Продолжаем публикацию Провинциального романа. Начало здесь.
Тяжело ступая, подошла и открыла сама хозяйка. Толстые руки прижаты к щекам. Живая, вроде бы невредимая. Лина глянула ей в лицо, пискнула испуганно.
- Вы в порядке?
- Ой, Линочка, хорошо, что ты пришла.
Протиснулась мимо соседки внутрь. Едва не наступила на мечущегося песика, поднимающего чудовищный гвалт. Возле лежащего на полу велосипеда в тесной прихожей стоял племянник. Картина маслом под названием: «Классно покатался!»
Разодранная по всей длине штанина обильно смочена кровью. Разбита рука, с нее тоже капает. Губы… Лоб. Слон на нем танцевал что ли? На этом звереныше?
Лина оглядела заляпанные полы. Насупившегося мальчишку. Спросила. Вернее прокричала, соревнуясь с Бобиком в громкости.
- «Скорую» вызвали?
- Сказали, если на ногах держится – самим приехать. Бензина у них нет. Или машин. Я не поняла.
- Блин.
Повернулась к мальчишке. Отогнала Бобика от своих ног.
- Как ты?
Он покачал разбитой головой. Пожал плечами. И промолчал!
- Ничего не сломал?
- Вроде нет.
- Сам пришел?
Тут вступила в диалог Анна Петровна, наконец то сообразившая, как угомонить визгливую животинку. Подхватила песика на руки, прижала к пышному бюсту. Бобик заскулил в три раза тише. Стало можно нормально общаться. Уф. Давно бы так. Соседка объяснила.
- Сам, и драндулет приволок.
- Отлично. Скорее всего, ничего страшного. Пойдем, обработаю твои раны.
Из-за болезни мамы Лина умела и не такое. Бинты и прочие перевязочные материалы в доме не переводились.
Мальчишка вскинул глаза, глянул остро. Лина неправильно истолковала это. Подумала, что он боли боится. Чуть коснулась худого плеча.
- Грязь надо смыть. Это в любом случае необходимо. И лучше поскорее.
Он покосился на ладонь Лины, сказал неожиданно.
- Красивые какие.
- ?
- Ногти красивые какие. Ни у кого таких не видел.
***
Анна Петровна закрыла Бобика в комнате, это вызвало новый всплеск лая. И потопала наверх вместе с ребенком и соседкой на перевязку. Лину сие не волновало. Есть или обижать малолетнего племянника соседки она в любом случае не собиралась.
Пациент с сопровождением вошли в квартиру, Лина загнала пострадавшего в ванную, поставив туда табурет.
- Сможешь сам раздеться?
- ?
Он покраснел.
- До трусов. Штаны надо снять. И майку тоже. Я твою руку и ногу отмою от грязи.
- Надо, так надо.
Пока Лина на кухне заваривала таблетки фурациллина. Пока доставала вату, бинты, Анна Петровна пила чай с мятой и воду с валокордином.
- У меня от пережитого сердце не на месте.
- Угу.
Лина постучалась в ванную. Сама не понимая зачем. Так и так ведь раздет. Или раздевается. Вошла.
Мальчик сидел на табурете. Драные окровавленные штаны лежали на полу, чуть в стороне, под умывальником. Невозможно худой, подумала Лина. Как гвоздь. Глянула на раны. Жуть. С одной стороны хорошо, неглубокие. Но здоровые…
Такую площадь кожи стесать. Не шутка. И что это за странная грязь?
- Щебень. Я на щебенке рухнул.
Ребенок криво улыбнулся. Лина поразмышляла секунд пять.
- Смоем кисточкой и шампунем.
- ?
- А как еще? Смотри, крошка острая, и прямо впечатана. Не ковырять же. Ладно. Я постараюсь все сделать максимально осторожно. Ты потерпи. Хорошо?
Он снисходительно глянул сверху. Ведь сидел на табурете. А Лина скрючилась, буквально тычась носом в его разбитую голень, бедро, коленку. И промолчал.
Ни оха, ни вздоха, они с Анной Петровной так и не услышали. Маленький партизан держался стоически.
Лина его жалела. Но, тоже молча. А тетя взвизгивала и всхлипывала от двери. В тесной ванной комнате она со своей комплекцией третьим номером уже не помещалась.
Вооружившись колонковой кистью, похищенной у Георгины, Попадья медленно очищала раны от крошки. Лила теплую кипяченую воду с шампунем. Чтобы лучше смывалось. Потом, когда поняла, что более вдохновляющего результата не добьется все равно, хорошенько сполоснула все теплым раствором фурациллина. И велела мальчику.
- Сиди, сохни. Партизан десятилетний.
- Мне двенадцать.
Лина махнула рукой, мол никакой разницы. Десять. Двенадцать. Пояснила главное.
- Мазью намажем. Синтомициновой. Чтобы меньше воспалялось.
Вышла на кухню. Глотнула чая, для успокоения нервов. Вспомнила, как кисточка сметала щебенку с кровавого месива. Полину даже передернуло.
Бр-р-р.
Жуть.
