Во всем Новом Завете нет ни одного детального описания внешнего облика и характера Иисуса Христа, хотя в античной биографической литературе этому придавалось большое значение. По-видимому, для евангелистов внешность Иисуса имела второстепенное значение по сравнению с Его учением и деяниями.
Однако по мере распространения христианства среди язычников церковные писатели стали задаваться вопросом, какой была внешность Спасителя. Авторы II–III веков считали, что «Он был человек некрасивый», «казался невзрачным», «имел вид вовсе не прекрасный». Представление о невзрачности Иисуса основывается на буквальном прочтении пророчества Исаии: Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лицо свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его (Ис. 53: 3). Тертуллиан суммировал взгляды раннехристианских авторов на внешность Иисуса в своем трактате «О плоти Христа»: «…Люди удивлялись только словам и делам, учению и добродетели Христа как человека. Если бы замечалась в Нем какая-то телесная необычность, это также вызвало бы удивление. Но в Его земной плоти не было ничего примечательного; она лишь показывала, сколь достойны удивления прочие Его свойства. Ибо говорили: откуда у Него это учение и эти чудеса (ср.: Мф. 13: 54)? Это говорили даже те, кто с презрением взирал на Его облик, настолько тело Его было лишено человеческого величия, не говоря уже о небесном блеске. Хотя и у нас пророки умалчивают о невзрачном Его облике, сами страсти и сами поношения говорят об этом: страсти, в частности, свидетельствуют о плоти человеческой, а поношения — о ее невзрачности».
В дальнейшем, однако, это представление было пересмотрено, и уже в IV веке Иероним писал, что «само сияние и величие скрытого Божества, Которое светилось даже на человеческом лице, при первом виде Его могло привлекать к себе смотрящих на Него».
«Прекраснейший из сынов человеческих»
В «Послании к императору Феофилу», сохранившемся под именем Иоанна Дамаскина (VIII в.), внешность Иисуса описывается так: «Высокий рост, сросшиеся брови, красивые глаза, длинный нос, вьющиеся волосы приятного цвета, черная борода, лицо пшеничного цвета, как у Матери, пальцы продолговатые, голос звучный, сладкоречивый, кроткий, великодушный, долготерпеливый».
У поздневизантийского автора Никифора Каллиста (XIV в.) встречается такое изображение Иисуса: «Я опишу внешность нашего Господа, как она передана нам от древности и насколько можно это сделать в описании. Лицо Его было весьма прекрасно. Рост Его составлял полных семь пядей. Волосы русые, не слишком густые и слегка волнистые; брови черные, но не совсем круглые. Смугловатые и живые глаза как бы изливали из себя нежный золотой свет. Нос у Него был продолговатый; борода русая и не очень длинная. Волосы головы Он, напротив, носил весьма длинные, потому что ножницы никогда не касались их, как не касалась их и рука человеческая, кроме руки Его Матери… Он немного был согбен, но тело Его было хорошо сложено. Цвет Его кожи походил на цвет созревшей пшеницы, а Его лицо, подобно лицу Его Матери, было скорее овальное, чем круглое, с небольшим оттенком румянца; но чрез него просиявали достоинство, разумность души, кротость и всегда нерушимое спокойствие духа».
В средневековой Европе получило широкое распространение апокрифическое «Послание Лентула», в котором об Иисусе сообщается следующее: «Он — человек высокого роста и благородной наружности; вид Его важен и выразителен, так что, смотря на Него, нельзя не любить и вместе с тем не бояться Его. Волосы у Него волнистые и вьющиеся, немного потемнее и сильно блестящие там, где они спадают на плечи. Они разделяются на две стороны по обычаю назореев. Чело у Него гладкое и чудесно спокойное; на лице Его нет ни морщин, ни каких-либо пятен, а румянец делает Его щеки прекрасными. Нос и уста Его совершенны. Он имеет густую коричневатую бороду в цвет Его волос, не длинную, но разделенную надвое. Глаза у Него — яркие и как бы имеют различный цвет в различное время. Он страшен в Своих угрозах, спокоен в Своих увещаниях, Человек любящий и любимый, бодрый, но постоянно серьезный. Никогда никто не видел Его смеющимся, но часто видели плачущим. Руки и другие члены тела Его совершенны. Речь Его ровна и важна. Он смирен и кроток, прекраснейший из сынов человеческих».
