В настоящей статье рассматриваются вопросы о том, где находились монетные дворы эпохи Сасанидов и почему они были расположены именно там. На первый вопрос можно с высокой степенью вероятности ответить для большинства монетных дворов на основе подписей монетных дворов. По большей части, они представляют собой административные единицы в центральных районах сасанидского Ирана, особенно в Хузестане, Мидии и Фарсе.
Приграничные районы, где, как можно предположить, была размещена значительная часть вооруженных сил, играют заметно второстепенную роль. Пока трудно ответить на вопрос, почему Монетные дворы Сасанидов были расположены там, где они были расположены, и денежные потребности военных, по-видимому, не были главным фактором при выборе мест расположения монетных дворов в Сасанидском Иране.
В нашем распоряжении есть обоснование расположения монетных дворов в Сасанидском Иране, и гораздо более документированная (хотя и далеко не однозначная) ситуация в Римской империи, по крайней мере, показывает, что между этими двумя государствами существовали фундаментальные различия, даже если все они не могут быть объяснены сегодня.
Хотя мы, таким образом, можем быть достаточно уверены в местонахождении большинства наиболее производительных монетных дворов сасанидского Ирана, гораздо труднее выяснить, почему они были расположены именно там, где они были. Само собой разумеется, что с самой общей точки зрения поиск причины, по которой человек или государство в древности что-то делали или не делали этого, почти всегда является вопросом догадок.
Поскольку источники по империи Сасанидов не только довольно скудны, но и не имеют достаточной глубины, очевидно, что мы не можем ожидать найти очевидный ответ на поставленный выше вопрос.
Следует также помнить, что для классического Рима, как и для поздней Античности, все обстоит не так однозначно, как хотелось бы. Во-первых, даже там многое из того, что в настоящее время обсуждается, например, о происхождении римских монетных дворов, основано на обоснованных предположениях современных исследователей, а не на четких указаниях в наших источниках. Кроме того, следует также подчеркнуть, что в римский и византийский периоды можно наблюдать различные парадигмы, заметно отличающиеся друг от друга. В раннем принципате мы сталкиваемся с очень странным явлением, которое в течение нескольких десятилетий было основным
монетный двор для чеканки монет из драгоценных металлов находился не в столице империи Риме, а скорее в Лионе, который был ближе к главному центру военной деятельности, а именно. Рейнская граница. Тем не менее, близость является лишь относительной; расстояние от Лиона до Кельна составляет около 700 км, а до Майнца - около 650 км, и далеко не весь путь можно было бы преодолеть с помощью более дешевого, безопасного и простого речного транспорта.
В самом Лионе не было легиона, только когорта, специально посланная туда для охраны монетного двора. При Нероне, по-видимому, чеканка монет из драгоценных металлов вернулась в рим, и, за исключением короткого периода открытия нескольких местных монетных дворов, связанного с внутренними беспорядками в год правления четырех императоров (69 г. н.э.), производство драгоценных металлов продолжалось в столице до конца II века нашей эры. Это означает, что в основном все вновь отчеканенные золотые и серебряные монеты перевозились на большие расстояния внутри империи, в то время как чеканка медных монет часто, но далеко не во всех провинциях, осуществлялась в течение многих столетий на местном уровне.
В III веке появилось несколько местных монетных дворов, чеканивших имперские монеты из драгоценных металлов (однако они быстро превратились в биллоны), большинство из которых, несомненно, были обязаны своим
существованием финансовым потребностям военных. Возможно, наиболее очевидным примером является Сисция (Sisak), город в современной Хорватии, который, безусловно, по своему городскому великолепию и экономическому значению значительно уступает крупным городам империи. Благодаря своему стратегическому расположению недалеко от Дунайской границы монетный двор стал очень плодовитым: в Австрии, например, большинство находок монет, особенно биллонных и медных, 4-го века, можно отнести к Сиции.
Следует отметить, что проведенная Диоклетианом реорганизация имперской администрации ввела систему, согласно которой теоретически каждая диоцезия (довольно малоизвестная единица, объединявшая несколько гораздо более мелких провинций) имела свой собственный монетный двор. Однако, в то время как районы с мощными гарнизонами иногда содержали более одного монетного двора, диоцезии не имели (или имели незначительное) военного присутствия. Несмотря на это, не следует забывать, что несколько наиболее важных и производительных монетных дворов империи были расположены в крупных городских центрах, таких как Рим, Антиохия, Александрия, а позднее и Константинополь. Можно также добавить, что обычно монетные дворы никогда не располагались в городах, где также находились легионерские войска.
