Белое солнце пустыни. СССР, 1970. Режиссер Владимир Мотыль. Сценаристы Рустам Ибрагимбеков, Валентин Ежов (при участии Марка Захарова). Актеры: Анатолий Кузнецов, Павел Луспекаев, Спартак Мишулин, Кахи Кавсадзе, Раиса Куркина, Николай Годовиков, Татьяна Федотова и др. 34,5 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Владимир Мотыль (1927–2010) поставил 10 полнометражных игровых фильмов, три из которых («Женя, Женечка и «катюша», «Белое солнце пустыни» и «Звезда пленительного счастья») вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент.
«Белое солнце пустыни» – пожалуй, самый знаменитый фильм этого режиссера. Авторы этого сказочного "истерна" попытались как можно дальше оттолкнуться от идеологических установок своего времени, четко диктовавших, какие парни должны быть "хорошими", а какие – "плохими" в фильмах о гражданской войне. "Хорошим", более того – душевным гуманистом, трогательно заботящимся о женщинах из восточного гарема, получился в "Белом солнце пустыни" товарищ Сухов в обаятельном исполнении Анатолия Кузнецова. Ничуть не меньше полюбился зрителям бывший таможенник его императорского величества, замечательно сыгранный, увы, уже смертельно больным Павлом Луспекаевым... Да и "басмач" Абдулла (Кахи Кавсадзе), был по–своему привлекательным героем – не менее храбрым, мужественным и ловким... Придуманный одним из сценаристов, Марком Захаровым оригинальный ход с письмами Сухова, адресованными его далекой супруге, позволил добавить иронии в и без того полупародийную атмосферу фильма. Пересматриваемая по множеству раз, картина Владимира Мотыля очень скоро пополнила национальный фольклор полюбившимися фразами персонажей, анекдотами и незабываемой песней Окуджавы о госпоже удаче... В довершение всего прочего "Белое солнце..." настолько полюбилось нашим героическим космонавтам, что, они, говорят, смотрят его перед каждым новым стартом...
Во времена выхода фильма в прокат кинокритик Александр Липков (1936–2007), точно прочувствовав жанр «Белого солнца пустыни», делал верный вывод о том, что «подлинные события истории – революция, гражданская войны в Средней Азии – составляют лишь предысторию событий, они оставлены за кадром, за гранью повествования, а на экране торжествует вымысел – ироничный, занимательный, а кроме того, и поучительный» (Липков, 1971: 94).
Киновед Николай Хренов был убежден, что «в трактовке своего героя авторы исходят из стародавних сказочных традиций, то и в сюжете картины, и в ее интонации появляются новые для приключенческого фильма элементы, без коих сказка не существует. Сказка предполагает целую серию неразрешимых ситуаций, непреодолимых препятствий —труднейших испытаний для неунывающего служивого. Сюжет фильма на том и строится. Русская сказка всегда была сильна иронией, сверкала остроумием. И это есть в фильме. ... В сюжете фильма, в характерах героев, в народном юморе, в духе народном установилась здесь связь приключенческого киножанра с истоками этого жанра в национальном фольклоре. Это имеет принципиальное значение. Это плодотворно: фольклорные традиции обогатили фильм. И не только как зрелище: крепче, явственнее, определеннее стало то главное, ради чего надобны приключенческие картины,— героическое начало не потерялось, как это порой бывало, в хитросплетениях фабулы» (Хренов, 1970: 50,52).
Киновед Виктор Демин (1937–1993) писал, что в «Белом солнце пустыни» тщательно воссоздавалась атмосфера нежилой, романтической, но опасной, враждебной человеку земли. Круг действующих лиц был там резко ограничен, но каждое запоминалось, обладая сочной, броской характерностью. И была — как главное слагаемое — ирония. Картина начиналась как ироническое, почти пародийное следование канонам вестерна, но продолжалась — как созидательное, утверждающее отношение к этим людям, к этим событиям, к этим идеям. Распространенный в вестернах мотив — смельчаки–умельцы сопровождают группу, нуждающуюся в защите, — Р. Ибрагимбеков и В. Ежов повернули до последнего витка резьбы, до полной, казалось, чрезмерности: красноармеец Сухов считай, что в полном одиночестве и почти что голыми руками, должен защищать от многочисленной банды Довлет–хана весь его, хана, гарем — перепуганных и визжащих жен в паранджах» (Демин, 1982: 79).
