Тем временем жертва лесных бандитов «оживает» и пытается встать. Ошалело вертит головой, не в силах понять, откуда пришло спасение. Короткая стрижка и прилично так разукрашенное огромными синяками лицо не позволяют разобрать, сколько спасённому лет — может, лет семнадцать, а может, и все двадцать.
— Господин, век буду помнить вашу помощь! — наконец до парня доходит, кто его спас.
— Не благодари, это всё мои болтливые сапоги. — И я демонстрирую левый сапог.
Чем вызываю лёгкое смущение у спасенного. Тот несколько раз переводит недоуменный взгляд с сапога на меня и обратно на сапог. А обувка, как назло, помалкивает словно рыба в пруду. Видимо, бдит установленные мною границы и области. Но не буду же я посреди леса объяснять незнакомому парню, что у меня сапоги разговаривают. Тот точно решит, что его спаситель того...
— Передайте, тогда, мою благодарность своим сапогам, — находится в непростой ситуации парень.
— Чего от тебя хотели-то? Ты не кажешься обладателем толстого кошелька или несметных сокровищ.
— Так и вы, господин, не кажетесь чересчур богатым. У вас даже слуги нет, — ловко уходит от ответа парень. — Может, возьмёте меня своим слугой? Не пристало господину самому чистить свой камзол и сапоги...
Я задумываюсь. А что? Условием испытания предусматривалось оставление личных слуг в замке, а о вновь приобретаемых ничего не говорилось. Что прямо не запрещено, то разрешено — решаю я.
— Тебя как зовут-то?
— Арад.
Я спрыгиваю с коня и протягиваю руку для верноподданнического поцелуя.
— Арад, ты принят в услужение, — торжественно посвящаю парня в слуги. — Отныне, на щадя живота своего, ты должен служить мне верой и правдой.
— Замётано, — неожиданно легкомысленно отвечает новый слуга.
Заставляя меня задуматься — а правильно ли я поступил, взяв неизвестно кого в услужение? Да-а, уж...
— Господин, куда мы путь держим? — деловито интересуется неожиданно обретённый слуга.
— По ту сторону гор.
— А что вы забыли в Уникорнии? Там не привечают пришельцев с этой стороны, — удивляется Арад.
— Откуда информация?
— Да был я в этой Уникорнии. Дыра-дырой. Мой совет — туда не ездить.
— Тебя позабыли спросить, — ухмыляюсь я. — А сам-то, ориентируешься там?
— Легко.
— Вот и отлично. Поможешь, значит, в поисках.
— В поисках — чего?
— Гребня из рога единорога.
Распахнувшийся от удивления рот парня кажется очень удобным местом для заселения туда целого роя диких пчёл.
— Слышал о таком? — Реакция на простой вопрос уже о многом говорит.
— Да. Очень опасная вещь.
— С чего бы это? Давай, рассказывай.
И пока мы направляемся в сторону гор, Арад складно так рассказывает историю этой странной вещицы.
Единороги в Уникорнии водились во множестве. Только их никто никогда не видел. Но название страны, как бы говорило само за себя. Поговаривали, что на древнем неведомом языке, коим владели лишь редкие знахари, оно и означало — Единорог.
Богатствам Уникорнии завидовали все соседи и не прочь были хотя бы малую толику оного отщипнуть. Но с единорогами, охранявшими Уникорнию, связываться опасались. Ведь всем хорошо известно, что эти животные очень сильны, дики и легко впадают в ярость, стоит только увидеть неподалёку чужака.
— Так их же никто не видел? — прерываю повествование Арада я. — Чего бояться-то?
— Вы, господин, тоже не видели гребень, но едете же за ним...
— Ну, это другое.
— Не обязательно самому всё видеть, достаточно послушать умных людей.
— Ладно, убедил. Давай, чеши дальше про уникорнийцев.
По странной прихоти божественных сил местный король Дендрариад Третий не имел наследника, только две дочери скрашивали его высочайшую жизнь. Старшую по рождению нарекли Мариадой, а младшую Дариадой. Но чем с возрастом мудрее становился король, тем более тяжкие думы его мучали — королевство нуждалось в приемнике… И, по возможности, смелом, умном и добродетельном. Правда, одна знакомая королю ведьма, говорила, что нет таких людей в подлунном мире. Есть только или смелые, или умные, а на счёт добродетельных она вообще не уверена...
— Стоп! Это кто про подлунный мир говорил? — заслышав знакомую присказку, спрашиваю я.
— Знакомая ведьма...
— А как её зовут? Случаем, не Морге?
— Нет. Мезге.
— А сколько лет этой Мымре? Старая?
— Мезге? Нет. Но в возрасте. А что?
— Да, так, ничего. Показалось. Продолжай.
В общем, Дендрариад Третий решил выдать старшую дочь замуж за смелого и умного. Был кинут клич...
— Стой, — снова прерываю я повествование, — Это когда было? Чего-то не припомню никакого клича. Я бы и сам подал заявку претендента на руку принцессы Уникорнии. Смелости и ума мне не занимать.
— Два года назад.
— Проклятый мажордом! Проворонил свадебного голубя. Приеду, казню...
— Господин... — Слуга ошарашено останавливается. — Так вы принц?
— Да. Из Примума.
— А направляетесь в Уникорнию за рукой младшей принцессы?
— Она тоже клич кинула? — интересуюсь неожиданно возникшими перспективами я.
— Нет.
— А чего спрашиваешь тогда? Совсем, что ли? Давай, повествуй дальше...
— На церемонию знакомства съехались принцы из самых разных королевств, и было их так много, что пришлось даже ставить военные палатки во дворе дворца. Известное дело, — прокомментировал Арад, — Уникорния славилась богатством и просвещённостью...
