Глава V. В плавание. Ч.4
Захваченных пленников ввели в небольшую комнату, едва ли превышавшую тридцать квадратных метров. Посередине устанавливался дубовый стол, массивный и длинный, ножками привинченный к полу; на нём в беспорядке валялись предметы, обычные для мореходного дела: развёрнутая карта, огарок дотлевавшей свечи, установленный в золоченный подсвечник, писчие принадлежности (перо, бумага, сургуч и печать), однозарядный пистолет, офицерская шпага. Помимо перечисленного, присутствовала неброская, но прочная мебель: платяной шкаф, предназначенный под офицерские принадлежности; огромный сундук, используемый вместо комода; мягкая, с широким матрасом, кровать; шесть прочных табуреток, на фоне резного стула (он устанавливался в дальнем конце) выглядевших невероятно убого. Прямо напротив входа, отвернувшись лицом к окну, выходившему в бескрайнее море, стоял задумчивый человек; он не слишком спешил рассматривать тех нерадивых невольников, что доставили по его же личному приказанию.
- В чём причина нашего задержания?! - на современный манер выкрикнула Валерия; она всё ещё немного дрожала, но постепенно обретала привычное душевное равновесие (если вспомнить, главный приоритет для неё – никогда не сдаваться без боя). - Немедленно обоснуйте, иначе я буду жаловаться прямиком прокурору!
- Даже так?! Ты знакома с Генеральным атторнеем Англии и Уэльса? - поворачиваясь самодовольным лицом, очень удивился британский военачальник.
Прибывшая из двадцать первого века, сорвиголова совершенно упустила из виду одно немаловажное обстоятельство: управление всеми колониями осуществляется с помощью назначенных губернаторов, которые и являются на местах всеобъемлющими представителями исполнительной власти.
- Кто ты такая, что берёшься выдвигать мне – лорду Ча́рльзу Скра́ймджеру Ле́вину (Lewin-у), капитан-командору флота его королевского Величества! – не соответствующие моему положению пустые угрозы? - Действительно, любое обвинение влиятельному человеку, главному офицеру эпохи колонизации, могло предъявляться только двоими, не менее высокопоставленными, людьми.
Подтолкнув арестованных пленников лего́ньким ударом прикладов (дабы те оказались у продолжительного стола), непочтительные конвоиры отстранились назад; они за́няли наблюдательные посты во входных дверях, предоставив главнокомандующему самолично решать судьбу «никчёмных простолюдинов», по их мнению, неотёсанных и разнузданных, опасных и ненадёжных. Левин приблизился к протянутому столу, встал с противоположного края и в свете догоравшей свечи позволил «презренным пленникам» внимательно себя рассмотреть. Он являлся человеком статным, достигшим тридцатитрёхлетнего возраста. Пользуясь высокородным происхождением, больше пяти лет назад влиятельный муж получил высокую должность; о ней свидетельствовали дорогие предметы мундира, украшенного позолоченными регалиями: темно-зелёный камзол, белоснежные штаны, однотонные им чулки, чёрные башмаки, командорская треуголка, украшенная эффектными перьями. Кроме волевых, амбициозно напыщенных, качеств (сильно ра́звитых, как и у любого высокородного сноба) во внешнем облике высокочтимого сэра можно выделить следующие телесные признаки: сильное телосложение, впечатляющее, почти атлетическое; подтянутую фигуру, соотнесённую со средним ростом, доходящим почти до высокого; беспристрастное лицо, смуглое и обветренное, не выражающее внешних эмоций; большой задумчивый лоб, передающий расчётливый ум; ясные, голубые глаза (совсем как у Леры!), проникновенным взглядом выдающие твердолобый характер; прямой, идеальный на всём протяжении, нос, лишний раз обозначающий принадлежность к потомственному дворянству; тонкие губы, почти всегда друг к другу плотно прижатые (черта кичливого своенравия); ровные волосы, спрятанные за белый парик (с каждой стороны он обозначен двумя завитушками). В силу честолюбивых стремлений, слишком усугублённых, не в меру завышенных, мистер Скраймджер в той или иной степени сумел очистить акваторию Бермудского треугольника от грозных морских разбойников; у него получилось установить возле восточного американского побережья более-менее спокойный порядок. И только единственное! «Кровавая Мэри» продолжала наводить на честных мореплавателей трепетный страх, панический ужас. Как раз скорое уничтожение знаменитого пиратского судна, априори полное истребление жутковатой команды, являлось для досточтимого мореплавателя, облечённого государственной властью, приоритетной задачей, не терпевшей никаких отлагательств. Сейчас главнокомандующий смотрел на захваченных членов пиратского братства, и именно от его единоличного мнения зависела судьба незадачливых, но отважных героев.