А кинокритик Константин Щербаков писал, что «Белое солнце пустыни», похоже, хоронило «на серьезе» сделанный вестерн, справляло по нему веселые, озорные поминки. Ироническое переосмысление традиционных приключенческих ходов и приемов было совершенно очаровательным — казалось, этим ходам и приемам в прежнем своем качестве лучше теперь носа не показывать. … Верещагин из того же «Белого солнца пустыни», лучшая кинематографическая роль Павла Луспекаева. В ироническом переосмыслении вестерна нашлось место для глубокого анализа незаурядного и совершенно особого человеческого характера. Пристальное внимание к нравственному миру героя окупилось сторицей — таможенник Верещагин стал одним из запоминающихся характеров в кинематографе последних лет. … блестящая ирония «Белого солнца пустыни» в результате нанесла сокрушительный удар примитиву и штампам, которых скопилось весьма достаточно, но «вестерна» как такового не прикончила. Напротив, заставила его, как мне кажется, подтянуться, сосредоточиться, собраться с силами, пересмотреть свой арсенал, выбрав из него средства наиболее действенные и эффективные. Похороны не состоялись еще и потому, что настоящий герой настоящего приключенческого фильма совершенно необходим на сегодняшнем экране. Необходимы, и прежде всего для молодежи, его стойкость, ловкость, находчивость, умение не теряться перед препятствиями, казалось бы, непреодолимыми, смелость и быстрота реакции, органически соединенные с преданностью нашему делу, готовностью отдать ему все силы, а если потребуется, и жизнь» (Щербаков, 1973: 69–75).
Интерес кинокритиков к фильму не исчез и в XXI веке.
К примеру, С. Кудрявцев вспомнил, что эта «лента подверглась подчас анекдотической цензуре, но была спасена после сановного просмотра на даче Л.И. Брежнева… Лента поистине разошлась на пословицы и поговорки (пожалуй, одна из самых часто цитируемых: "Восток – дело тонкое"), и наряду с комедиями Леонида Гайдая и сериалом "Семнадцать мгновений весны" является чемпионом по числу показов на ТВ и для многих действительно кажется типичным образцом вестерна по–советски. Хотя мало кто стремился увидеть в нём подлинный русский лубок, лукавую байку про Федю Сухова–стрельца, удалого молодца…» (Кудрявцев, 2006).
Кинокритик Евгений Нефедов обратил внимание на «на определённую политическую смелость авторов в трактовке образа благородного, широкого душой царского таможенника Верещагина, который, даже перейдя на сторону Сухова и мстящего, погибая, басмачам за смерть Петрухи, вовсе не кажется недальновидным «обломком империи», уверяя, что ему «за державу обидно»; в памяти осталась и шикарная песня Булата Окуджавы «Ваше благородие, госпожа Удача». … Создатели фильма ведут тонкую художественную игру, с иронией, отнюдь не в лоб сталкивая азиатскую культуру и русский фольклор…» (Нефедов, 2006).
А залихватский кинокритик Денис Горелов в своем фирменном стиле писал, что в «Белом солнце пустыни» «довелось Мотылю со сценаристами свести в один фильм все, чем жива и славна Россия: Азию, армию, нефть, икру, бандитизм, революцию и баб — и всего с лихвой, всего через край, и со всем нужно обращаться бережно, ибо Восток дело тонкое, женщина тоже человек, а девять граммов в сердце прилетают, никого не спросясь. ... Оттого, видать, русское чувство к картине приобрело характер религиозного. Ее кажут к выборам и в Новый год, будто на Пасху. Ее не комментируют в киносправочниках, а описывают, как чудо богоявленья, с дураковатой улыбкой счастья» (Горелов, 2018).
Среди зрителей споры о «Белом солнце пустыни» продолжаются и сегодня:
«Фильм – многогранный сверкающий бриллиант! Где каждая грань несёт свой смысл, свой урок, свой вечный вопрос. И мнение о фильме лучше высказывать тогда, когда вы видите все или почти все эти грани. … Но в любом случае абсолютно уверен, что «Белое солнце пустыни» – фильм очень глубокий и полезный!» (Евгений).
«"Белое солнце пустыни" в первый раз смотрела в детстве и так мне было жалко героев, что долго потом фильм не пересматривала. Пересмотрела уже во взрослом возрасте – совсем другие ощущения: фильм прекрасный, такое сочетание смешного и грустного дорогого стоит» (НетНика).
«Кино интересное, но я не понимаю, почему его смотрели или до сих пор смотрят космонавты. Что в нём такого? Слишком жарко, сухо, пустынно. Весь восток скучен и жесток. В нём нет ничего загадочного и глубокого. Вот что я понял из фильма. Самое интересное в фильме – интернациональный сброд, из которого состоит банда Абдуллы. … Интересные типажи. Вот она – гражданская война, всё вперемешку» (А. Ромадин).