Принцессе вряд ли кто мог позавидовать — выберешь одного, обидятся остальные, и, объединившись, могут даже объявить войну. А никого не выберешь, обидятся уже все вместе. Помогла сестре в непростой ситуации ведьма Мезге — она предложила объявить сложное испытание, а победителю доставалась умная принцесса и полкоролевства в придачу.
— Что за испытание? — профессионально интересуюсь я.
— Поймать единорога.
— Постой. Насколько я слышал, единорога может поймать только девственница.
— Ну-у, типа того. На то и испытание, чтобы быть сложно выполнимым.
— И что? Кто поймал?
— Принц крови из Дессертума...
Ани — так звали принца — при всей своей внешней грубости и неотёсанности казался самой галантностью и добропорядочностью. Что, конечно же, никто не ожидал от рождённого в граничивших с Уникорнией обширных пустошах и пустынях.
Первое время избранник повсюду с собой носил маленькие плитки шоколада — сладости в Дессертуме издревле имели отменное качество. И Ани раздавал эти вкусности всем подряд. Отчего щедрого на подарки принца полюбили и придворные, и слуги, и даже простой народ. Только королевский осёл Пиф, по традиции пользовавшийся особым расположением, и которому разрешалось беспрепятственно шастать по всему дворцу, дессертумского гостя на дух не переносил и при каждой возможности старался его укусить. Придворные решили, что Пиф просто не любит шоколад. Что же ещё ожидать от какой-то бессловесной твари, к тому же — осла?
После пышной свадьбы принц Ани и молодая жена избрали своей резиденцией дворец в Уникорнии, чему все были только рады — так привечали и любили принцессу и её мужа.
Не прошло и полгода, как старый король окончательно решил отойти от государственных дел... Вернее сказать — настойчиво отошли. И привычные нравы дворца с некоторых пор стали стремительно меняться — постоянно появлялись новые люди, преимущественно самодовольные дессертумцы, а старые исчезали. Исчезали в буквальном смысле этого слова — без следа. Первым исчез осёл Пиф. И поначалу все решили, что он банально издох где-то в укромном уголке королевского сада. Но вслед за животным стали пропадать и люди. Кто-то пытался навести справки по исчезнувшим, но исчезал и сам. Также бесследно.
Когда у Дариады открылись глаза, королевство находилось под полным контролем нового правителя и его дессертумцев. Старый король скоропостижно умер, оставив после себя подозрение, что умер он совсем не просто так. Но проводить тщательное расследование было уже некому. Жители пустынь обосновались повсюду — и во дворце, и в тайной канцелярии, и в армии, и даже в королевской гвардии. Когда случалось пройтись по улицам столицы Уникорнии, казалось, что и простой народ теперь — это сплошь грубые и неотёсанные дессертумцы…
— Ха-ха! — не сдержавшись, смеюсь я, — Облапошили пустынники умных уникорнийцев по полной.
— Просто, никто не ожидал от Ани такой подлости. Первоначально казался приличным человеком. — Неожиданно обижается Арад.
— В том то и дело, что казался... Так, что с гребнем? — стараюсь направить течение занимательного рассказ в интересующее меня русло.
Перед тем как Ани начал осуществлять подлое проникновение дессертумцев в структуры Уникорнии, он подарил Мариаде гребень из рога пойманного единорога. И когда принцесса примерила подарок, то не захотела его больше снимать. Хотя, теперь-то уже понятно, что просто не могла...
— Убил единорога, что ли? — перебиваю слугу я.
— Нет. Отрезал рог. Тогда никто ничего не понял, но без рога, волшебное животное потеряло часть своих качеств. Раньше же единорогов не видели, и потому даже не предполагали, насколько благополучие и процветание Уникорнии зависит от них.
— А что Мариада?
— Она потеряла разум. Правда, этого поначалу никто не заметил. Принцесс во дворце всегда воспринимали этакими дурочками. Сказывалась давняя традиция Уникорнии, что светочем и опорой государства мог стать только мужчина. И потому влияние Ани после свадьбы оказалось столь безграничным.
— Каков счастливый конец этой «доброй» сказки?
— В Уникорнии теперь правит Ани и его дессертумцы, Мариада пропала вслед за остальными придворными, но про это никто в народе не знает. Младшая Дариада тайно покинула дворец и отправилась на поиски сестры. Я бы не советовал, господин, вам посещать Уникорнию. Нравы там теперь дикие.
— Да-а, уж. Нравоучительная история. И заставляет задуматься. Но без гребня мне не видать ни свадьбы, ни полкоролевства в придачу. Так что, продолжим путешествие в Уникорнию. А там поглядим, что и как. — Подвожу черту под затянувшимся повествованием я.
Ночью на привале, когда новый слуга уже крепко спит, изрядно умаявшись за непростой для себя день, а я только-только начинаю проваливаться в сладостную негу, процесс засыпания прерывает заговорщицкий шёпот стоящих рядом сапог:
— Хозяи-ин... Хозяи-ин...
— Чего вам? — не открывая глаз, раздражённо отвечаю я.
— У левого-правого есть сомнения в новом слуге, — дружно отвечают сапоги.
— Какие сомнения?
— Что это парень.
— В смысле? — Я поворачиваюсь на бок и открываю глаза.
— Не мужского полу он.
— А какого же он тогда полу? — Вообще ничего не понимаю из намёков этой парочки, неожиданно заделавшейся конспирологами.
— Какого-какого, — раздражаются сапоги моей непонятливости, — Женского, конечно. И Аспид с нами согласен.
— Да, — коротко подтверждает тот отсылку на его экспертное мнение.
И тут я задумываюсь... Но лишь на некоторое время.
— А-а-а, прогон. Вы его лицо-то видели? Какое же оно женское. Оно всё в синяках. Не морочьте мне голову. И не мешайте спать... Идиоты.