ПОДАТЬ ЗАПИСКУ В СВЯТО-ЕЛИСАВЕТИНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
История Туринской плащаницы
Если раннехристианские представления о невзрачной внешности Иисуса основывались на буквальном прочтении пророчеств Исаии, то более поздние представления о том, что Иисус обладал прекрасной и привлекательной внешностью, опираются, вероятно, на иконографическую традицию. Сама эта традиция, однако, развилась не только на почве человеческой фантазии. Массовое появление иконописных изображений лика Иисуса Христа датируется V–VI веками. Именно к этому времени относится история обретения Нерукотворного образа Иисуса Христа, который может быть отождествлен с полотном, известным сегодня под именем Туринской плащаницы.
На плащанице отобразилась фигура мужчины средних лет, ростом около 170 см, с лицом удлиненной формы, длинными волосами, расчесанными на прямой пробор, усами и бородой. Именно таким Иисус изображается на большинстве канонических православных икон. Многочисленные следы крови, оставленные на плащанице, свидетельствуют о том, что в нее был завернут человек, подвергнутый бичеванию, а затем распятый на кресте.
Единого мнения о том, как на плащанице появилось изображение, между учеными нет. Одни считают, что оно появилось в результате испарения влаги с тела умершего, другие — что оно стало следствием радиоактивного излучения, третьи — что оно появилось под воздействием солнечных лучей. Как бы там ни было, исследования плащаницы показали, что на ней нет следов краски, а никаких иных способов создания живописных образов, кроме как при помощи пигментов, не было ни в древности, ни в Средневековье. Кроме того, изображение ярче в тех местах, где ткань вплотную примыкала к телу, и бледнее там, где между тканью и телом возникало расстояние. Это говорит о том, что источник изображения на плащанице — не кисть художника, а само тело умершего.
Все три евангелиста-синоптика упоминают плащаницу (σινδών), в которую было завернуто тело Иисуса при погребении; Иоанн для обозначения плащаницы употребляет термин «пелены» (ὀθόνια).
В 1353 году французский рыцарь Жоффруа де Шарни объявил, что плащаница находится у него. В 1452 она была выкуплена Людовиком I Савойским и хранилась в Шамбери, где пострадала при пожаре в 1532 году. С 1578 года плащаница хранится в Туринском соборе (современная Италия).
В 1988 году плащаница была подвергнута радиоуглеродному анализу, который показал, что ее можно датировать XIII веком. Однако данные этого анализа были впоследствии неоднократно оспорены и научно опровергнуты. В частности, в 2013 году новое исследование, проведенное профессором Падуанского университета Дж. Фанти с использованием методов инфракрасной и рамановской спектроскопии, химического и многопараметрического механического анализа, показало, что плащаница с большой вероятностью датируется временем жизни Иисуса Христа.
Еще одним аргументом против того, что плащаница является средневековой подделкой, служит расположение следов крови на ней. В Средние века считалось, что при распятии гвозди вбивались в ладони, и, если бы художник подделывал плащаницу, он изобразил бы раны именно на ладонях. Между тем следы крови на плащанице находятся в зоне запястья каждой руки. О том же, что во времена Христа гвозди при распятии вбивались именно в запястья, а не в ладони, ученым стало известно лишь в новейшее время.
Нерукотворный образ в Эдессе и Константинополе
Задолго до того, как Жоффруа де Шарни объявил о плащанице, предание о Нерукотворном образе Спасителя существовало на христианском Востоке. Более того, сам этот образ был широко известен. Его первое упоминание связано с осадой Эдессы персидским царем Хозроем в 545 году. Согласно церковному историку Евагрию, когда Хозрой готовился к штурму города, отчаявшиеся жители принесли «богозданный Нерукотворный образ». Этот образ жители Эдессы окропили святой водой и затем этой водой окропили насыпь, построенную Хозроем. После этого им удалось поджечь насыпь, и через три дня Хозрой бесславно удалился.