«Могу сразу же сказать, что к числу наиболее почитаемых мной кинопроизведений [этот фильм] не относится. Наверное, потому что для героической комедии он мне показался избыточно драматичным, а для военной драмы слишком комичным. … «Собрать» образ Сухова оказалось не так уж и сложно. Классический красный боец гражданской войны в представлении советских людей того времени: готовый не на жизнь, а на смерть сражаться с мировой контрой до победы мировой революции, гуманист и альтруист, простой в быту и человеческих отношениях, верный муж своей жены. Да и с бандитами не было особых затруднений. Изобразить шаблонно негативные персонажи оказалось делом нехитрым» (Ф. Мюллер).
Киновед Александр Федоров
Слуги дьявола. СССР, 1971/1972. Режиссер Александр Лейманис. Сценаристы Янис Анерауд, Александр Лейманис (по мотивам романов Рутку Тева). Актеры: Харалдс Ритенбергс, Артур Экис, Эдуардс Павулс, Лолита Цаука, Олга Дреге, Байба Индриксоне, Карлис Себрис, Эльза Радзиня, Зигрида Стунгуре, Ингрида Андриня и др. 33,6 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Слуги дьявола на чертовой мельнице. СССР, 1973. Режиссер Александр Лейманис. Сценаристы Янис Анерауд, Александр Лейманис (по отдаленным мотивам романов Рутку Тева). Актеры: Олга Дреге, Артур Экис, Лолита Цаука, Харалдс Ритенбергс, Байба Индриксоне, Эдуардс Павулс, Карлис Себрис, Эльза Радзиня, Ингрида Андриня, Астрида Кайриша и др. 30,5 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Александр Лейманис (1913–1990) поставил всего восемь фильмов, но более половины из них («Армия Трясогузки», «Армия Трясогузки снова в бою», «Слуги дьявола», «Слуги дьявола на чертовой мельнице», «В клешнях черного рака»), естественно, относящихся к развлекательным жанрам, в итоге попала в список тысячи самых кассовых советских фильмов.
Приключенческая дилогия А. Лейманиса «Слуги дьявола» и «Слуги дьявола на чертовой мельнице» суммарно собрала свыше 60 млн. зрителей за первый год демонстрации. И это с учетом того, что обычным зрителям фамилия режиссера практически ничего не говорила, а актеры из этих фильмов не имели статуса всесоюзных кинозвезд.
Причина успеха была жанрового свойства. И об этом очень хорошо написал кинокритик Виктор Демин (1937–1993): когда «на экраны вышел фильм «Слуги дьявола», … он пользовался большим успехом. Шутки и напряженные ситуации, захватывающие дуэли и бесшабашные потасовки, песни и карнавалы — разве все это могло оставить зрителя равнодушным? И, естественно, сценарист Ян Анерауд и режиссер Александр Лейманис решили не прощаться пока со своими славными героями. Новое их произведение уже не имеет прямой связи с романами Р. Тевы. Сюжет «Чертовой мельницы» целиком вымышлен, а время и место действия носят очень приближенный, обобщенный характер. Одно несомненно — красочная, веселая, карнавальная атмосфера происходящего на экране сообщает ему форму увлекательного и поучительного зрелища» (Демин, 1973).
О феномене успеха историко–приключенческих фильмов резонно размышлял и кинокритик Юлий Смелков (1934–1996): «Костюмные» или приключенческие (или костюмно–приключенческие) фильмы едва ли не самые зрелищные. Это не такое уж немаловажное достоинство, и я совсем не склонен относиться к подобным фильмам пренебрежительно,— почему бы не перенестись на полтора–два часа в немножко сказочный мир прошлого и посмотреть, как все это там, в десятом или пятнадцатом веке, выглядело, точнее, как режиссер, оператор и консультанты представляют себе десятый или пятнадцатый век. Но обязательно ли прошлое должно выглядеть на экране чуточку сказочным и не очень правдоподобным — скажем, таким, как в фильмах Рижской киностудии «Слуги дьявола» и «Слуги дьявола на Чертовой мельнице»…? Обе эти картины сделаны по всем канонам костюмно–приключенческого кино, с тем единственным отступлением, что они еще и музыкальные. В сущности, перед нами кинооперетта, в которой, как и в театральной оперетте, используется любая возможность, чтобы перебить действие музыкой или танцем. Действие при этом останавливается — какие бы захватывающие события ни происходили, все ждут окончания очередного номера… Можно возразить: у оперетты, в том числе и кинематографической, свои законы, и она имеет право на подобную условность. Верно, имеет, но возникает несоответствие, даже целых два. Одно, так сказать, междужанровое: кажется, что авторы фильмов о «слугах дьявола» так до конца и не смогли решить, что же именно они снимают — кинооперетту или приключенческую ленту. … И второе, гораздо более серьезное,— несоответствие стиля и материала» (Смелков, 1974).
Отзывы сегодняшних зрителей об этой приключенческой дилогии в целом положительны:
«Интересный приключенческий фильм, некогда популярный у советских школьников. Года три назад посмотрел с удовольствием вновь» (Евгений).
