не знавшими расчески, моим лицом, не знавшим макияжа. Огонь – несомненно именно такой огонь видели наши далекие предки сотни тысяч лет назад. В нем, как и в громе и молнии, есть первобытное что-то, смотреть на пламя можно всю ночь, оно притягивает взор и расслабляет душу одновременно.
Саша взялся за гитару. Репертуар Никитиных я еще выдержала, когда дошел до шансона, – я покинула партер.
По лесу бродил туман, где-то шумела река. Застыла перед откровением пейзажа.
Скинув куртку, я укрылась в спальном мешке в палатке, но мыслям о блаженстве помешала коряга, которая через пенку давала о себе знать, я сдвинулась на другой край, там поверхность была менее ровной, но хоть без коряги. Куртку накинула на ноги, молнию мешка подтянула до носа, и наконец, выдохнула – перед глазами река, берега, – не уснуть, вслед за мыслью о бессоннице, скорее всего и уснула.
3.
Рано утром, до восхода солнца вылазить из мешка не фонтан. Если только из-за птиц, – пернатые устроили оркестр Каравелли. Под пернатых закрываю глаза, ну еще вздремнуть пол часика женщине, независимой ни от чего. Тем более дыханием нагрела палатку, куда спешить.
Табун далеких коней застучал копытами, зафыркал и заржал, как потом окажется, это Александр так умывается. Меня разбудили дежурной фразой, словно подготавливая к чему-то страшному. Вдохнув утренний воздух, я отправилась к далеким кустам, – небо уже не предвещало ничего хорошего, солнце спряталось. Навстречу шел один из ребят.
–Привет!
–Привет!
А ведь забыла, кто из них Мартин, а кто Максим.
Собравшись, мы переплыли реку на другой берег, где двинулись за страшной тайной, скрытой за каменными утесами. Александр выдал легенду с трагичным концом. Это уже вторая жуть от него за сутки, где он набрался этих детских страшилок? Поднимаясь по узкой тропе, я, по мысли Александра, должна была ощутить, что наш путь наверх не столько физическое, сколько духовное испытание. Это место за сотни лет своей истории конечно хранило тайны, но кто и как до них докопается.
На вершине утеса я онемела от мрачных сосен. Особенно от того, что было между ними, какие-то сгустки темноты. Жуть. На одной из них и нашли повешенным злодея из легенды А. Видно не одной мне вековые деревья внушают такое впечатление. Но все же бедная сосна, это ж как он на нее влез без лестницы.
Илья, я заметила, при случае взялся подглядывать за мной, как видно я ему нравлюсь, а может от недостатка внимания жены, все таки точно она ему изменяет.
–Илья! Могу Вам сразу сказать: Ваша затея без шансов, лучше проявите больше внимания Ирине, она у Вас такая славная.
Я постояла, расставив руки по сторонам, как Кейт Уинслет на Титанике. Вид с высоты утеса действовал умиротворяюще. Постояла еще. Ну все, хватит.
Наблюдая за веслом, погруженным в темные воды, я чувствовала, что каждый взмах приближал меня к тайне, ради которой я отправилась в плавание, тайне самой себя. А вдруг причины во мне появились и во мне могут угаснуть, и диагноз изменится.
По пути, обрамленному каменными утесами, на высоких крутых берегах мне то и дело чудились люди в масках из меди, с омерзительными вставками из шкур зайца и оленя, – зачем они так украшают свои изделия народных промыслов, не понятно.
Глотнули воды у родника с монетками на дне, достоинством 15 копеек и гербом Советского Союза. Поднялись ко входу в пещеру, где над стенами поработали ретивые путешественники, – отдам должное Александру, он в этот раз удержался от легенды. Пройдя немного вниз, мы увидели сужение входа и камни, покрытые мхом, сразу ощутили прохладу, запахи сырости и тьму, и повернули обратно.
Раньше, представляя подобные места, я ждала встречи со сказкой, мифом. Хозяйка Медной горы непременно даст о себе знать, по лесной тропе пробежит «Серебряное копытце»… А тут вся сказочная труппа явно отбыла в отпуск.
Возвращались из мистического места по склону, горделиво глядя вдаль, на лесные просторы и голубые небеса в позолоте, возвращались как альпинисты после покорения какой-нибудь Аннапурны. Александр впереди вместе с ребятами, потом Илья с Ириной и я замыкала шествие.
Усевшись на катамараны, мы плыли дальше, окутанные сладостным великолепием природы. Даже Александр не стал вспоминать легенду №3, где очередная девица сбросилась с очередной скалы.
Причалили к берегу, где необычно изогнутый утес и могучий поворот реки. Зеленая благословенная поляна, деревья-одиночки, и лес на горных склонах – полная гармония. Ужин получился романтичным. Александр даже не полез за гитарой.