Закрываю глаза и быстро засыпаю. Правда, как оказалось, с идиотами я слегка поспешил...
Поутру, вспомнив ночной разговор, я подзываю слугу.
— Кхм-м, Арад, слушай...
Тот внимает и готов исполнить любую прихоть господина. Я же немного тушуюсь — всё-таки не часто приходится удостоверять принадлежность мужчины к женскому сословию.
— Ты — женщина?
Подкрашенные синяками глаза слуги распахиваются дальше некуда, и в них я вижу отражение своей глуповатой физиономии. Да-а, уж...
— Конечно, нет! — начинает возмущаться Арад.
И я верю в его искренность.
— Ну, что? — самодовольно спрашиваю у сапог.
— Это ещё ни о чём не говорит... — сконфузившись, тихо отвечают те.
— Так они и вправду разговаривают! — тут уже поражается Арад.
— Конечно. А чему тут удивляться? Никогда не видел говорящей обувки? — обижаются сапоги.
— Нет. Никогда.
— Так у нас ещё и пояс разговаривает, — по-свойски просвещают они слугу.
— Да, — коротко подтверждает неразговорчивый Аспид.
— И пояс!? — Удивлению Арада кажется нет предела.
И я начинаю беспокоиться за психическое здоровье своего слуги. Столько поразительных открытий с утра да по раньше.
Вдруг впереди у края дороги раздаётся громкий треск кустов.
— Медведь! — тут же забыв о разговаривающих сапогах, испуганно восклицает Арад.
— Дикий кабан! — забыв о слуге, радостно кричат сапоги.
— Да! — немногословно присоединяется к безумному хору Аспид.
И только я молчу и сохраняю выдержку, но на всякий случай достаю тесак. От медведя, конечно, вряд ли поможет, но с кабаном, наверное, справлюсь.
Кусты нещадно трещат, мои вещи и слуга орут, я жду страшного... Наконец ветви кустов раздвигаются, и появляется испуганная морда осла.
— Ой! — как-то по-бабски восклицает Арад.
— Ой, — совсем по-человечески повторяет за ним осёл.
— Ой! — вторят сапоги. — Он разговаривает!
— Они разговаривают! — ревёт осёл.
— Да! — не отстаёт в общем безумии Аспид.
— Харэ-е! — ору уже на всех вместе взятых я. — Что за сумасшедший дом!?
И все замолкают.
Осёл деловито выбирается из кустов и, подойдя к Араду, здоровается:
— Приветствую тебя, Дариада.
— Пиф? — Арад, словно увидав перед собою призрак, смотрит на осла открыв рот.
— Мы же говорили! — радостно голосят сапоги.
— Да! — И Аспид тут как тут.
— Какая Дариада? — Только я ровным счётом ничего не понимаю в этом бедламе.
— Та самая, хозяи-ин. Та самая, — ехидничают сапоги...
— Да!
— Рассказывай! — Я строго смотрю на Арада-Дариаду.
— Ну, да. Я принцесса. — Под тяжестью улик разводит руками слуга... Или уже не слуга?
— Но как же так!? — пораженно восклицаю, уязвлённый в самое сердце чёрной неблагодарностью от спасённой мною принцессы, — Ты же меня обманул... -ла! Сказал... -ла, что ты не женщина.
— Здесь нет никакого обмана — я и не женщина... Пока. — Как-то слишком спокойно пожимает плечиками принцесса-поканеженщина.
— Кхм-м, — смущаюсь я. И чтобы уйти от разговора на слишком пикантную тему, перевожу взгляд на подозрительно болтливого осла Пифа.
— Ты как это так разговариваешь? Никогда не слыхал, чтобы ослы разговаривали!
— Тоже самое могу адресовать твоим странным и чересчур разговорчивым сапогам, — как-то уж очень фамильярно отвечает мне Пиф. Хотя... Что с него взять — это же осёл, хотя и придворный.
А стоит заметить, что и среди придворных Примума болтливых ослов предостаточно, пускай и не таких эталонных.
— Мы тоже впервые слышим. Взять, хотя бы, нашего коня Сивого — тот же помалкивает! — по привычке встревает в разговор моя обувка.
— А я и не знала, что Пиф умеет говорить! — Вслед за остальными способностям осла удивляется и Дариада.
— Это всё король Дендрариад Третий, — охотно поясняет Пиф, — Уж очень он хотел знать, о чём разговаривают придворные.
— Так ты подслушивал?! — гневно восклицает Дариада.
— Что сразу — подслушивал? — Обижается Пиф. — Просто не затыкал уши, когда придворные плели интриги и тайные государственные заговоры. Сама же знаешь, какой король подозрительный. И не мудрено. Помня судьбу его отца Керкуса Второго...
— А что с ним приключилось? — интересуюсь залежалыми сплетнями от двора Уникорнии.
— Что-что? — недовольно бурчит Пиф, — По традиции отравили прямо на пиру, когда пили за здравие короля…
— Кто отравил?
— Знамо кто — Дендрариад и отравил.
— Король?
— Ну, положим, тогда ещё не король, а кронпринц.
— А смысл, если он и так — крон?
— Наверное, традиция, — уклончиво отвечает Пиф. Видимо, осёл не сильно разбирается в хитросплетениях правил престолонаследия Уникорнии.
Мне остаётся только удивляться такой примитивной прямолинейности уникорнийцев. У нас в Примуме с этим всё гораздо сложнее и замысловатей. Яды — не наш стиль.
— А когда ты научился разговаривать? — спрашивает Дариада. — Я же тебя ещё милым ослёнком помню. И тогда ты точно ничего не соображал, не то что говорить. Всё морковку выпрашивал.
Пиф, если бы умел краснеть, то залился румянцем по всей ослиной морде.
