Ветхий деревянный домик в деревне был переполнен жильцами. Целых шесть человек проживало под его просевшей от времени и невзгод крышей, а пару месяцев назад их было и вовсе семеро.
После смерти дочери Клавдия Петровна, хозяйка вышеупомянутого дома, окончательно потеряла рассудок и память. Мышление её настолько извратилось, что никто не мог угадать её следующий поступок. То она обвиняла внучек что они изводят её, ради дома, то обвиняла в смерти матери, то отчихвосчивала зятя, за то что он просто существует и попадается ей на глаза. При этом в выражениях она никогда себя не сдерживала, хотя самой старшей внучке Маше было всего пятнадцать лет, средней Ире одиннадцать и младшей Кире шесть. Был ещё полугодовалый Лёша, но в силу возраста он не понимал слов бабушки, а только громко плакал приводя её ещё в большее бешенство. Отец их Сергей был тихим и добрым мужчиной. Он никогда никому не делал зла, любил свою погибшую жену и каждого ребенка. Ему приходилось работать без выходных, зачастую он заглядывал домой только на пару часов и всё ради того чтобы прокормить всю семью, включая Клавдию Петровну.
Не смотря на трудности в жизни, дети быстро приспособились. Они занимались огородом, ухаживали за курами и даже плели корзинки для продажи на местном рынке. За Лёшей всегда присматривали Маша или Ира. Они никогда не оставляли его одного, а тем более наедине с бабушкой. С которой они тоже научились обращаться. Стоило Клавдии Петровне покинуть свою комнату, как звучал тайный сигнал тревоги "тридцать" и все дети, кроме Маши прятались. Маша же шла прямо на амбразуру. Она ловко завязывала со старухой разговор, и начинала по кругу задавать ей, примерно, пять вопросов. Вопросы эти были совершенно банальными, по типу как она себя чувствует, как спала, в каком настроении и так далее. Суть их была всегда одинакова, менялся только порядок слов. Клавдии Петровне этого было достаточно чтобы выговориться, устать и отправиться снова отдыхать в свою комнату.
Так они жили до настоящего момента, пока к ним не стала всё чаще и чаще заглядывать соседка. Ольге было тридцать пять, так же как и погибшей дочери Клавдии Петровны, те же каштановые волосы, стиль одежды, фигура и даже лицо были на удивление схожими. Но что-то в ней отличалось и это нечто сразу отпугнуло детей. Они старались не попадаться ей на глаза, особенно с Лёшей, даже ни разу не заговорили с ней. Клавдия Петровна напротив, всем сердцем приняла соседку, хотя даже при светлой памяти она бы не вспомнила, когда встречалась с ней ранее и где та жила. Но из-за недуга таких вопросов доверчивая старушка себе не задала, расспросы же детей о внезапно появившиеся соседке приводили её в бешенство. Ольга была слишком похожа на её дочь и думать плохо о ней Клавдия Петровна не могла.
Со временем дети перестали обращать на Ольгу внимания. Даже отцу они ничего о ней не сказали, хотя несколько раз она покидала их дом за несколько минут до его прихода. К тому же после разговоров с Ольгой бабушка чувствовала себя лучше. Даже улыбалась и смеялась с девочками. Иногда, можно было понаглеть и попросить её приготовить фирменные пирожки с капустой, секрет которых она никому не рассказывала. Поедая их, дети были счастливы. Однажды, за такой трапезой Маша совсем осмелела и спросила о чём бабушка общается с Ольгой. На что та с улыбкой ответила: "О Боге, мои милые, о Боге. Ольга как и я верит в старых Богов, а потому мне с ней хорошо и спокойно".
Девочки с удивлением переглянулись. Старых Богов? — пронеслось у них в мыслях. Их бабушка до своего недуга каждое воскресенье ходила в церковь, а дома у неё имелся красный угол заставленный иконами. Заподозрив неладное девочки стали приглядываться к Ольге. Они осторожно пробрались в дом и хотели подслушать их разговор, как вдруг Лёша заплакал, да так сильно, что Кира оставшаяся с ним в огороде, не могла его успокоить. Услышав детский плачь Ольга стала прислушиваться. В этот момент по её губам скользнула едва заметная улыбка.
— Это ваш внук? — спросила она у Клавдии Петровны.
— Да, это плачет Лёша, — любезно отозвалась старушка, но сразу после этого она со злобой крикнула — Почему у трёх взрослых девочек плачет ребёнок? Быстро его успокойте, мы с Ольгой разговариваем!
— Зачем же вы так грозно, Клавдия Петровна? Я бы очень хотела посмотреть на ваших внуков. Пусть девочки придут к нам, вместе с братом,— голосом подобным весеннему ручейку, ласковому и нежному, Ольга обратилась к бабушке.
Сбавив спеси Клавдия Петровна уже по-доброму крикнула девочкам, что бы они шли в дом, вместе с Лёшей.
Девочки заподозрили неладное и решили не отзываться. Маша и Ира как им казалось бесшумно вышли из дома, забрали Киру с уже молчавшим Лёшей и вышли с участка.
На другой стороне улицы стоял заброшенный несколько десятков лет дом. Девочки уже раньше бывали в нём, поэтому решили что лучше будет затаиться в развалинах, чем знакомиться с Ольгой. Просидев до темноты, девочки вышли из своего укрытия, но только они открыли калитку своего участка как лицом к лицу столкнулись с Ольгой.
— Вот вы где, мои дорогие. А мы с бабушкой вас обыскались, — не переставая широко улыбаться говорила женщина, — Какой у вас братец симпатичный, дайте-ка мне его подержать.
Она протянула к нему руки и уже хотела взять его, как державшая его Маша отшагнула назад, крепче прижав к груди. Улыбка на лице Ольги сделалась от этого только шире, став ещё более жуткой.
— Маша! — рявкнула Клавдия Петровна— Дай Ольге посмотреть на малыша, чего вцепилась в него? Никто его не съест.
От этих слов девочкам стало ещё более жутко. Маша замерла на месте, но подумав, что Ольга может быть на самом деле хочет им помочь не стала на этот раз отстраняться от рук Ольги, позволив ей взять Лёшу.