Появление золотых монет в качестве основного элемента денежного обращения в конце IV века вновь привело к смене парадигм (которая в некоторой степени была предрешена ранее) Монетные дворы Диоцеза с тех пор в основном чеканили монеты только из недрагоценных металлов, в то время как производство золотых и серебряных монет (последнее производилось нерегулярно) было сосредоточено в имперских столицах
и тесно связано с самим императором - отсюда и термин “комитатские монетные дворы”, от слова comitatus, которое в на языке поздней античности так называли административный и военный персонал, сопровождавший императора. После падения Западной империи в конце V века византийские императоры обычно чеканили золотые монеты в Константинополе (и после реконкисты Юстиниана также, в умеренных количествах, в Северной Африке, Италии и Испании), в то время как старые монетные дворы Диоцеза продолжали выпускать медные монеты. В критические годы правления Ираклия было открыто несколько экстренных монетных дворов в Малой Азии и Сирии (Селевкия и Каликадна, Исавра, Неаполь Самарийский/Наблус, Иерусалим); вряд ли можно сомневаться в том, что они были непосредственно связаны с первоначально безуспешными попытками этого императора остановить продвижение сасанидских армий Хосрова II, который захватил также районы, где находились эти монетные дворы. Основание военных монетных дворов
однако в первые годы правления Ираклия эне привело к значительному увеличению числа действующих монетных дворов – скорее наоборот: в 629 году нашей эры Ираклий закрыл оставшиеся регулярные восточные монетные дворы (Кизик, Никомедия, Фессалоники); сохранились только монетные дворы Северной Африки и Италии, пока они не пали жертвами различных захватчиков. Районы, где находилось большинство вышеупомянутых монетных дворов,
связанных с сасанидскими войнами, были сначала утрачены сасанидами, а затем (после короткого периода византийского завоевания, которое не привело к возрождению местной чеканки монет в Сирии) перешли к мусульманским армиям, так что у этих монетных дворов, естественно, не могло быть преемников.
Таким образом, краткий обзор схем распространения монетных дворов с римских времен до начала средневизантийского периода показывает, что практика чеканки сильно различалась. Безусловно, желательно взглянуть не только на главных врагов сасанидов на Западе, но и на их парфянских предшественников. Однако такому сравнению препятствует тот факт, что в течение первых двух столетий сасанидской монетной истории подписи монетных дворов использовались очень редко, и, следовательно, отнесение стилевых групп к конкретным местам должно оставаться настолько гипотетичным, что я решил (как как указано выше) исключить этот период из настоящего исследования. Таким образом, между поздним парфянским периодом и введением в Сасанидском Иране в 390-х годах монетных дворов по всей империи существует значительный разрыв почти в два столетия. Несмотря на это, уже при Шапуре I (240-272) мы можем наблюдать иную схему чеканки: в позднепарфянские времена чеканились только драхмы. в Экбатанах и тетрадрахмах в Селевкии. Второй сасанидский царь одновременно использовал заметно большее количество монетных дворов с драгоценными металлами и, таким образом, навсегда отказался от парфянской модели. Поскольку как хронология, так и атрибуция монетных дворов Кушанского царства до сих пор являются предметом жарких споров, этот восточный сосед Сасанидов не может служить здесь надежной параллелью.
И все же, прежде чем перейти к общему введению, нам следует ненадолго вернуться к моделям чеканки монетных дворов при Варахраме IV (388-399), чтобы получить представление о внутреннем развитии монетной системы Сасанидов. В своей родной провинции Фарс Ардашир I первоначально управлял только одним монетным двором. После победы над последним парфянским правителем Артабаном IV в 224 году н.э. он начал чеканить монеты на двух разных монетных дворах, о чем свидетельствуют стиль и типологические детали. К этим двум главным монетным дворам (один из которых, несомненно, находился в Селевкии, о чем свидетельствует изготовление тетрадрахм, типичных для этого города парфянских времен), относятся небольшие мастерские в Мерве (о чем свидетельствуют местные находки монет) и Сакастане; только последний выпускал серебряные монеты. При Шапуре I (240-272) известны 22 группы различных стилей, которые Гизелен приписала примерно десяти отдельным монетным дворам.
