В знойное летнее утро 1945 года тишину советской комендатуры Лейпцига прорезал резкий трезвон прямого телефона немецкой народной полиции.
Сообщение было ошеломляющим: на окраине города наш солдат вовсю орудует мукой, словно заправский торговец!
Не теряя ни минуты, сам комендант выехал на место происшествия.
У обочины, призывно подмигивая ржавым кузовом, сиротливо ютился армейский грузовик, доверху забитый мешками с мукой. Из его кабины, едва завидев начальство, выскочил щуплый солдатик с россыпью веснушек на лице и полинялой гимнастеркой.
- Рядовой Архипкин! - бодро отрапортовал он.
- Ну что ж, Архипкин, - с ходу перешел в наступление комендант, - извольте объяснить, как вы докатились до такой жизни, что вместо службы Родине коммерцией занялись?
Слегка смутившись перед высоким начальством, Иван, запинаясь, поведал свою историю.
Возвращаясь с очередного задания колонной машин, грузовик Архипкина серьёзно поломался. Взбрыкнув пару раз, как капризный конь, заглох на одном из пригорков. Все попытки реанимировать его в полевых условиях оказались тщетными. Тягача или иной помощи на горизонте не предвиделось.
- Жди здесь, ни с места! - распорядился тогда один прапорщик, махнув рукой, и повёл колонну дальше.
Но обещанная техпомощь, как сквозь землю провалилась, ни на следующий день, ни в последующие.
Запасы провизии Ивана давно иссякли, а карманные деньги и вовсе таяли, как утренний туман. Кругом чужая страна, чужой язык, ни души.
На четвертый день уныния к его грузовику подкрались юные немецкие мальчишки лет десяти-двенадцати. Пытаясь заговорить с Иваном, они ломали язык, а он, не понимая ни слова, лишь хмуро качал головой. Голод терзал его изнутри, а тоска по дому щемила сердце. Как же объяснить им свою беду?
И тут, словно луч света, прорезавший тьму, старший из мальчишек, ткнув пальцем в значок ГТО на груди Ивана, что-то спросил. Солдат, к своему удивлению, уловил смысл. Он протянул значок и, вспомнив школьный немецкий, хрипло пробормотал:
- Брот!
Мальчишки, переглянувшись, умчались прочь. Вскоре они вернулись, держа в руках бумажный пакет, из которого выглядывал румяный кусок фруктового пирога. Иван, не раздумывая, на глазах у изумленных детей, уплел его за обе щеки.
В нем загорелось желание отблагодарить своих спасителей. Он залез в кузов с мукой, насыпал полный пакет и протянул его старшему мальчишке. С улыбкой произнес:
- Муттер!
И тут произошло чудо: дети не только поняли его, но и расплылись в ответных улыбках.
Следующее утро для Ивана началось как обычно: ржавый грузовик, хмурое небо, гнетущая тишина. Но стук в люк заставил солдата вздрогнуть. На пороге стояла пожилая немка, робко протягивая 20 марок - сумму, в несколько раз превышающую его солдатский оклад.
Так началась "торговая" одиссея Ивана.
Немецкий язык, с его падежами, артиклями и прочими премудростями, не стал помехой. Жесты, отдельные слова - и вот уже Иван меняет муку на продукты, обувь, сладости, деньги. Две недели пролетели незаметно.
Но никто не торопился забирать Ивана. Как могли на фронте не заметить пропажу бойца и техники? Ответ оставался загадкой.
Неизвестно, сколько бы продлилась эта идиллия, но тут фортуна снова подмигнула Ивану. Хозяин мини-пекарни на соседней улице, учуяв конкуренцию, почуял неладное.
Спрос на его продукцию резко упал, а по округе ходили слухи о "солдатской лавке на колёсах", где муку отпускают по бросовым ценам.
Прагматичные немцы оценили удобство для местных фрау: магазин на колëсах рядом, цены договорные, работает круглосуточно. Недолго думая, пекарь нажаловался в полицию.
И вот Иван, щуплый солдатик с отчаянным огоньком в глазах, предстает перед комендантом, готовый к разносу за "торговлю казённым".
Но реакция начальства ошеломляет: "Молодец, солдат! Не растерялся, технику сохранил! С твоими командирами я сам разберусь! А сейчас садись в машину, едем домой!"
В комендатуре, убаюканный дорогой и переживаниями, Иван крепко заснул, как ребенок.
Солдатская смекалка, смелость и чуточку везения - вот рецепт успеха Ивана, превратившего ржавый грузовик в источник пропитания не только для себя, но и для мирных жителей.