(маленький фрагмент давно заброшенного романа; вспоминаю атмосферу)
Солнце переместилось вбок, машину залило светом. Тата зажмурилась, вновь уткнулась лицом в подушку. Невольно вспомнила, какой шок испытала в свой первый приезд в отель. Двухэтажный особняк полностью скрывался, почти утопал в тёмно-зелёном массиве леса. На карте его действительно не было. Нет, лес-то, конечно, был, куда ж он делся, но никаких строений, ни намёка на ответвление от основной магистрали в сторону. Неприметный первый указатель – зелёная фосфоресцирующая стрелка – моргала вслед проехавшей машине, и если человек знал, что он ищет, или если был по природе любопытен, сдавал назад, чтобы, бросив краткий взгляд в глубину леса, узреть за деревьями наезженную колею. Приходилось возвращаться метров на двести – съезд был ничем не отмечен. Хитро, подумала в тот раз Наталья. Незаинтересованному человеку незачем сворачивать неизвестно куда – указателя-то нет, а там, где он есть, нет дороги. Вторая табличка, прибитая на толстенном стволе вроде бы сосны, красивым, сказочным, шрифтом оповещала «Дэбрийский лес».
Название удивляло и завораживало. Но ещё более удивительным оказалось то, что ждало постояльцев в отеле. Прямо при входе, в изящно обставленном уютном фойе центральное место занимали двухметровые песочные часы.
– Это не просто часы, это – «Песочные. Часы»,– значительно произнесла встречающая гостей большая женщина.
Женщину звали Муза Матвеевна, была она властная, требовательная и непреклонная. Тон брала приказной, спину держала прямо, взгляд имела холодный. На Тату она произвела впечатление громоотвода: любой скандал, любой напор сойдёт на нет, соприкоснувшись с этой дамой. В отеле о ней шептались: «пава» или «грымза», и очень редко «Муз Матвеевна». Но Тату «грымза» встретила приветливо. Кивнула, будто давней знакомой, и повела рукой в сторону:
– Вам туда.
В конце утопавшего во тьме коридора едва виднелась светлая дверь.
– Выключатель слева на стене, возле бра.
Тата протянула руку и, проходя мимо, наощупь нажала. Вспыхнула не только бра, но и множество лампочек сверху – в натяжном двухуровневом потолке. "Круто!" – не удержалась она тогда от возгласа.
... Сейчас же все фойе и коридоры были освещены, народ прибывал, в отеле стоял гул, кто-то цокал языком, кто-то сыпал междометиями, третьи и пятые выказывали восхищение словами, полная женщина с восточным макияжем в изумлении застыла перед Часами, глаза её всё ширились, и казалось, вот-вот выпрыгнут от нехватки места на лице. Тата словно невзначай толкнула её плечом, проходя мимо. Женщина очнулась, сконфузилась, пробормотала на чужом языке извинения и стремительно для своей комплекции удалилась. Тата словила удивлённый взгляд Романа, но в один миг он стал ей безразличен. Излечилась?.. Она оставила его у стойки администратора, а сама пошла по знакомому коридору.
Дверь её номера оказалась незапертой, от этого приятное тепло разлилось по телу: о ней думали, её ждали, ей рады. Тата не привыкла к проявлению заботы о себе, обычно она заботилась о родных и не очень... палочка-выручалочка, которая всегда рядом. На большой кровати лежали лимонного цвета банный халат и распечатанная на принтере записка: «Всё, как ты любишь».
– Муза моя! – улыбнулась Тата и взяла, прижала к лицу мягкую ткань. Халат пах розмарином и покоем. На подоконнике пышно цвели цинтии, в комнату заглядывало солнце.
Она неторопливо разобрала багаж; сложила в широкую тумбочку свои вещи, сверху побросала девайсы, часы и книжку. Неприязненно посмотрела на оставшиеся в сумке вещи Романа. «Пошёл-ка ты»,– подумала. И пнула ногой к выходу. Словно почувствовав неладное, Роман распахнул дверь и с порога, не скрывая злости, ругнулся.
– Я не понял. Ты какого меня среди этих тронутых кинула?! Муд*ки или дуры набитые! Здесь все такие?
– Все,– отрезала. – Ты тоже.
– Что-о? Что ты сказала? – он застыл на полушаге.
Несколько секунд они пробивали друг друга взглядами. После чего она отчеканила:
– Пошёл отсюда, сказала. Забирай свои шмотки и вали.
– Ах ты... – он задохнулся, в глазах блеснула ярость. – Побыл извозчиком, а теперь вали?! Да вот тебе! Подавишься.
Он показал фигу и двинулся на невозмутимо стоящую у кровати Тату. Что-то шевельнулось в нём при виде её полного спокойствия, но понять это чувство ему не дали: в так и не закрытую дверь вошли два амбала, взяли его под белы руки и вывели в коридор. Наталья подняла с пола и вынесла туда же его сумку. Положила у стены и вернулась в номер. Тихо прикрыла дверь и повернула в замке ключ.
Всё. Теперь это только её место. И только её лес. И колодец, и Часы... Всё принадлежит только ей, как и тогда, в самый первый раз. Который забыть оказалось невозможно – настолько велико было потрясение от случившегося с нею. Роману, если он не сбежит, всё только предстоит. А она уже знает...
Наталья блаженно улыбнулась, вслух сказала: «Ну, с «Татой», думаю, разобрались. А иначе зачем я сюда приехала?»