— Помнишь, при дворе жил один хитрый богослов? Так вот, твой отец ему хорошо заплатил, чтобы тот научил меня разговаривать... Тот и учил.
Последние слова Пиф произносит заметно скривившись. Видимо, процесс научения человеческому языку до сих пор отдаётся резкой болью в рёбрах.
— Но как ты здесь оказался? — продолжает расспрашивать Дариада.
— Шёл-шёл... И пришёл, — не слишком информативно отвечает Пиф. Наверное, ему есть что скрывать.
— Но ты же пропал из дворца?
— Конечно пропал. Ты же помнишь те времена — если сам себя не пропадёшь, то грубые пустынники с радостью помогут тебе в этом пикантном деле. А им такие серьёзные мероприятия доверять ни в коем случае нельзя... Вот я в одну из тёмных ночей и пропал... — Делится своей историей осёл. — Мне Дендрариад все уши прожужжал — хочу знать каждый шаг принца Ани. А тот-то далеко не дурак оказался, хотя внешне — дубина дубиной, неотёсанная. Он как-то уж слишком быстро вычислил мой тайный статус. Даже не знаю как. Но морковка, которую он мне подсунул вместо шоколадки, оказалась отравленной. Я тогда от греха подальше и пропал...
— Бедненький, — жалеет королевского тайного осведомителя Дариада.
— Что-нибудь слышал о гребне рога единорога? — Вмешиваюсь в семейные истории я и начинаю опрос свидетелей по актуальному для себя вопросу.
— Мариаде принц дарил после свадьбы. Дальнейший его путь для меня сокрыт мраком...
— Про сестру ничего не слышал? — спрашивает осла Дариада.
— Нет. Во дворце, наверное, пирует с мужем-негодяем.
— Нет её во дворце. Пропала...
— Сама? — со знанием дела интересуется осёл.
— Не знаю. Ани сказал, что не хочет выходить из покоев, приболела. Но я смогла через окно к ней залезть. И её там не было.
— В окно? Но там же очень высоко! — не на шутку поражается Пиф.
— А-а, — пренебрежительно машет рукой, как оказалось, весьма бойкая до лазания по фасадам принцесса.
— Ладно, зря теряем время. Мне пора в дорогу. — Я решаю закончить обмен воспоминаниями. — Меня ждёт принцесса и полкоролевства в придачу.
— А я? — спрашивает слуга-принцесса.
— Ты, как хочешь. Не можешь же ты теперь быть моим слугой.
— Почему? — наивно удивляется Дариада.
— Ну, как же. Ты — женщина, принцесса, — перечисляю я только на данный момент ставшие явными недостатки. А что там ещё скрывается за пазухой, сам чёрт не разберёт.
— Ах, ты! — обижается Дариада и отворачивается.
— А, я? — спрашивает уже осёл.
— Что — ты? Слугой моим хочешь быть?
— А что? Я могу. Кормить будешь?
И я задумываюсь. Осёл? Слугой? А что люди скажут? Принц с ослом — слугой! Прощай авторитет и уважение...
— Не-е, — категорически отметаю любые претензии абы кого на получение высокого звания слуги принца Примума.
— Если поможешь найти Мариаду, я выйду за тебя за муж! — неожиданно предлагает Дариада.
Я буквально впадаю в ступор — жениться на бывшем слуге!?
— А что? — неожиданно встревают сапоги, — Отличная будет пара. Совсем как мы!
— Цыц, малявки! — Затыкаю сапогам рот, или чем они там разговаривают. И обращаюсь к Дариаде, — Ты это пошутила, что ли?
— Нет. Слово принцессы! — клянётся в серьезности намерений бывшая слуга.
— Давай-ка, я сперва выполню задание, а там видно будет. — Отвечаю неопределённо, так как ещё сам не определился с этим, творящимся все последние дни, бардаком.
Дариада опять обиженно надувается. Наверное, в представлении любой «принцессы» — её рука и сердце для каждого встречного поперечного вожделенный драгоценный приз. Но зачем мне это «добро» от королевства, на троне которого сидит узурпатор? И ни абы какой, а легко вычисливший в обычном с виду осле коварного акустика и соглядатая.
— Постой... — Вдруг светлеет ликом в синяках Дариада. — Тебе же нужен будет проводник по Уникорнии?
— Ну, да... — Но я пока не вижу поводов для её радости.
— Я могу быть твоим проводником! — восклицает принцесса, — Уникорния для меня как пять пальцев.
— А я-а? А я-а? — волнуется Пиф, наблюдая, как свободные вакансии в моей экспедиции быстро заполняются.
С сомнением смотрю на осла. Вот куда его пристроить? Хотя... Перевожу взгляд на только что обретённого проводника в лице принцессы. Я-то на быстром скакуне, а ей за мной бежать вприпрыжку, что ли?
— Замётано. Будем использовать тебя в качестве перевалочного транспорта, — быстро решаю я.
— Как это? — Кривится Пиф. — Тяжести таскать? У меня подлопаточная грыжа.
— Будешь ездовым ослом. Как это смешно ни звучит. Твоя задача — возить принцессу и не отставать от меня.
— А в тебе сколько будет бутов? — Пиф, вживаясь в роль ездового осла, с сомнением оценивает субтильную фигуру принцессы на вес.
— Двадцать три мута.
— Я согласен. — Сразу же веселеет Пиф. — Мут это не бут...
Быстро свернув бивак, мы выдвигаемся в Уникорнию. Впереди я на бравом коне, следом принцесса на осле. И что-то эта эпическая картина мне напоминает. Только вот что? Нечто настолько давно прочитанное, что ныне надёжно забытое...
Мои сапоги, как всегда, радуются конной прогулке и распевают песни, только репертуар в связи с присутствием принцессы кардинально меняется — что-то там про ясноглазую красотку, что сидит у оконца и ждёт суженного да ряженного, который спутался на чужбине...
