Сколько себя помню, он всегда был рядом со мной. Страх спасал, оберегал, заботился обо мне, такой маленькой и испуганной. Я выросла, страх вырос вместе со мной. Он, конечно, изменился, обрел иные черты. Он говорил со мной голосом внутреннего критика, обесценивал мои победы и достижения, ругал за слабость и уязвимость.
Ему всегда было мало, было недостаточно, и я крепла и закалялась под его влиянием. Я стала очень сильной, крепкой, устойчивой. Я смеялась над слабостью и чувствительностью. Ненавидела сопливые мелодрамы и истории про любовь. Моим девизом стало нетленное «Я сама», и я гордилась прагматичными взглядами на жизнь.
Но где-то внутри, очень глубоко, под броней сарказма и иронии, скрывался дикий и природный страх, страх быть собой, страх быть настоящей. Моими защитами стал перфекционизм, отсутствие контакта с эмоциями, тотальный контроль, ригидность, категоричность. Я стремилась к недостижимому идеалу, и все дальше удалялась от себя.
Я маскировала стыд и вину напускной бравадой, что мне никто не нужен...и безумно нуждалась в контакте. Избегала искренней близости и желала её. Страх проявлялся в виде постоянной тревоги, которую я пыталась заглушить тотальным контролем. Я считала, что всегда смогу контролировать своё тело, эмоции и чувства. Я жила иллюзией о совершенстве, мыслила исключительно чёрно-белыми категориями и крайними понятиями.
Все это продолжалось до первого серьезного срыва. Я поняла, что где-то я ошиблась, свернула не туда. Я задумалась, впервые в жизни, кто я и куда я собственно иду. Я перестала обесценивать страх и делать вид, что ничего не боюсь. Я призналась самой себе, что меня до жути пугает эта взрослая жизнь и я чувствую себя маленькой и беспомощной. Постепенно страха становилось все меньше, поскольку я смогла разделить его со всем миром.
Мир не отверг, не отвернулся от меня. Он ответил мне миллионом голосов: «Нам тоже страшно. Мы тоже боимся»
Но мы идем, совершаем ошибки, плачем, падаем, поднимаемся, улыбаемся, выбираем, дышим, ЖИВЕМ.