- Ну-с, - после того как не получил никакого вразумительного ответа, он продолжил допрашивать, начиная с ехидной издёвки, - и что же, недостойные, вы мне правдиво ответите? Я жду… Или, быть может, вы, недавно храбрые, излишне смелые, вдруг в сапожки, в затасканные, «наделали»? - применил он язвительную иронию, означавшую «испугаться».
- Нет! - гордая пиратка выпятила роскошную грудь и взяла на себя, от имени всех остальных, парламентёрские обязательства (стала проводить переговорный процесс с великосветским хлыщом, с представителем существующей власти). - Преступного, мы ничего не совершали, а посему мне очень хотелось бы знать: почему вы ограничиваете нашу свободу? - применился (в качестве «любезности на любезность») термин хотя и правовой, но большее соответствовавший веку двадцать первому, нежели давно минувшему восемнадцатому.
- Я же, кажется, обозначил вам суть предъявляемых притязаний, - говорил Левин размеренно и не дёргая ни единственным мускулом; для пущей важности он заложил руки за́ спину. - По-видимому, я не учёл, что не все в современном мире достаточно образованы и что не каждый способен нормально воспринимать преподносимые ему простые понятия. Хорошо, я немного переина́чусь и скажу по-простому, для глупеньких: кто вы такие и с какой целью прибыли в форт Сент-Джордж?
- Форт? - недоумевающе посмотрела белокурая мисс на стоявшего рядом Рида (как полагается в похожих случаях, она стояла посередине), затем повернулась к бывалому Тэтчеру, а после вернулась обратно, уставившись в бесстрастные очи Скра́ймджера.
Валерия, большая любительница исторических книг, привыкла считать, что приведённое обозначение применяется для маленьких крепостных укреплений, располагающихся на суше; она ничего не знала, что то же самое понятие может использоваться к чему-то надводному.
- Главный город всего Бермудского островного архипелага имеет одноимённую крепость, - прошептал ей на ухо Джо, не желавший оставлять возлюбленную в наивном неведении, - но располагаются они далеко, с северо-восточной части; то есть я совсем не пойму, почему высокородный «фрукт» ставит его нам в прямую вину? Мы к нему ведь даже не приближались?
- Чего вы там шепчитесь?! - не меняясь в лице, одними голосовыми связками прикрикнул капитан-командор; однако в далёких глазных глубинах он зажёг недоброжелательный, в чём-то негодующий, огонёк. - Говорите яснее, не то скину всех троих – без суда и без следствия! – за́ борт, на корм голодным акулам.