Пиф показательно изнемогает под легковесной принцессой. Дариада же что-то напряжённо обдумывает, не замечая страданий своего «скакуна».
— А я предлагал... — бурчит Пиф.
— Что предлагал? — Путь долог, вокруг лишь дикий лес и унылая дорога, и от нечего делать я вступаю в диалог с недовольным ездовым ослом.
— Предлагал не завтракать.
— А-а-а. Что, ноша непомерная? — ухмыляюсь я.
— Какая-какая ноша? — Сразу же вынырнув из тайн женских грёз, сурово смотрит на меня принцесса.
— У Пифа спроси, — ловко перевожу грозное внимание Дариады на осла.
— А чё я? Я ни чё, — юлит хитрый Пиф. — Иду, тружусь, пока все прохлаждаются. Но завтрак могли бы и пропустить.
— Так может нам ещё и не обедать? — ехидничаю я.
— Так вы ещё и обедать собрались?! — начинает искренне возмущаться сварливый осёл. — Достаточно и одного ужина. Переедание вредно как для организма носимого, так и для остеохондроза носителя...
Так, периодически вступая в перепалки с ездовым ослом, мы дружной компанией продвигаемся к цели.
— Всё. Я устал. Давайте передохнём. — К полудню Пиф окончательно выбивается из сил.
Что, впрочем, неудивительно — лес неожиданно закончился, и мы теперь двигаемся по круто уходящей вверх каменистой тропе. Я думаю, и мой Сивый не прочь напроситься на привал, только способностью говорить его природа обделила. А судьба не свела с умным богословом.
— Согласен. Можно и передохнуть, перекусить...
— Что-о?! — Тут же взбрыкивает вздорный осёл. — Идём дальше, я ещё полон сил и энергии!
— Привал. — Неумолимо ставлю точку в начавшейся было перепалке.
Принцесса спешившись незаметно исчезает за ближайшей каменной грудой. И я, пользуясь случаем, также отхожу в сторону.
— Эй-эй! Поаккуратней! — кричат сапоги, — Нас не забрызгай!
— Не переживайте, я снайпер...
Когда возвращаюсь, Пиф лежит на боку и показательно тяжело дышит. Видимо, надеясь на чувство сострадания и переход принцессы на праноедение. Напрасные старания!
Я достаю из поклажи продукты и понимаю, что не стоит слишком уж затягивать путешествие по пустынным и диким местам. Трактир на перевале нам бы совсем не помешал.
— Эй, а она не слишком ли задерживается? — Наконец до меня доходит ставшее подозрительно долгим отсутствие принцессы.
По смыслу своего положения принцессы как бы и не нуждаются в слишком уж продолжительной уединённости. Пиф поднимает голову, профессионально прислушивается.
— Ничего не слышу.
— Пиф, со мной. Сивый, охраняй бивак, — командую я и направляюсь по следу пропавшей.
Иду... Иду... Только камни во всём их диком разнообразии кругом, и ни малейшего намёка на принцессу.
— Пиф, что с акустикой?
— Ничего не слышу. Только ветер завывает.
Проклятье! Я оглядываюсь. Куда она могла подеваться? Слева и справа уходящие ввысь скалы, на которые без надлежащего снаряжения не залезть. Как бы ловко принцесса не умела взбираться по этажам дворца.
— И куда она могла подеваться? — задаюсь в никуда риторическим вопросом. — Неужто гномы утащили в свои подземелья?
Горные пики сурово молчат в ответ, зато отвечает Пиф:
— Гномов здесь нет!
И в его ослином голосе столько категоричности, что для проформы интересуюсь его самонадеянной уверенностью:
— Ты почему это так уверен?
— Здесь обитают крылатые варлы.
— Это ещё кто такие? Летучие мыши, что ли?
— Хуже — летучие люди.
— И чем это нам грозит?
— Как и все люди — могут съесть.
— Да-а? — Не могу скрыть удивления.
Хотя... И чему тут удивляться, помня меню колдуньи Морге. Но вот человек ли она? Женщина — это точно, а вот на счёт людской породы не уверен.
— Думаешь, утащили принцессу на праздничный обед? — спрашиваю всезнающего осла.
— Скорее всего. Если бы растерзал пещерный медведь, остались бы кровавые ошмётки. Повсюду разорванная одежда…
— И то верно, — соглашаюсь с неожиданно умным ослом. — Где тогда искать Дару?
— Надо лезть в горы. — Делает паузу... И многозначительно добавляет, — Или подождать...
— А чего ждать... — Не успеваю договорить начатую фразу, как раздаётся громкое хлопанье крыльев, и на нас падает тень... Огромная тень!
Полёт в качестве глупой добычи мне совсем не понравился. Крутило, вертело, ноги болтались на ветру, как какие-то два малых штандарта, так ещё и сапоги стали подозрительно тесными. Периодически в поле зрения вместо горных пиков попадала искаженная ужасом морда Пифа с выпученными глазами. Судя по всему, он что-то орал в голос, но свистящий у меня в ушах ветер не позволял ничего расслышать. А может мешал мой собственный крик: А-а-а-а! — глуша любые сопутствующие звуки.
С аккуратным приземлением «гостей» никто заморачиваться не стал — нас с Пифом просто сбросили с порядочной высоты на каменистое плато. Ладно, хоть, удалось обойтись без переломов, одним большим ушибом по всему телу.
Пока я отлёживаюсь после удара о камни, рядом постанывает Пиф.
— Встать! Чего разлеглись?!
