Ночью все в доме уже спали. Все, кроме меня. Не, ну мне тоже, конечно, нужно было рано утром вставать на учёбу.
И ещё одного ребёнка своих родителей надо было успеть отвести в
«детский сад».
Родители уходили из дома раньше всех. Говорили, что на работу, но проверить было невозможно - я никогда там не был. Зато часто этим пользовался и, отведя брата Мишку в детсад, возвращался обратно. До вечера их всех обычно не было, ну, за редким исключением. Я лишь однажды попался, когда отчим зачем-то вернулся. Я даже не слышал, как он пришёл, музыка орала, а мы с одноклассницей уроки делали.)
Так вот, той ночью я ещё не спал, а планировал завтрашний день. Курил незаметно в окошко, за ним была та самая ночь и темнота. Прикрыв за собой окно, я собирался уже лечь спать, как вдруг, кто-то стал светить с улицы фонарём прямо мне в комнату. Я встал и посмотрел сквозь стекло. У подъезда неразборчиво стояли двое в кожаных куртках, один светил лучом мне в глаза. Я показал им с высоты своего третьего этажа средний палец руки, легко различимый в свете фонаря. Закрепив свой посыл второй рукой, я опять лёг.
Раздался звонок в квартиру. Пронзительный такой, типа, птица поёт, он у нас был при входе. Я решил игнорировать, ведь их было двое и в кожаных куртках. Как раз в этот период такие были только у бандитов и тех, кто хотел быть на них похожим. У Невзорова ещё в передаче «600 секунд» такая была. Он в ней про бандитов по телевизору рассказывал и про всякие ужасы с расчленёнками. Криминальные сводки Ленинграда за прошедшие сутки.
Ну так, кратенько, 10 минут вечером перед сном. Я старался не пропускать. Многие мои друзья бывали героями его репортажей, а один раз я узнал пару подвалов в передаче, когда про наркоманов рассказывали. Тоже кратко, саму суть этого движения.
Звонки в квартиру не умолкали и мешали заснуть. Я вышел в коридор и отключил звонок. Стали раздаваться удары в дверь и приглушённые крики с лестничной площадки. Но это было уже не так громко, решил я, и понадеялся, что родителей и брата, спящих в самой дальней комнате, это не потревожит. И тут вышла мама, и только тут мне самому стало тревожно. Она сразу пошла к дверям, чтобы открыть...
— Мама, стой! Не открывай! Ты что, телевизор не смотришь, что ли? Это же бандиты, они хотят ограбить!!! Не открывай ни в коем случае!!!
— Какие ещё бандиты?!
— Ну а кто ещё-то?! Время два часа ночи!!! Ты же не думаешь, что кто-то в гости к нам пришёл?!?!
— Что же делать? — забеспокоилась мама в ответ на продолжавшиеся удары в дверь, судя по звукам, теперь уже ногами.
Их сопровождали возгласы нецензурной брани.
— А давай в милицию позвоним! — предложил я. — Вдруг они помогут?!
Мама стала набирать 02 по телефону, стоящему в коридоре.
— Что им говорить-то?
— Так и скажи, что неизвестные люди ломают дверь в мою квартиру и угрожают расправой.
Мама так и сказала. В ответ услышала, что у нас в районе сейчас проводятся следственные мероприятия и надо спросить: "кто". Если это следователь Иванов, то всё в порядке, можно ему открыть.
— Кто там? — осторожно спросила мама, открыв первую дверь и уже через вторую задавая вопрос.
— Следователь Иванов!!! — прогремело с эхом от лестничной площадки.
Вот на этом моменте я прошмыгнул к себе в комнату и притворился спящим. На всякий случай. В квартиру вошли те двое с уже потушенным фонарём и почему-то раздражённые.
— Кто есть в доме? — с порога спросили они, ну прямо, как партизаны в фильмах.
— Мы с мужем и дети, все спят, — призналась мама.
— Младшему сколько?
— Пять.
— Старшему?
— Пятнадцать.
— Зовите старшего сюда!!!
Профессионально они меня вычислили, подумал я, выходя из комнаты и готовый к расплате за жестикуляцию в окне. Всё было ещё серьёзнее. Но я пока ни о чём не догадывался.
— Здрасте! — стараясь быть вежливым, как учила мама, поприветствовал я названных гостей.