Если мы оставим в стороне монетные дворы узурпаторов в Римской империи (которым нет аналогов в Иране), то это уже больше дворов, чем использовало центральное правительство Римской империи от Гордиана III (238-244) до Клавдия Готского (268-270). Образцы оставались схожими на протяжении
III и начала IV веков в Иране; во время долгого правления Шапура II (309-379) можно выделить только десять различных стилевых групп, которые я приравнял к отдельным монетным дворам; в течение этого 70-летнего периода один и тот же монетный двор часто использовал разные стили. У Ардашира II (379-383), по-видимому, было восемь монетных дворов; если принять во внимание, что в конце правления Шапура II, вероятно, действовали только три монетных двора, и что Ардашир II правил всего четыре года, это первый признак того, что вот-вот произойдет смена парадигмы. Однако по-настоящему она произойдет только при Шапуре III (383-388). Я полагаю, что потеря главного монетного двора империи, который, по-видимому, находился на Дальнем Востоке, возможно, в районе Кабула, примерно в 385 году н.э. заставила царскую администрацию Сасанидов кардинально пересмотреть основные принципы производства денег. В результате, я полагаю, Шапур III и его двор решили децентрализовать производство монет до степени, неизвестной до этого момента, возможно, за исключением периода Александра Македонского (чье царство, как само собой разумеется, было намного обширнее, чем у Сасанидов Ирана в конце IV века). В любом случае, при Шапуре III насчитывается около 13 различных стилевых групп.
Поскольку чеканка монет его преемника ясно показывает, что штемпеля часто изготавливались централизованно, а затем отправлялись в различные места, где происходила фактическая чеканка, анализ стиля в данном конкретном случае не может выявить общее количество реальных монетных дворов. Варахран IV чеканил монеты по меньшей мере на 34 различных монетных дворах (или,
точнее, использовал такое же количество различных меток). Таким образом, по самым скромным подсчетам, количество драхм, отчеканенных на монетных дворах за время его одиннадцатилетнего правления, по меньшей мере, в три раза больше, чем за все 70 лет правления Шапура II. Я полагаю, что это значительное увеличение числа монетных дворов, действующих примерно в одно и то же время, также стало главной причиной того, что Варахран IV ввел использование подписей монетных дворов по всей империи - это была административная мера, направленная на то, чтобы иметь возможность узнать, где были изготовлены монеты для империи с целью внутреннего контроля. Названия монетных дворов впервые упоминаются при Шапуре I и продолжали использоваться до Шапура III, но в большинстве случаев они использовались на восточных монетных дворах, таких как Мерв, Герат или Сакастан. Подпись Рэя является редким исключением. Начиная с Варахран IV и до конца правления династии, в этом отношении не делалось различий между восточными и западными монетными дворами – обе группы обычно использовали подписи монетных дворов.
При Шапуре II, возможно, некоторые крупные монетные дворы были размещены там, где они находились, в первую очередь по военным соображениям: это, очевидно, относится к “Кабульскому” монетному двору, а также к другому монетному двору, который я отнес к Востоку по стилистическим соображениям; это засвидетельствовано вплоть до Варахрана IV. Даже если наши знания о внешней политике и военных событиях периода правления Варахрана скудны, то вряд ли можно сомневаться в том, что военные нужды не были главной причиной создания им монетных дворов. Поскольку большинство из них – если не в чисто числовом выражении, то, по крайней мере, с точки зрения важности – могут быть прочитаны и обнаружены с требуемой степенью
вероятности, мы можем получить довольно хорошее представление о районах, где было отчеканено большинство монет.
Единственным наиболее продуктивным монетным двором был AS, за которым следовали BBA, KL и – в исключительных случаях – Хорасанский монетный двор "HLYDY" (Герат).
Поскольку в приграничном с Римом регионе нет монетных дворов, можно было бы утверждать – по крайней мере, теоретически, – что высокий объем производства AS связан, по крайней мере частично, с денежными потребностями гарнизонов в Нисибисе и других важных приграничных городах Сасанидов.
Однако уже при Йездигерде I Хузистан превзошел Асуристан по производительности. Поскольку бывший регион не имеет военного значения, поскольку он расположен в самом сердце Ирана, из этого следует, что концентрация монетных дворов там не имеет военных причин. То же самое относится и к Фарсу, другому региону в центральной части Ирана, который, как можно предположить, был довольно мирным и в котором располагалось множество различных монетных дворов. Фарс интересен еще и тем, что Дарьи изучал его экономическую историю во времена Сасанидов; он пришел к выводу, что возникновение нескольких процветающих монетных дворов способствовало морской торговле вдоль Персидского залива. Интересно, действительно ли такие города, как, например, Ардашир-Хварра или Дарабгерд, выпускали монеты главным образом из-за торговли, проходившей в 150 или 250 км к югу, за горным барьером находящийся где-то посередине. Следует подчеркнуть, что, за исключением одного возможного кандидата (мелкой медной монеты), мне пока не известно ни одного выпуска монет из портового города Сираф времен Сасанидов. Из-за трудностей, связанных с путешествием из Фарса в Индию по сухопутному маршруту (хорошо известному со времен Александра Македонского), я не могу поверить, что сухопутная торговля была важным фактором.