«Хороший, смешной фильм моего детства. Вчера пересмотрел вновь. Где бы найти слова песни "слуг дьявола"» (А. Бойников).
«Фильм довольно неплохой, своего рода латышские "Три мушкетера", но, на мой взгляд, аналогичный по жанру эстонский фильм "Последняя реликвия" поставлен лучше, изящнее и с большим вкусом, чем этот» (Б. Нежданов).
Киновед Александр Федоров
Случай в квадрате 36–80. СССР, 1982. Режиссер Михаил Туманишвили. Сценарист Евгений Месяцев. Актеры: Борис Щербаков, Михаил Волонтир, Анатолий Кузнецов, Владимир Седов, Омар Волмер, Паул Буткевич, Витаутас Томкус, Ивар Калныньш и др. 33,1 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Михаил Туманишвили (1935–2010) за свою карьеру поставил 15 фильмов и сериалов, из которых три («Ответный ход», «Случай в квадрате 36–80» и «Одиночное плавание») вошли в тысячу самых популярных лент СССР.
«Случай в квадрате 36–80» вышел в прокат на пике нового витка холодной войны, и официозный кинокритик Юрий Черепанов писал об этом военном боевике в «Советском экране» с горячим и восторженным пафосом, утверждая, что на экране «встают два мира. Их мир – уходящий, с его бесчеловечной жестокостью, эгоизмом и корыстными расчетами, и наш мир, устремленный к будущему, мир высоких гуманистических идеалов, веры в счастливую судьбу человечества. … И может быть в этой близости к жизни и есть высшая похвала создателям картины» (Черепанов, 1983: 7).
Кинокритик Ромил Соболев (1926–1991) был более сдержан в стилистике своей статьи в журнале «Искусство кино», но тоже оценил «Случай в квадрате 36–80» весьма положительно: «В драматургии есть неукоснительное правило: пользоваться экстремальными ситуациями для полного раскрытия человеческих характеров, для выявления сути людей в обычных условиях скрытой, потаенной. С этим правилом не поспоришь, поскольку и в самом деле в минуты крайней опасности люди ведут себя самым неожиданным образом. Но здесь оно просто отброшено. Неожиданностей не будет. Разве что лейтенант Павлов, не все по молодости поняв, спросит отца: неужели вот так просто придется погибнуть из–за какой–то чужой лодки... Генерал перебьет его, скажет, отнюдь не в поучение, буднично и почти равнодушно, как о чем–то само собой разумеющемся: это, мол, и есть то, что называется воинским долгом. Вся эта этическая основа была заложена в сценарии, но реализовал ее на экране режиссер. Ему, собиравшему этот «экипаж», приходилось, очевидно, думать не только о том, чтобы каждый в экипаже был достаточно яркой личностью, но и о том, чтобы он при этом органично поддерживал атмосферу духовного единства коллектива. Это получилось» (Соболев, 1983: 40).
Современным зрителям эта лента нравится до сих пор:
«Хороший фильм! Помню, пацаном, как только фильм вышел на экран, ходил смотреть в кинотеатр. Особенно красивы сцены подготовки экипажа м–ра Волка к взлету, и особенно заправка в воздухе. Даже пересматривая фильм не в первый раз, эти сцены по прежнему красивы. В фильме есть киноляпы, если не присматриваться, то они незаметны» (Дмитрий).
«Прекрасный, хотя и не без оттенка идеологии фильм. Через весь фильм проходит нить ответственности Волка перед своими товарищами. … Не может не тронуть глубина этого фильма» (Рома).
«Хороший фильм. Немножко мелодраматичный, но пожалуй это единственный недостаток, если это недостаток. В детстве я этого вообще не замечал. Идеологии там практически нет, как и ура–патриотизма, более того, американцы показаны живыми людьми и при том вполне нормальными. Просто каждый выполняет свою задачу и в общем никто не хочет войны. Смотрел в детстве с восхищением. Недавно пересматривал и совсем не разочаровался. … Если фильм и наивен немного в художественном смысле, но в военном плане очень добротен, насколько это могло быть в то время при полном отсутствии спецэффектов. Техника летает и плавает почти везде настоящая, заправка в воздухе, вообще, обалденная. … В общем фильм хороший, неординарный и добротный. Да и очень бы хотелось видеть и такую армию и такое людское благородство» (Вячеслав).
«Фильм просто потрясающий! И идеология там здоровая, сейчас такой идеологии очень не хватает! А когда смотришь на летающие Ту–16, Як–38 – аж слеза наворачивается! И ведь все сцены реальные были, несмотря на киноляпы. Аварийная посадка заправщика – ведь настоящий Ту–16 разогнали по грунту и врезали его сараеобразный ангар!» (Артем).
Киновед Александр Федоров