Над лесом поднималось солнце , разгоняя утренний туман. Птички защебетали. Радовались весне и солнцу.
Деревня Клещеевка просыпалась. Где-то одиноко кричал петух, оповещая оставшихся в деревне жителей, что утро наступило. А жителей-то было раз, два и все.
Клещеевка всегда была небольшой. Одна улица вдоль пруда. Дома стояли далеко друг от друга. И лес как клещи прикрывали ее с двух сторон. Может и название такое.
Раньше здесь магазин, медпункт был, начальная школа, а сейчас только десять дворов жилых осталось. На обном берегу семь, да на другом, ближе к лесу, три. Старики, которые еще живы , не хотели уезжать из родных мест.
Кто моложе , мог на велосипеде ездить, снабжал односельчан хлебом и самыми необходимыми продуктами. Почтальонша Клавдия для всех стало родной. Ждали ее как манну небесную. Привозила корреспонденцию и заказы. Раз в неделю по средам приезжали коммерсанты , типа автолавки. Этот день праздником для стариков был. Собирались все . Кто с велосипедом, кто с тачкой. Делились новостями, пересчитывали друг друга. Все живы? Вот так и доживала свой век Клещеевка. И казалось, рядом разъезд, где останавливалась электричка, федеральная трасса в пятнадцати километрах, живи и радуйся, не хочет молодежь сюда ехать. И понятно почему. Как колхоз развалился, работы не стало. Вот и потянулись, кто еще был в силе, в города или в район уехали. А районный центр от деревни в сорока километрах находился.
У самого леса, на самом краю деревни стоял дом. Дубовый, добротный, правда зарос терновником да травой. Там уже больше пяти лет никто не живет. Как хозяйка умерла , так и стоит с закрытыми воротами и ставнями. Пару раз дочка приезжала, мать поминала, а последние годы и глаз не кажет. Этот дом и раньше старались стороной обходить, а сейчас и подавно. Ходит в народе молва, что хозяйка там ночами появляется. Видели свет в окнах. Особенно в полнолуние. Просковью все в округе и не только знали как колдунью. Все могла. Лечила травами, руками. Глаза как рентген. С порога хворь видела. Но это не главное. Она могла метлой гнать , как говорила, с черной душой человека. Да еще все его грехи в след перечисляла. Всегда говорила, что от дурных мыслей и поступков тело наше страдает. Зависть, ненависть, жадность... вот причина хворей. Душу лечит сначала надо. Случилось однажды такое, после чего и бояться ее стали. Была у нее икона. С покон века она в семье Забелиных висела в красном углу. И вот однажды решили два залетных бизнесмена купить ее у Просковьи. Прогнала она их. Но не успокоились любители старины. Подослали в дом двух отморозков. Не знали они какой силой обладала женщина. Она только взглянула на непрошенных гостей, выйдя из спальни, когда те пытались снять икону с полки, один выскочил на улицу с диким криком , держась за голову, другой руками пошевелить не мог. Вот и пошла после этого молва, что не только лечить, но и колдовать умеет. Бояться ее стали. Однако поток людской от этого только увеличился к дому. Денег за лечение никогда не брала, от дорогих подарков отказывалась. Гостинцы небольшие принимала. Сладости, выпечку или что своими руками сделали благодарные люди. Прям как на ,,Поле чудес,, везли ей всякие вкусности. А она потом людям все раздавала. Померла в одночасье. Уснула и не проснулась. А перед этим дочке в город позвонила, чтоб срочно приехала. Когда вошли в дом, лежала Просковья на столе в погребальном убранстве. Словно знала свой час.
Вот такие чудеса в Клещеевке творились. Многое превратилось в сказку. У нас же любят прибавить от себя по словечку.
Муж у Просковьи в лесу зимой сгинул. Так и не нашли его. Дочка Марфа в городе училась на медсестру, там и осталась. Приехала с дочкой однажды, но без мужа. Опять по деревне разные домыслы гуляли. Напрямую боялись спросить. Внучка часто гостила у бабушки летом. Помогала травы собирать, на огороде . Хорошая девочка. Тихая, добрая как ангелочек. Волосики светлые, кучерявые, глаза синие- синие, как небо в ясный день. Маленькая, худенькая.
Давно не видно ни Марфы, ни Анфисы. Вот и заросла усадьба травой, да терновником.
- Доброе утро! Матвей Степанович! Валентина Егоровна.- подъехала на велосипеде в скамейке, на которой сидели старик со старухой.
- И тебе не хворать!- вглядывались в лицо незнакомой девушки лет двадцати.- Кто такая будешь? Откель нас знаешь?- приставила ладонь ко лбу Валентина Егоровна.
- Я Анфиса. Внучка Просковьи Пантелимоновны Забелиной.
- Анфиска?- дед аж привстал от удивления, поправил картуз и , опираясь на палочку подошел ближе.- Не узнать! Выросла как! Красавицей стала. Дом продавать приехала? Так у нас их вона сколько.- махнул рукой.- Никому и задаром не нужны.
- Нет. Я жить сюда приехала. Совсем. Вот хочу узнать, кто огород вспахать может, да бурьян вырубить.
- Так это у нас Колька таким занимается. Он и трахторец себе купил. К нему тебе надо. Он часто к матери приезжает. Вон в тот дом.- показал на другую сторону пруда.
- А мать с тобой или в городе осталась?- подключилась к разговору Валентина Егоровна.
- Нет мамы. Умерла год назад. Вот. Помяните.- девушка протянула пакет с конфетами и печеньем.
- Ой! Горе- то какое! Болела или несчастный случай?
- Болела. Я поеду, может договорюсь с Николаем. Спасибо вам.
- Погодь, девка! Ты если что, забегай. Соседи ж все таки.
- Обязательно. И вы заходите.