- Мы несчастные рыбаки, - смекнув, что привычным нахрапом здесь не возьмёшь, Валерия перешла на женскую хитрость; она удосужилась слегка прослезиться, - отплыли намедни с Багам, прямиком из городишки Нассау, - ей вспомнился недавний ридовский пересказ, и она (дабы снова не влипнуть впросак) решила сослаться на главный центр острова Нью-Провиденс (он существовал ещё в семнадцатом веке) и тараторила слово за словом, не забывая наигранно всхлипывать, - чтобы наловить немного продажной рыбки и чтобы хоть как-то обеспечить и лично себя, и многочисленных дармоедов; их в наших семьях «семеро по лавкам» и ровно столько «по полкам», - бессовестно врала сметливая девушка, полностью оправдывая присвоенный псевдоним. - Сначала всё протекало как и всегда, по сути нормально. Вдруг! Налетел ужасный, просто кошмарный, ветер, никому из нас раньше не ведомый, - она приводила бесспорный факт. - Закрутившись чудовищным ураганом, он понёс нас в открытое море. Сопротивляться? Было бессмысленно, и мы настойчиво помолились, вверяя и чудесное спасение, и наши несчастные души на волю Господа Бога, да разве ещё несправедливой судьби́нушки. То ли грехи у нас не настолько тяжкие, то ли Всевышнему всё-таки стало угодно предоставить нам дополнительный шанс? В любом случае страшенная буря закончилась, и наше маленькое судёнышко оказалось посреди бескрайнего океана. Вроде б счастливая победа, большая удача?! - трагично (естественно, театрально!) бессовестная рассказчица всплеснула руками, на секунду озаряясь недоумевающим видом; через секунду она снова стала серьёзной, а выпятив жалостливые губы, плаксиво продолжила: - Однако не тут-то и было. Несколько дней мы скитались как неприкаянные, ни сном ни духом не ведая, в какую чужую сторонушку нас отнесло и как нам из жуткого положения выбраться? Пока – то ли на радость, то ли и на несчастье? – не оказались у здешнего островка и пока в грубой форме не пригласи́лись подняться на бо́рт. Вот в общем и всё необычное приключение. В заключение желаю добавить, что мы ужасно измучились, что тягостно исстрадались, что остаёмся ужасно голодными и что будем вам очень признательны, ежели нас немножко покормят.
- Ну, ты и нахалка, и сказочница, а ещё и актриса! - первый раз Левин ознаменовался лёгкой ухмылкой, с одной стороны восхищённой, с другой – неприязненной, с третьей – озлобленно кровожадной. - Надо же так искусно сыграть?! Вот только-только готовилась вцепиться мне в глотку, а буквально через секунду разрыдалась крокодиловыми слёзами, глупо надеясь, что я хоть немного поверю в их душевную искренность. Ты ведь, неверное, даже не представляешь – правда? – что я уже «всякого» повидал и что передо мною – такие ли?! – удивительные концерты закатывали. Знаешь, что мне кажется об истинных причинах вашего появления?
- Нет! - изумилась Лера хотя и наигранно, но с виду как будто бы искренне (не у всякого опытного провидца остались б сомнения, что он имеет дело с несчастной, воистину заблудшей, овечкой). - Это нам неизвестно, - выпучивая и без того большие глаза, озорная плутовка опять посмотрела на загрустивших спутников, ища у них моральной поддержки; но, ничего не увидев, она вернула ясные очи обратно, не забывая наполнять их едва заметной солёной влагой.
- Так вот! - резко повышаясь до зычного крика, грубо «рыкнул» капитан-командор; он так и не попался на хитрые уловки Ловкачки и не верил ни единому слову. - Лично я считаю, что ты – неистовая пиратка, - непроизвольно он обращался исключительно к хрупкой красавице, не замечая её более ра́звитых молчаливых сподвижников. - Сюда же прибыла с детальной разведкой. Для последующей организации какого-нибудь жестокого нападения. Нет! - положил он левую руку на стол, а правой ударил по разложенной карте. - Я не считаю – я просто уверен! Ты принадлежишь к разбойничьей шайке Бешенного Фрэнка Уойна и являешься какой-нибудь новоявленной Монни Рид. У неё, кажется, был ребенок – не то незаконнорождённый сын, не то аналогичная дочь? Говори немедленно, лживая мисс, как твоё настоящее имя, – и не вздумай мне лгать! - вопреки хвалёной выдержке, по бронзовому лицу пробежала волна непримиримого гнева (очевидно, поимка грозного пирата представлялась ему как основное дело его напыщенной чести?).
- Я – Рид! - вдруг, не давая неустрашимой девушке хоть что-то ответить, встрял справедливый, если не праведный Джо; он посчитал немыслимым, чтобы за былые грехи его отчаянной матери отвечал бы совсем другой, посторонний ей, человек (не имевший прямого отношения к ней, зато ему являвшийся и дорогим, и самым желанным), - Монни Рид – моя мать… Если вам пристало казнить кого-нибудь из-за тупой принадлежности – судите меня! Их отпустите: они здесь не при делах.