Прогуливаясь по берегу в поисках необычного, чтобы что-то привезти ребенку, я нашла камень, который на мой взгляд держал в руках наш далекий предок – кроманьонец, такой у камня был вид. Посидев у реки, и прихлопнув дюжину комаров, я услышала волнующие вздохи водной глади.
Место для ночлега выбрали на той самой благословенной поляне, усеянной мелкой, но дико ароматной клубникой. Каменный утес стеной стоял у нас за спиной, охранял от внезапных порывов ветра, да и комарам раздолье, когда такой охранник от ветра.
Прикосновение холодной ночи, шепот ветра и скрип деревьев создавали унылое настроение. Но что я буду делать, когда сядет телефон, на накопителе, его питавшем, осталось одно деление.
В темноте мы услышали крик птицы. «Совушка» – напомнил А., не люблю когда взрослые мужики используют эти уменьшительно-ласкательные суффиксы. Сова продолжила кричать, намекая на трудность последнего дня испытаний.
Под звездным сводом среди призрачных силуэтов деревьев и угнетающего мрака, мы пробуждали в себе странные предчувствия, отражающиеся в беглых лучах фонаря. Прямой свет, проникающий во мрак, словно указывал путь к темным тайнам, затаенным в ночных закоулках.
Сегодня вечер был не просто знаком покоя, а тихим предвестником бурь, ожидающих нас в жизни. Уставшие тела и тревожные мысли, упорно шепчущие нашему подсознанию, заставили нас укрыться в палатках, стремясь отогнать страхи темноты в мрачном сне.
4.
Третий день начался с голосов, пробивающихся сквозь сон, в этот раз голоса не райских птиц, а моих компаньонов, жаль, что не райских. Дальше все также, как и вчера. Зачем нужен «третий день»?
Как опытные сплавщики, мы шагаем к реке, как на работу, отправляемся в плавание, встречаем на своем пути земные радости и неизведанные глубины природы, но уже по привычке, выработанной за двое суток, сдержанно. Начались некоторые неудобства: от гребли заболело плечо, от сидения в одной позе – спина. Гармония окружающего мира, смена ландшафтов, повороты реки, звуки природы и ее цвета создают атмосферу блаженства и счастья, но не на третий день сплава. Мысли о возвращении к привычному миру офисов и квартир все чаще терзают наш разум, я поняла это по той насыщенной горсти претензий, что неожиданно Ирина высыпала на голову своего усердного мужа, все затихли, понимая, что она своими обидами отняла настроение у Ильи, но больше того, – мы потеряли то устоявшееся внутреннее наслаждение от плеска воды под веслами, пейзажей и согревающего луча солнца на плече. Ну точно она ему изменяет, – подтвердила я свою мысль.
Мы доплыли до небольшого и не резвого водопада – это и была финальная точка маршрута по погружению в загадочные миры. Подплывая к хрупкому водопаду, мы ощущали себя путешественниками во времени, разгадывающими таинственные послания природы.
Наблюдая за водой, растворяющейся в потоке реки, мы сливались с ее бесконечным движением, чувствуя в себе мудрость и красоту великого круговорота жизни. Изумление открывавшимся красотам природы, ее живой музыке и величии, окружало нас своим волшебством, я забыла на минуту о земных заботах, сбросила с себя все одежды и бросилась купаться, нырнула, чуть не перевернув наше суденышко. Мои спутники отнеслись с пониманием.
Когда я по возвращении прошла маммографию и сдала анализы мой диагноз не подтвердился. Было у меня что-то или по врачебной халатности диагностические исследования были неверно истолкованы, я никогда не узнаю.
Путешествуя в глубины природы, мы ощущаем себя исследователями не только экзотичных мест природы, но и собственной души. Мы должны найти в природе ту «розетку», которая даст нам энергию и силы преодолеть наши болезни. Природа хранит для нас тайные послания, их даже не надо пытаться расшифровать, – действуй по наитию, открывая новые грани собственного существования и избавления от бед.
На маршруте я думала и чувствовала себя иначе. Еще бы, мысли меркнут перед мощью древних камней и красотой водной стихии. Тебя ждет встреча с тайной, и пока ты в пути, ты к ней готов.
Ошалев от фантастических ощущений, которые внушали мне медицинские документы, я сбегала и на прием к врачу, еще раз подтвердила, что все в порядке.
Я набрала номер Александра, чтобы сказать ему одно слово.
Я сказала: «Люблю». Конечно, не его, – люблю жизнь, люблю сына и наш поход. Александр не узнал меня, и все повторял в трубку чье-то имя, видимо, своей девушки, от которой ждал признания, но мне уже было все равно.