Я открываю глаза, чтобы глянуть — кто там такой умный выискался. «Умным» оказывается огромный мужик в чёрных кожаных брюках. Оплетённый мускулатурой обнажённый торс не оставляет и доли сомнения в просто чудовищной силе его обладателя. Черепушка абсолютно лысая, а всё лицо густо покрыто охрой. За спиной ввысь устремлены два огромных вороных крыла. Честно говоря, варлов я вижу впервые, и как-то даже не приходилось раньше о них слышать. Конечно, хотелось бы и дальше оставаться в таком же неведении. Но Судьба — та ещё сволочная Хозяйка...
Неожиданно меня хватают за шиворот, как тряпку встряхивают и затем ставят на ноги.
— Спасибо за заботу. — Я стараюсь быть максимально вежливым в этой агрессивно недружелюбной среде.
И с моей стороны это не просто аванс — Пифа поднимают на ноги пинками.
— Я бы попросил... — начинает возмущаться сварливый осёл.
И тишина ему служит ответом.
Вокруг нас стоит десяток крылатых варлов, и все мужского пола. Хотя... О варловских женщинах я не имею ни малейшего представления. Может, они ничем и не отличаются от местных мужиков.
— Он что, разговаривает? — удивление в голосе одного из варлов ничуть не наигранно.
— А неча было пинать! — огрызается осёл.
Местные собираются гуртом и что-то между собой активно судачат. Поднятые вверх крылья при этом нервно трепещут оконечными перьями.
— Хозяи-ин... Хозяи-ин... — заговорщицки шепчут сапоги.
— Ну, что ещё?
— А это мы где?
— Вы что, проспали полёт?
— Там так болтало... Боялись, что свалимся с ног.
И тут я понимаю, что опять стало тихо как в гробу...
Все варлы, как один, смотрят на мои сапоги. А когда их взоры с сапог перемещаются на меня, в глазах легко читается осуждение.
— Господа, я тут ни при чём! — Спешно пытаюсь разрушить неожиданно возникшую между нами стену непонимания.
— Колдун? — сурово спрашивает варл, который до того интересовался, чего это я возлежу после падения с огромной высоты.
— Ни единым разом, — как могу, открещиваюсь от обвинения в приверженности чёрной магии.
— А чего это твои осёл с сапогами разговаривают?
— Осёл не мой. Сапоги мои, но за их базар я не отвечаю.
Варлы снова между собой что-то гыр-гыркают.
— Не могли помолчать? — зло спрашиваю у сапог я. — Мне ещё костра на вершине мира не хватало!
— Съедят, — со знанием дела комментирует варловский совет Пиф.
— Кого?
— Тебя, естественно. Никогда не слыхал, чтобы варлы харчевались ослами.
— А сапоги?
— Чего — сапоги?
— Сапоги в рацион варлов входят? — с напряжением в голосе вопрошает обувка.
— По-моему, нет.
— Это хорошо. А то, нас уже однажды съедали! — радуются сапоги, эгоистически позабыв о своём хозяине.
Совет варлов быстро завершается. И нас с Пифом уже пешим порядком ведут по едва заметной каменистой тропке вглубь горной цепи...
— Дара! — завидев принцессу в целости и сохранности, радуюсь я.
— Принц! — Принцесса бросается мне на шею.
— Пиф! — Ласково треплет того по холке.
— Сапоги! — А вот обувке от принцессы достаётся только доброе слово. Если слово — сапоги, позволительно называть добрым.
Этакий счастливый сказочный конец. Но это далеко не конец...
Поселение варлов, куда нас доставили, представляет собою несколько десятков разбросанных по горному плато каменных сооружений. Домами — эти странные творения криворукого архитектора язык не поворачивается называть. Скорее, груда камней, кое-как сформированная в виде некого приложения рук... При том, нечеловеческих. Как и сами варлы, каменные груды выглядят мощными и приземистыми. Удивляет, правда, полное отсутствие окон и дверей. Этакие небольшие крепости, собирающиеся выдержать длительную осаду диких орд. Правда, куда быть ещё более диким, чем сами варлы?
— Ты цела? — интересуюсь у принцессы.
Та кивает — типа, жива-здорова.
— А не в курсе, чего нас сюда притащили? — пытаюсь разузнать у неё, какая культурная программа ожидает нас всех впереди.
Но Дариада лишь пожимает плечами.
Сопровождающие варлы подталкивают меня в спину, завершая короткое свидание с принцессой.
По поселению мы с Пифом идём совсем недолго. А когда оказываемся прямо в центре среди каменных построек, пред нами предстаёт, судя по напыщенному виду и золотому обручу на голове местный царёк.
— Кто? — задаёт он короткий вопрос нашим сопровождающим.
— Колдун, говорящие сапоги и осёл.
— Что — «и осёл»? — переспрашивает царёк, с интересом рассматривая мою обувку.
Чем смущает стоящего у меня за спиной бугая. Тот чешет толстую шею, о чём-то напряжённо размышляет. Его крылья напряженно вздрагивают. Наконец варл выдаёт:
— Осёл тоже... Того... Говорит. Как человек.
Царёк переводит взор с моих сапог на Пифа:
— Осёл. Ну-ка... Чего-нибудь скажи.
— Что значит — ну-ка? — по привычке возмущается ранимый на хамство осёл.
— Ха-ха-ха! — совершенно неожиданно начинает хохотать царёк. — Какой умный осёл!
— Что будем с пленниками? — спрашивает тугодум-варл.
— Девчонку за красоту, осла за ум, сапоги за необычность — съедим, — подумав, объявляет свой вердикт царёк. — А парня можно скинуть со скалы. Пускай полетает. Ха-ха-ха!
А царёк-то, оказывается смешливый — делаю я вывод.
— Что значит — осла съедим? — без должного пиетета переспрашивает местное Его Величество Пиф.
— Мы варлы, уважаем неординарных людей... — Его Величество задумывается, глядя на осла, — Хм-м-м... И ослов... Хм-м-м... И сапоги... А чтобы перенять лучшие или необычные качества понравившегося нам человека... Осла... Сапогов... Мы его... Их... Съедаем.