В течение четырех столетий Нерукотворный образ хранился в Эдессе и был главной святыней города, куда для поклонения ему стекались многочисленные паломники. В 944 году он был торжественно перенесен из Эдессы в Константинополь и помещен во дворцовый храм Богородицы Фаросской, который стал местом его постоянного пребывания на последующие 270 лет. Незадолго до взятия Константинополя крестоносцами он был перенесен в храм Влахернской Божией Матери. Следы Нерукотворного образа теряются после разграбления Константинополя крестоносцами в 1204 году. Как и многие другие святыни Восточной Церкви, он, скорее всего, оказался в руках латинских рыцарей и был вывезен из византийской столицы на Запад.
Туринская плащаница и Эдесский образ — одно и то же?
Имеется ли связь между Туринской плащаницей и Эдесским (Константинопольским) Нерукотворным образом? В течение долгого времени такая связь отрицалась прежде всего на том основании, что на плащанице отпечаталось целиком тело умершего, тогда как Нерукотворный образ, насколько можно судить по его многочисленным спискам и свидетельствам о нем, содержал только отпечаток лика Иисуса Христа. Однако в последней четверти XX века целый ряд ученых пришли к выводу, что Туринская плащаница и Эдесский образ — один и тот же объект.
Этот вывод был сделан, во-первых, на основании поперечных складок, имеющихся на плащанице. Они свидетельствуют о том, что плащаница складывалась в 8 раз и в течение длительного времени хранилась в сложенном состоянии. Эдесский Нерукотворный образ вполне мог быть идентичен той части плащаницы, на которой отпечатался лик Христа, и именно эта часть сложенной плащаницы могла демонстрироваться паломникам, приходившим для поклонения образу сначала в Эдессе, затем в Константинополе.
Во-вторых, целый ряд литературных источников свидетельствует о том, что именно погребальная плащаница Христа (а не просто изображение Его лика) до 1204 года находилась в Константинополе.
Николай Месарит, ризничный императорской церкви во имя Божией Матери Фаросской, в 1200 году упоминает «гробные пелены Христа»: по его словам, «они — из льна, дешевого простого материала, еще дышащие миром, возвышающиеся над тлением, так как необъятного, мертвого, обнаженного, умащенного после Страстей обдержали». Робер де Клари, автор «Завоевания Константинополя», написанного в начале XIII века, говорит: «И среди других была церковь, называемая Церковью Богородицы Влахернской, где хранилась плащаница, в которую был обернут Господь и которая вставала каждую пятницу, чтобы облик Господа нашего был ясно виден. И никто, ни греки, ни франки, не знают, что сталось с этой плащаницей после завоевания города». В 1205 году Феодор Ангелос в письме папе Иннокентию III свидетельствует: «Венецианцы поделили между собой сокровища из золота, серебра и слоновой кости, тогда как французы сделали то же самое с мощами святых и самой великой святыней — плащаницей, в которую Господь наш Иисус Христос был завернут после Своей смерти и перед воскресением. Мы знаем, что эти святыни хранятся их похитителями в Венеции, во Франции и в других местах, а святая плащаница — в Афинах».
В-третьих, согласно источникам, Эдесский образ включал изображение не только лика Христа, но и всего Его тела. В частности, одна из латинских рукописей X века включает рассказ, относящийся к VIII веку. Здесь говорится о том, что в Эдессе хранилось полотно, на котором можно было видеть «не только лицо, но и всё тело».