В то время как небольшие залежи серебра в Фарсе, возможно, стимулировали производство монет, 64 региона, такие как Асуристан, печально известный своим полным отсутствием минеральных ресурсов, безусловно, были вынуждены импортировать серебро, из которого чеканились монеты. Таким образом, в целом ни торговля на большие расстояния, ни доступность серебряной руды на местах не могли быть решающим фактором в создании сасанидских монетных дворов.
В то же время нельзя отрицать, что монеты действительно чеканились в приграничных районах Сасанидской империи: на монетных дворах АТ (Атурбадаган), ML (Мерв), HL (Герат), SK (Сакастан), а позднее также
AM (вероятно, Амуль в Табаристане) и AM (вероятно, Армения) относится к этой категории.
Тем не менее, следует подчеркнуть два ключевых факта. Во-первых, хотя, возможно, здесь и было сильное военное присутствие, например, в Хорасане, само собой разумеется, что такой важный экономический центр, как Марван
и весь его оазис, также нуждался в деньгах для гражданского населения, как, например, в Бишапуре монеты были необходимы для местного обращения и особенно, как можно предположить, для поддержания системы налогообложения. Таким образом, даже в приграничных городах было бы неправильно предполагать, что все монеты, отчеканенные на местных монетных дворах, неизменно отправлялись расквартированным там солдатам. Мы могли бы предположить, что костяк армии, вероятно, не превышал нескольких десятков тысяч всадников, плюс вспомогательные войска, и что в конечном итоге он едва ли составлял более 150 000 солдат по всей империи. То, что
цифры, приведенные для отдельных кампаний, варьируются от 40 000 до 150 000 человек маловероятны и следует иметь в виду, что, как и в Римской империи, большое количество войск было размещено на границах и не могло свободно использоваться для проведения кампаний в других местах. Мы не можем точно знать численность населения сасанидского Ирана; тем не менее, что-то от 15 до 30 миллионов человек на всю страну может показаться не слишком далеким от истины. Это указывает на то, что, как и в Римской империи,
военные составляли едва ли один процент от всего населения. Монеты выпускались не только для оплаты военных, но и для того, чтобы обеспечить возможность уплаты налогов; это совершенно очевидно. Если не отрицать
важность последней функции, то предположить, что большой процент населения имел дело с чеканными деньгами, означает, что подавляющее большинство пользователей монет, по чисто статистическим причинам,
это были не солдаты.
Альтернативным объяснением расположения монетных дворов Сасанидов являются экономические потребности.
Я полагаю, что хорошим примером является Хузистан; там многие города, имевшие большое экономическое значение, выпускали монеты, и количество монетных дворов даже увеличилось в VI веке, поскольку монетные дворы HWC (по общему признанию, временные) и LAM были добавлены к уже существующим AW, AY, LYW и WH. Увеличение производства монет в Фарсе, может быть связано с мелиоративными и ирригационными работами, а также с попытками различных царей повысить продуктивность сельского хозяйства и, следовательно, налоговых поступлений. Аналогичным образом, создание царских городов могло стимулировать торговлю и местные ремесла и, возможно, привело к увеличению потребности в чеканке денег, которые, как следствие, выпускались на недавно созданных местных монетных дворах. Однако трудно решить, были ли монетные дворы открыты из-за потребности в деньгах во вновь создаваемых городских центрах, или это просто было частью процесса основания города. Мы никогда не должны забывать, что монеты по определению не только служат средством обмена, но и несут в себе политическое и религиозное послание, а именно великолепие
династии Сасанидов и зороастризма. Таким образом, чеканка монет, безусловно, служила политическим, религиозным и, в конечном счете, пропагандистским целям.
Ответ на вопрос о том, в какой степени борьба между отдельными царями и знатью, с одной стороны, и между различными семьями вельмож, с другой, повлияла на политическую жизнь сасанидского Ирана, пока нельзя считать полученным. Тем не менее, мы могли бы спросить себя, не рассматривалось ли создание монетного двора царем и его администрацией как средство сделать царскую власть видимой для населения – будь то местная знать и солдаты, обычные городские жители и фермеры. Я хотел бы еще раз подчеркнуть то, что я уже высказывал некоторое время назад, а именно, что даже при царях, считавшихся слабыми, таких как Валкаш, производство монет осуществлялось на однородной основе в масштабах всей империи.