Во как! Даже и не знаю — радоваться или грустить, что я совсем не понравился варловскому царю...
Накануне торжественного ужина с ритуальным поеданием принцессы, осла и моих сапог, нас помещают в одну из «крепостей». Находясь внутри, становится понятно отсутствие окон и дверей — само строение представляет собой этакую каменную бочку без крышки, и нас туда банально закидывают сверху. Как варлы в этих «зданиях» скрываются от дождей и прочих осадков, мне совершенно непонятно — ни крыши, ни малейшего навеса внутри. Лишь каменные пол и стены да синь неба над головой. Те ещё удобства. И, вдобавок, холодина, просто до ломоты в костях.
Мы сидим на полу, прислонившись спинами к камню стен, и дружно молчим. Я переживаю за предстоящий полёт в пропасть, остальные за меню на «званом» ужине. В общем, всем не до разговоров. И даже неугомонные сапоги готовятся стать второй раз съеденными молча.
— Так, — прерываю затянувшееся непродуктивное молчание. — Надо разработать план побега.
— Хозяи-ин… Мы готовы стрелой бежать хоть на край света! — первыми отвечают, как и следовало ожидать, сапоги, видимо, возомнившие себя скороходами. — Только бы подальше отсюда!
— А как нам отсюда выбраться? — меланхолично вопрошает осёл. И продолжает философствовать голосом полным горечи от предстоящей утраты, — Ни лестниц, ни верёвок. А крыльев у меня нема. А были бы у меня крылья, был бы я не осёл, а Пегас. Но кому нужен Пегас, как две капли воды похожий на осла?
— Пиф, ну, ты что? — пытается его успокоить Дариада, — Принц чего-нибудь придумает.
Мне, конечно, приятно, что в меня верят, ни смотря ни на что, но... Я же не волшебник!
— А если даже выберемся, то как избежать встречи с варлами? — не отвлекаясь на слова поддержки, осёл продолжает упорно крутить заезженную шарманку унылого пессимизма, — Ну, избежим встречи с варлами, а куда нам бежать? Мы же не представляем, где находимся! А если придётся вступить в бой с варлами? Они же нас банально порвут на клочки по закоулочкам!
— Да...
— Чего тебе, Аспид? — отвлекается от созерцания нерадостного будущего Пиф.
— Я что-то пропустил?
— Ха-ха! Пропустил? Да ты всё проспал! — Неожиданно находит повод для веселья Пиф.
А я начинаю переживать за его психическое здоровье. Интересно, могут ли ослы сойти с ума от мрачных перспектив будущего?
— Пока ты спал, нас взяли в полон, а теперь ещё хотят съесть! — просвещаем пропустившего перипетии нашего пленения.
— Так что мы с-сидим? Надо бежать! — Аспиду, судя по всему, припомнились молодые годы, когда он ребёнком бегал по зелёной травке...
Хотя... Сам себе обрываю поток мыслей. Какое к чёрту — бегал? Он же был ползучим гадом!
— Мы не можем вылезти из этого колодца, а если бы вылезли, там бы нас ждали варлы, а если бы не ждали, то куда... — Снова вернулся на мрачные круги своя Пиф.
— Так нас варлы здесь держат? — искренне удивляется Аспид.
— А ты чему так поражаешься? — настороженно спрашиваю у своего вдруг разговорившегося пояса.
— Так, варлы же до жути боятся горных змей. Герпетофобия, по научному называется.
— И что? — пока не понимаю нездорового оптимизма Аспида.
Ну, боятся варлы змей? Нам-то от этого какая прибыль? У нас же здесь только одна выделанная шкурка змеи имеется! Сомневаюсь, что варлы разбегутся, если я буду ей активно махать перед их охряными носами...
— Я могу позвать...
— Кого?
— Горных змей.
Мы недоуменно переглядываемся с принцессой и Пифом.
— Так что ты сидишь! — неожиданно нечеловеческим голосом ревёт осёл, — Зови их скорее, пока нас тут всех не съели!
— Позвал, — неожиданно заявляет Аспид.
— Когда? — удивляется Пиф.
— Только что.
— Не слышал.
— И не услышишь. Это же змеиный язык, а не ослиный!
— Тихо! — приказываю я, — Что там?
И все прислушиваются. А из-за каменных стен доносятся какие-то странные звуки — непрерывные шорохи, тихий перестук камней, иногда гаснущий вскрик. Внезапно резкий гортанный клич разрывает ночную тишину. И вслед раздаётся хлопанье крыльев, словно на крыло встала целая стая гигантских птиц Рух. И всё снова стихает.
— Что это было? — спрашиваю у соседей по заключению я.
— Не знаем, — отвечают сапоги. — Надо бы посмотреть. Уж больно подозрительно там всё звучало.
Прикидываю возможность залезть по стене наверх. Камни в кладке крупные, просветы между ними вполне достаточные, чтобы засунуть туда палец. И я медленно штурмую неприступную стену.
Когда оказываюсь на самом верху, бегло оглядываю поселение варлов.
Ночная темень, конечно, не сильно этому способствует, но слабый свет Селены позволяет составить представление о творящемся внизу зле — огромные змеи завораживающе медленно скользят между «домов» варлов, разыскивая добычу. Крылатых демонов я вообще не наблюдаю. Видимо, слиняли подальше от таких непрошеных «гостей».
— Аспид, твои пресмыкающиеся друзья разогнали всех! Как бы нам их отблагодарить и отправить обратно в Ад, откуда они все повылазили?
— С-сей момент... Готово!
Я снова смотрю вниз. А там вообще полная пустота. Ни варлов, ни змей. Просто ни единой заблудшей души.