И ведь не пискнул даже. Кремень.
Через пять минут намазала жирным слоем белой мази по порядку: голень, острую коленку, тощее железное бедро, локоть, плечо, подбородок. Почему она поднималась снизу вверх?
А Бог его знает. Итак. Скула. Губы. Чуть-чуть кончик носа. Лоб.
Мальчик взял и ткнулся белыми губами ей в ладонь.
Лина так и застыла от неожиданности. А этот вредный хитрый зверек быстро подмигнул и отстранился. Хорошо, что соседка не заметила инцидента.
Вот озорник!
- Все, Анна Петровна, забирайте ваше семейное сокровище. Звоните в «Скорую» еще раз. Договаривайтесь когда ему в травмпункт идти.
- А зачем?
- Прививку от столбняка сделать. Вон сколько уличной грязи попало в раны. Это нужно.
Анна Петровна огорчилась. Ей совсем не улыбалось мотаться со своим племянником по кабинетам, сидеть по очередям, время терять.
- Что, обязательно?
Спросила она почти обиженным голосом.
- Обязательно.
Подтвердила Полина.
- Надо, так надо.
Сказал этот невероятный мальчишка. Но глаза спрятал, и больше взглядом с Линой не встречался.
- Шорты у него есть? Пусть наденет, чтобы поменьше раны тревожить.
Благо детский травмпункт располагался в республиканской больнице в километре от дома.
На пороге квартиры Поповых, шагая со своими окровавленными рваными штанами наперевес, мальчишка сказал, не оборачиваясь.
- Я Григорий.
- До свидания, Гриша.
- Григорий.
- До свидания, Григорий.
Кивнул солидно. Вот котяра.
Через пару недель племянник уехал. В том же году Анна Петровна жестоко разругалась со своей деревенской родней. И визиты окончательно канули в прошлое. Больше Полина ни сестры своей соседки, ни ее сына не видела.
***
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Георгина плевала на сплетни о себе любимой, не слушала ничьих советов. Делила все человечество на людей и людишек. К первым относились мертвые гении, ко вторым все остальные.
- Презренные создания. Ни силы воли, ни ума, ни таланта, ни широты души…
Мнение мамы, папы и кривоножки, подружек, приятельниц, а тем более коллег и соседей, ничего не стоило в глазах музыкантши. Лина тихо бесилась, ненавидела сестру, восхищалась этой ее особенностью. И завидовала. Дико завидовала. Ведь она была совсем другой. Абсолютно!
- Вообрази, киска, с чего началась наша симпатия. Смотрит он на меня и сердится, что я не реагирую.
- Почему?
- Обложил площадной бранью, и теперь довольный собой, ожидает вселенской печали в моих глазах. Заметь, он привык, что все происходит именно в таком порядке. Покрыл матом культурную женщину, порадовался, что ей тошно. Замминистра. Таким манером ему никто не отвечает. Вернее, не отвечал, раньше…
- Гера?!
- Да. Я вспомнила кой-какие цитаты из папиного устного творчества и продекламировала парочку особо удачных перлов. Не без вдохновения и боевого задора. Была готова вылететь из училища по его звонку в тот же день.
- И?
- Как же. Он был потрясен, до самых основ своей души, то есть до промежности. Он зауважал меня бесстрашную. Он влюбился…
- Гера, я не понимаю.
- Разумеется, киска. Иначе уже пристроилась бы сама. Запросто.
- Но.
- Ноги здесь ни при чем. Конечно, красавице легче влюбить в себя мужчину, не спорю. Намного легче. Но дурнушка тоже не пропадет, если…
Георгина затянулась дымом. Курила она крайне редко, и только дорогие женские сигареты.
- Ты сказала, если.
- Да. Если у дурнушки есть хоть капля мозгов, если она понимает, что нужно мужчинам, что они ценят в женщинах. И еще. Это самое главное.
- ?
- Если дурнушка шикарна.
- ??
- Девушка вроде тебя, ты понимаешь о чем я, конечно, понимаешь и не обижайся, ради Бога. Девушка вроде тебя должна выглядеть дорого, стильно. Быть ухоженной. Вызывать уважение. От него до любви всего пол шага.
Георгина кокетливо прищурила глаза, томно улыбнулась. Впрочем, впрочем, в выражении ее лица внезапно мелькнула жестокость. Должно быть вспомнилось нечто неприятное, похороненное на дне души, всплывшее ненадолго и тут же отправленное обратно. За ненадобностью.
Старшая сестра кривоножки не принадлежала к числу людей, обожающих пережевывать собственные несчастья. Улыбнулась еще раз. Сладко, почти приторно. Зевнула. Больше всего на свете в эту секунду она напоминала красивую кошку, изловившую неосторожную мышь. Лина поежилась.
- …
- Чего кривишься, будто лимон жуешь? Я дело говорю. Мне можешь верить.
Лина вздохнула. Даже если сестра и была права, а она была права, она натурально знала то, о чем говорила. Дорогие колечки и очередное повышение на работе были лучшим тому подтверждением. Разбиралась в мужчинах и умела добиваться своего. Но? Какой прок Лине – от поучений старшей сестры?