Глядя на средневековую Европу, легко заметить, что обычно реальное ослабление царской власти также приводит к фрагментации монеты, чего определенно нельзя наблюдать в сасанидском Иране. Таким образом,
в качестве первой попытки ответить на вопрос, почему сасанидские монетные дворы располагались там, где они были, я хотел бы предположить, что основной причиной были не военные, а скорее местные экономические потребности, поскольку большинство монетных дворов, предположительно, располагались в экономических центрах империи. Ирригационные работы также
были важным фактором экономической динамики, который, вероятно, непосредственно повлиял на открытие новых монетных дворов, а также методы их чеканки: центры царских сельскохозяйственных инициатив, по-видимому, также нуждались в большем количестве денег, и поэтому на соответствующих монетных дворах чеканилось больше монет, о чем может свидетельствовать пример Фарса в позднесасанидский период. Следует добавить, что, вероятно, у различных царей также существовало желание укрепить свое положение и власть.
Есть и исключения, которые, на мой взгляд, подтверждают правило: при Хормузде IV – точнее, во время турецкой войны, которую вел Бахрам Чубин, позже узурпировавший трон Сасанидов – кажется, было открыто несколько восточных монетных дворов. Тем не менее, важно иметь в виду, что они
были недолговечными: только 40 монет в базе данных относятся к этой категории, т.е. только около 1,4% всех монет Хормузда IV. Мне кажется, что, возможно, Бахрам Чубин или его советники придерживались иного подхода к чеканке монет, чем, например, генералы Хосрова II в их войне против Фоки и Ираклия, поскольку нет никаких свидетельств о создании серебряных монетных дворов в оккупированных византийцами районах Египта, Сирии и Малой Азии. Сасанидские драхмы, вероятно, чеканились в Самарканде (обозначены как SML) Хосровом I и Хормуздом IV.; в этот период в этом городе не производили серебряных монет, поэтому ситуация не сильно отличается от ситуации в Сирии или Малой Азии.
Различные подходы к организации монетного двора в целом все еще можно наблюдать в раннем исламском мире. В то время как некоторые халифы, такие как, например, Абд аль-Малик (685-705), создатель истинно исламской
чеканки монет, и его преемник аль-Валид I (705-715), начиная с Язида II (717-720) чеканили серебряные дирхемы на множестве различных монетных дворов
(до 41) одновременно, преобладала позднеримская и византийская
модель (описанная выше): один монетный двор на более крупную административную единицу (выражаясь современным языком
Испания, Северная Африка, Сирия, Ирак, Кавказский регион, Центральная Азия) выпускал серебряные монеты. Только после так называемой “революции Аббасидов” количество монетных дворов, выпускающих монеты из драгоценных металлов, вновь возросло; на этот раз к византийской модели централизованной чеканки монет из драгоценных металлов не возвращались вплоть до нового времени. Таким образом, в исламском мире сасанидская модель, впервые четко проявившаяся при Варахране IV, господствовала почти полтора тысячелетия.
Учитывая, что древние монетные дворы практически незаметны, неудивительно, что мы ничего не знаем о самих монетных дворах – об их внешнем виде, расположении в городских структурах и т.д. Помимо фрагментов информации, все, что у нас есть в нашем распоряжении, - это печать чиновника сасанидского монетного двора, а также два железных реверсивных штемпеля времен правления Хосрова II (AW, 15-й год правления; YZ, 11 год). Кроме того, можно привести сравнение пророка Мани между изготовлением слова и монеты, а также краткие заметки различных историографов о закупке новых штемпелей, а также о важности чеканки монет для легитимации царя или царицы.
Начиная с 3-й четверти 3-го века и далее, сасанидские монеты из недрагоценных металлов были символической валютой, о чем свидетельствует тот факт, что один и тот же номинал (с точки зрения типологии, стиля, размера и веса) мог быть представлен как медными, так и свинцовыми монетами, несмотря на то, что свинец как металл всегда имел меньшую ценность
по сравнению с медью. Подобную практику, на мой взгляд, довольно трудно представить в обычной чеканке монет Рима или Византии. Иран, таким образом, во многих отношениях отличался от классического средиземноморского мира, и парадигмы, созданные на основе свидетельств
греко-римского мира, не обязательно применимы к сасанидскому Ирану.