— В чём ходишь?! — оглядывая меня с ног до головы, спросил следователь Иванов и насупился.
Я вообще ничего не понял из этого вопроса и решил молчать.
— Обувь твоя какая?! Показывай! — несдержанно пояснил он.
Я указал на резиновые сапоги с войлочными отворотами, в которых я ходил той зимой, шокируя окружающих непонятной им альтернативной модой нашей дворовой культуры конца 80-х.
— Ещё есть что-нибудь?!
— Ну кеды есть, но они для лета, сейчас зимой я их не ношу.
Иванов взял мой правый сапог в руки и ушёл на лестничную площадку. Сличать следы с подошвой. Дело в том, что они с напарником преследовали преступника до самого нашего подъезда, где он и скрылся. Тогда они пошли по следу. Мокрые от снега следы вели к моей квартире и там обрывались.
Так как открыли мы не сразу, следы уже подсохли и затрудняли проведение экспертизы. Но в их глазах я уже был преступником. По любому.
Иванов был настроен решительно. Прощаясь, даже оглянулся два раза на меня и носом засопел. Когда они всё-таки ушли, я наконец-то заснул. Но эти следователи настолько вымотали мне ночью нервы, что утром я забыл остаться дома и поехал вместо этого на учёбу. Когда я вернулся и, сидя на кухне, ждал важного звонка по телефону, раздался звонок в дверь.
«Кто там?» — мог бы спросить я, но днём я этого никогда не спрашивал. К тому же это был следователь Иванов. Один. Оперуполномоченный. Я тогда ещё не знал, а он, оказывается, успел съездить ко мне на учёбу и составить характеристику предполагаемого преступника. С порога он попросился сначала в туалет, а потом осмотреть мою комнату.
Там его встретил Кинчев! Он презрительно смотрел на опера со всех стен. Фотографии и плакаты с «Алисой» были расклеены по всем стенам моей комнаты сплошняком, как обои, без пробелов. Портрет подозреваемого был составлен. Иванов достал наручники и предложил мне проехать в отделение для дачи показаний. Да-да.
Пазл сложился в голове следователя. Я ни в чём не сознавался, и он решил меня «колоть».
И мы с ним уехали в ближайший отдел милиции, в 72-й. Там я познакомился со всей их опергруппой, они втроём по очереди меня допрашивали. Добрый уговаривал покаяться и обещал «условку», злой угрожал отвести в подвал и поигрывал передо мной резиновой дубинкой. Третий молчал и, испытующе смотрел на меня, оживившись лишь один раз, когда на вопрос «где был вечером», я сказал, что смотрел дома телевизор и пересказал им вчерашние репортажи «600 секунд».
Криминальная, 10-минутная сводка Невзорова заняла в моём рассказе около часа. Все трое оперов увлечённо слушали меня, не перебивая! ))) Но их отношение ко мне это не изменило. Меня сфотографировали с номером в руках на фоне стены. Достали картонную папку и крупно вывели на ней: «БЕЛИКОВ ДЕЛО номер...». Опять, но уже более настойчиво, предложили спуститься в подвал, в «пыточную».
И только в этот момент я вспомнил, что папа мой работает в Исполкоме!!! (пускай и водителем, я им не уточнял).
«Во-первых, — говорю, — мне нет ещё 16 лет! Какие тут «пыточные» могут быть?! А во-вторых, у меня отец в Исполкоме работает, я просто забыл предупредить. Дайте позвонить папе!!!»
Не сразу, но скоро меня отпустили.
«Ты учти, Беликов, — по-жигловски поставив одну ногу на стул, на котором я сидел, говорил мне на прощанье следователь Иванов. — Ты учти, я знаю, что это сделал ты!!! И ты будешь сидеть в тюрьме!!!»
А что я сделал-то?! — спросите вы. Да ничего я не делал. Кто-то снял во дворе лобовое стекло с машины. Не знаю кто. Я потом поспрашивал во дворе, кто-то залётный, не наш.
А благодаря тому, что я вовремя вспомнил про папу, я успел забрать брата из детского сада, а то он так и сидел бы там, ждал родителей с работы.
Дома вечером я ничего рассказывать не стал. Зачем? На фоне новостей от Невзорова это было ерундой.