Провести знак равенства между собой убогой, никому ненужной мямлей и гипотетической шикарной дурнушкой? Не получилось, хоть тресни.
***
Два года назад, Лина уже успела наработать кой-какой хоть и смешной стаж, привыкла, втянулась и тут, оп! Жизнь выкинула очередной кульбит. Просто случайность – нечаянно подслушанный разговор на работе. Бабы курили в подсобке… У Лины ноги вросли в пол, когда она поняла, что именно говорят о ней товарки.
- Не, я чуть не подохла. Смотрю, строит глазки этому высокому типу. Как бишь его? Ну, в «Алфавите» работает, на «девятке» ездит. Забыла. Забыла имя. Ну и хрен. Ты врубаешься о ком я?
- Да, длинный такой, симпатичный.
- Во! Она ему улыбается, хвостиком виляет. А он в зеркало мне подмигивает. На нее с жалостью поглядывает.
- А не брешешь? Он вроде ее клиент, постоянный.
- И что? Стрижет она неплохо, согласна. Но в постель то, не за это идут. Верно? Мне ведь, а не Лине, он вчера шоколадку дал. Телефон спросил. Сказал, что давно таких красивых ног, как у меня не видел… А она на него смотрит, тает. Дурилка!
- И что?
- Ясно ведь, что такого парня у нее в жизни не будет. Зря старается. Такие – для других.
- Для таких как ты, что ли? Настя?
- Конечно.
Лина заставила себя отклеиться от косяка, задом, задом потихоньку выбралась из коридорчика.
Чуть не сшибла с ног Эдуарда Хачиковича, как раз забегающего в салон. Дико, глаза в глаза, глянула, промчалась мимо, вылетела на заднее крыльцо гостиницы. Здесь все и всегда курили.
Эдуард Хачикович не любил табачный дым, никому не разрешал расслабляться в салоне: «Если ты не женщина, а вонючий паровоз, пых-пых, твое дело, дорогая, но делай это на улице»!
Лину колбасило. Зачем ей так повезло? Услышала… Чего не знаешь, о том голова не ноет. Хрень какая! Дурилка? Кривоножка? И это все о ней…
- Гадины!
Руки тряслись. Сигарета улетела в снег. Лина растоптала ее каблучком ботинка. Нервно выхватила из пачки другую.
- За что? Почему?
Не плакала. Жадно пила дым. Все было правдой. Дима из «Алфавита» ей очень-очень нравился. Се ля ви.
***
Ножницы и расчески Попадья решительно поменяла на пилочки с кусачками. Почему? Решила держаться подальше от вонючих козлов с яйцами. Да! Да! Да! Именно так! Черт с ней, с Настей. Лина хотела ее белозубую и смазливую возненавидеть – не смогла. Красивая куколка изрекла истину. Ведь как получалось? Придет очередной приличный тип, весь из себя приятный. Наврет с три короба. Улыбнется. Поневоле размечтаешься, а вдруг это мой принц? На самом деле. Возьму вот и понравлюсь? Да?
Стрижешь такого гада, душу в работу вкладываешь, надеешься. И зря. Козлам по фигу, что за человек кривоножка, козлы свидания длинноногим стройняшкам назначают. Вот дерьмо какое получается!
С дамами проще выходит. Их за потенциальных кавалеров принимать не будешь. Да и ноги из-под рабочего столика не видно.
И вообще, ей надоела работа. Надоела! Перхоть, сальные волосы… Такие клиенты попадаются – мама дорогая! Все. Баста.
Парикмахер это призвание.
У Лины его нет. Хватит мучаться. Маникюр ей нравится намного больше. Вот им и надо заниматься.
Сказала Эдуарду Хачиковичу, что хочет сменить амплуа. А он, оказывается и сам начал подумывать про маникюр. Собрался мастера искать.
- Не нужно. Я могу.
- Да?
Шеф словам не верил. Велел доказать на деле. Лина на другой же день принесла инструменты, позвала Настю в подопытные кролики. Усадила. Щелкнула кусачками у нее перед красивым личиком, сказала странным голосом.
- Не бойся, не зарежу.
Настя на свои облагороженные лапки посмотрела – взвизгнула от восторга.
Шеф взглянул – засопел, крупным армянским носом задумчиво шмыгнул. Почесал затылок. Крякнул одобрительно. В хитрых блестящих глазах заплясали искорки.
В пятницу прислал к Попадье с дополнительной проверкой маму и жену. Дамы строгие, придирчивые. Кривоножка угодила обеим. Эдуард Хачикович телиться не стал, не той породы был человек, живенько прикупил для Лины столик, раскладную ширму, лампу из своего кабинета пожертвовал.
И дело пошло.
Маникюр у Попадьи получался – зашибись!
...
В "Провинциальных романах" теперь всё заканчивается или хорошо, или прекрасно!
(Продолжение во вторник)
#шумак #наталяшумак #провинциальныйроман #попадья #роман
.
Автор: Наталя Шумак
.
За обложку серии и романа горячо благодарю Сергея Пронина.