— Эй, компания. Лезьте наверх. Здесь никого! — зову принцессу и Пифа.
Дариаде взобраться на стену не составляет труда. Чего не скажешь о Пифе. Тот несколько раз для проформы подпрыгивает и на этом успокаивается. Ну, как успокаивается...
— А я-а?! А я-а?! — благим матом ревет снизу он.
— Вот чёрт! Он же сейчас сюда накличет либо варлов, либо змей! — возмущаются сапоги.
— Пиф, не ори. Сейчас найду верёвку, и мы тебя вытащим... — пытаюсь заглушить этот «фонтан» я.
— Отлично, — радуется осёл и спокойно заваливается на бок, как я понял, чтобы поспать. Вот же...
Спуститься со стен каменной бочки оказалось даже проще, чем на них залезать. С принцессой быстро обыскиваем окружающую местность. Верёвка находится довольно быстро — наверное, варлы её загодя приготовили для пленников. И я, завязав петлю, перекидываю конец через стену.
Ох, и тяжкая это работа — из колодца тянуть осла...
— Да он весит как бегемот! — бормочу себе под нос, пока мы с принцессой изнемогая тянем лямку.
Наконец над стеной показывается довольнющая морда Пифа.
— А как вниз? — интересуется он, поглядывая на нас сверху вниз. — Кто из вас меня спустит?
— Ничего... Спрыгнешь сам. Не переломишься, — отвечаю совсем потерявшему берега ослу. — А не хочешь прыгать — оставайся. С нашей стороны было бы как-то неуважительно по отношению к хозяевам оставлять их совсем без ужина!
Когда осёл с грохотом и визгом оказывается внизу, мы дружно двигаем прочь из этого негостеприимного поселения.
Горы в свете четверти Селены предстают мрачными громадами. Словно мы волшебным образом оказались в стране великанов.
И ни малейшего представления о направлении дальнейшего движения. Кругом камни, крутые пропасти и отвесные стены. Поселение варлов мы, конечно, покинул и даже отдалились от него на некоторое расстояние, но откровенно смешное для летающих варлов.
— Так... А как теперь добираться до Сивого? — спрашиваю у своей команды я. — Кто запомнил дорогу?
Но, как и следовало ожидать, все только помалкивают и безнадёжно пожимают плечами, у кого они, конечно, имеются. Но у такой массовой забывчивости есть простое объяснение — я, например, пока летел по воздуху тоже ни чёрта не запомнил. Ни до того совсем было.
— Как будем искать? — смещаю акценты вопроса я.
А в ответ тишина. Становящаяся всё более грозной. Не надо иметь и двух пядей во лбу, чтобы догадаться — варлы уже очухались после нашествия змей и теперь ищут сбежавшую закуску.
— Сапоги, а вы случаем не обрели в болоте способность летать? — на меня неожиданно нисходит озарение.
— Не знаем.
— Ну, так попробуйте!
Некоторое время обувка исполнительно пыхтит. А я готовлюсь снова полетать, но уже по своему хотению.
— Слишком тяжёлый. Попробуй снять. Может мы пустые смогём.
— Это что? Хотите в одиночку слинять? Обойдётесь. — Подозреваю предательство я. — Эх-х! Нам бы какого, пускай, завалящего, провожатого!
— Могу поспособствовать, — неожиданно отвечает Аспид.
— Как?!
— Позову какую местную змею. Она нас выведет.
— Чёрт! Давай, не тяни!
Когда приползает «провожатый», я теряю дар речи — такого огромного гада в жизни не встречал. Если этот змей решит перекусить, в нём легко поместятся и Пиф, и принцесса, и я с поясом да сапогами!
— Я же просил завалящего... — шепчу исполнительному, но, как оказалось, довольно бестолковому поясу.
— Это место — территория Робина Бобина Барабека.
— Кого?!
— Так зовут этого горного анаконда...
У меня дар речи пропадает окончательно и, кажется, на всю оставшуюся жизнь...
Отдохнуть после перехода мы наметились в трактире «Уподножия». Путешествие через горы измотало всех до полусмерти. Даже сапоги последние пару дней пути безостановочно ныли о том, как же они устали. Повезло ещё, что Барабек оказался очень предупредительным змеем и, как мог, помогал преодолевать ущелья, следил, чтобы никто не сверзился с узкой тропы, и пару раз придержал меня, когда я уже готов был улететь в пропасть. Распрощались мы с ним как с родным. Жаль, конечно, что Барабек совсем не разговаривает...
Трактирщик встречает нас с распростёртыми объятиями— ныне с постояльцами в трактире полный швах. Как пояснил хозяин Порк, после воцарения Ани желающих посетить Уникорнию резко сократилось. Потому с приятным ночлегом в тепле и в самой настоящей кровати проблем не возникает. И лишь Пиф, привыкший к королевской роскоши, долго возмущается, что его не пускают внутрь, а предлагают разделить стойло с Сивым. Сивый же на такое беспокойное соседство встречных возражений не выдвигает...
Хозяин подсаживается, когда принцесса уходит отдыхать. Лучшие его годы пришлись на времена восшествия на престол Дендрариада Третьего, и сейчас трактирщику изрядно за шестьдесят. Во всяком случае, внешне. И такое впечатление, что всё съеденное и выпитое им за эти годы никуда не девалось и теперь присутствует в его грузной фигуре.
— Вы поосторожнее будьте со своим ослом, — тихо советует мне Порк.
Я сижу за столом и потягиваю самоваренное пиво. Не сказать, что оно составляет достойную конкуренцию пилзскому, но при прочих равны — на безрыбье и рак рыба. И потому тихо наслаждаюсь пенным напитком и никого не трогаю.
Конец.
Автор: А.А. Вознин
Источник: https://litclubbs.ru/articles/50250-greben-iz-roga-edinoroga-chast-2.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: