Пролог
«Так, главное – держаться уверенно. У любого жителя этого дома, изначально презрительно настроенного к остальным, непричастным к высоким стандартам жизни, посторонний человек, да ещё с повадками бедного родственника, вызовет подозрение. В лучшем случае. В худшем – вызовут охрану. Так что нужно принять вид хозяйки жизни…которой она когда-то, совсем недавно, была. А малышка Даша уже должным образом настроена. Взбрыков с её стороны не будет» - прикидывала Галина.
Она села поодаль от нужного подъезда, чтобы был шире сектор обзора. Нацепила на нос большие тёмные очки, чтобы не поворачивать голову, как локатор, а следить только глазами. То есть так, чтобы со стороны не было видно, что она кого-то высматривает.
Галина её увидала. Вот она. Величественная, уверенная в себе дама,которую подвезли к нужному подъезду, с бумажным пакетом из дорогого бутика в руке, и с манерно оттопыренным мизинчиком.
Галя быстро захлопнула блокнот-записную книжку, в которой до этого выводила всякие каракули, делая вид, что пишет нечто путное, схватила Дашку за руку, поспешила вдогонку. К моменту, когда дама-линкор после нажатия кнопок домофона взялась за ручку двери, она уже дышала ей в затылок. И вошла в парадное с видом, будто имеет на это полное право. Дождалась, когда дама зайдет в квартиру.
На площадке между первым и вторым этажом она поставила сумку с Дашкиными вещами на подоконник, ещё раз всё придирчиво проверила (свидетельство о рождении на месте, как и смены бельишка и любимая игрушка, а главное – фото Сергея с дарственной надписью ей, Галине), и подвела дочь к нужной двери. Убедившись, что Дашка до кнопки звонка дотянется, ещё раз проинструктировала её:
– Я спущусь вниз. Крикну «Можно». И ты нажмешь вот на эту кнопочку. Там, когда войдёшь, вытащи вот этот документ…а, нет, лучше сразу возьми его в руку. Тебя поздравят с днём рождения, вручат подарок…ну и погостишь там некоторое время. Это для тебя сегодня сюрприз. Договорились?
Даша испуганно кивнула. Она не понимала, почему мама не отведёт её в кафе, как обещала. И не позовёт Дашиных подружек на дружное поедание торта? Ну да ладно. Пусть будет, как скажет мама. Мама тем временем бесшумно сбежала вниз (мягкие кроссовки вместо туфелек пришлись очень кстати, не цокают по бетону), и уже открывая дверь на улицу, сдавленно крикнула «Даша, можно». Вычёркивая тем самыми предыдущие пять лет жизни.
С ребёнком, она это знала точно, она Артурчику будет не нужна. Она и само существование Дашки от него скрыла. А зачем говорить? У ребёнка есть родной папаша, упакованный с ног до головы. Недавно ещё щеголял в малиновом пиджаке, сейчас оделся в костюм от Версаче. Вот пусть и воспитывает.
Ей же не с руки. Какое воспитание, какой достаток, если последние три года по съёмным квартирам кочевала? Спасибо родному папеньке, прогнал тогда Сергея, посчитав его недостойным её, Галины, папиной дочке, принцессы. Допринцессилась, оказалась с голым задом. Слышишь меня с того света, папочка? Не пережил ты лихие девяностые. Сжевали они тебя и выплюнули. А твоя принцесса с наследницей в довесок едва на панель не пошла. Сбежала вовремя от кредиторов. Они бы точно ее заставили отрабатывать папин долг. Такую красивую и фигуристую, с талией и попкой. И на малого ребёнка не посмотрели бы.
Она почти бегом выбежала из этого элитного квартала. Так и не сняв с головы платок, а с лица тёмные очки. По крайней мере, её потом никто толком описать не сможет. Мысли о том, что Сергей может и не признать дочь, и определит её в какой-нибудь приют, она от себя старательно гнала.
Часть 1.
– Эффектная тёлка. Какие сиськи! Ты где её подцепил, Серёга?
Разбитной зубоскал Петруха выражений не выбирал. Не, ну а чо? Тёлка-то и в самом деле эффектная. Грудь не иначе, как третьего номера. Или четвёртого.
Сергей поморщился. Нет, он был не из рафинированно-интеллигентной семьи. Но и не из глухой деревни, как зубоскал Петруха. И его «тёлки» и «сиськи» Сёргея коробили.
– Ты не заткнулся бы, а? – прошипел он и приветливо заулыбался Галине, вставая и отодвигая стул, чтобы она присела за их столик. И показал глазами Петьке «Уматывай». А то ляпнет что-нибудь своё, залихватски-сельское, как привык с доярками.
Петруха не обиделся. Он вообще, похоже, не умел обижаться. Вон, встал, вытащил зубами из пачки сигарету, подмигнул Галине и вихляясь, направился к выходу из кафе. Галя сморщила нос, глядя ему вслед.
– Не нравится мне этот твой дружок, Серёженька!
– Ну, Галь, «дружком» я бы его не назвал. Так, приятель. Работаем вместе. Извини, но собачиться мне с ним не с руки. Ты на вахту зачем звонила?