В-четвертых, наконец, ряд источников свидетельствует о следах крови на Нерукотворном образе. Наиболее ярким из свидетельств подобного рода является слово, произнесенное архидиаконом храма Святой Софии Григорием в 944 году по случаю перенесения Нерукотворного образа Христа из Эдессы в Константинополь. В этом слове Григорий говорит о Нерукотворном образе как о «сверхъестественном изображении»: «Ведь оно написано не теми средствами, с помощью которых искусство живописи создает образы, предоставляя уму возможность постичь первообраз: живопись создает целостность облика разнообразными… Но это изображение… запечатлено только пóтом предсмертного борения на живоначальном лике, стекающим как сгустки крови, и перстом Божьим. Они-то и есть, поистине, прекрасные цвета, создавшие отпечаток Христа, украшенный каплями, струившимися из Его собственного бока…»
Таким образом, в слове архидиакона Григория ясно говорится о следах крови не только на лике Христа, но и на месте раны в боку (см.: Ин. 19: 34), что предполагает наличие на плащанице изображения тела Христа, а не только Его лика.
Может возникнуть вопрос: если тело Иисуса, в соответствии с иудейской традицией, было омыто перед погребением, как могли на плащанице остаться следы крови? На этот вопрос отвечает исследовательница плащаницы Р. Джексон: «Есть четыре условия в законе, по которым умерший не мог быть омыт. Первое: если смерть была насильственной и пролилась кровь, еврей не мог быть омыт перед погребением. Второе: если еврей был убит не евреем. А мы знаем, что распятие на кресте — это римская казнь… Третье условие: если человек был казнен по обвинению в преступлении религиозного характера. И, наконец, к четвертой категории лиц, не имевших право на омовение… относятся те иудеи, которых перестали считать членами общины… Абсолютно противозаконно и невозможно, чтобы Человек, к Которому относятся все четыре условия, был омыт».
Совокупность имеющихся свидетельств дает достаточные основания для утверждения о том, что Эдесский Нерукотворный образ является тем же самым объектом, который ныне известен под именем Туринской плащаницы, только сложенным в 8 раз.
В то же время нельзя исключить и того, что Нерукотворный образ и Туринская плащаница — два разных объекта. В Евангелии от Иоанна упоминаются погребальные пелены Христа и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте (Ин. 20: 7). Возможно, что под верхнюю часть плащаницы на лик Христа при Его погребении был положен плат, на котором, как и на плащанице, отпечатался Его лик. В этом случае следует предполагать, что изображение на плате было идентично изображению на плащанице.
Туринская плащаница — «пятое Евангелие»
Туринскую плащаницу иногда называют «пятым Евангелием». Она служит убедительным подтверждением многих деталей евангельского повествования о распятии, добавляя к нему некоторые важные штрихи. Именно благодаря плащанице мы узнаем, что Иисус был подвергнут бичеванию не однажды, а как минимум дважды (что, как мы помним, соответствует двум упоминаниям о бичевании — одном у Матфея и Марка, другом у Иоанна). Именно плащаница свидетельствует о том, что гвозди были вбиты не в ладони, а в запястья Иисуса.
На плащанице перед нами предстает муж скорбей и изведавший болезни (Ис. 53: 3). Его тело изранено, руки скрещены на поясе, лик величественен и спокоен.
Таким же Иисус изображается на иконе, известной в русской традиции под названием «Не рыдай Мене, Мати»; в греческой традиции этот иконографический тип называется «Крайнее смирение». На ней полуобнаженный Христос, «словно реально положенный на плащаницу, представлен фронтально, со скрещенными на животе руками и кровавыми ранами распятого, прямо положенной головой и тканью воздуха, покрывающей бедра. Иисус подготовлен к погребению и речь идет не о вертикально стоящей фигуре мертвеца, но о лежащей и видимой сверху». Широкое распространение этот иконографический тип получает около XII века, и есть все основания считать, что в его основу лег тот самый образ, который жители Константинополя могли видеть в церкви Богородицы Фаросской.
МНОГО ИНТЕРЕСНЫХ СТАТЕЙ, ВИДЕО И ФОТО
НА САЙТЕ МОНАСТЫРЯ OBITEL-MINSK.RU