В больницу Игорь Алексеевич с дочерью ехали молча, не говорили вообще ни о чем. Притормозили у цветочного магазина, и Надя хотела выйти, чтобы купить цветы, но отец остановил ее:
— Я сам! — проговорил он и вышел из машины, резко захлопнув дверь.
Надя бы тоже пошла за цветами и купила бы маме свой букет, но Игорь Алексеевич не выключил мотор, пришлось ей вновь повиноваться, как в детстве. Если отец на что-то сердит, то с ним невозможно ни договориться, ни тем более спорить.
Обстановка продолжала быть напряженной, и это выматывало нервы. Но надо было держаться ради мамы, ей сейчас эти все дрязги ни к чему.
Букет нежных цветов в серебристом целлофане выглядел красиво. Надя протянула руку и хотела взять цветы, но отец проигнорировал ее жест и уложил букет на заднее сидение, наполнив салон свежим ароматом.
— Что мы будем есть, когда вернемся домой? Что-нибудь сготовлено или надо в магазин заезжать? — спросила все же Надя, когда отец вновь сел за руль.
— Все сготовлено и приготовлено. У вас ведь своих забот полон рот, — ответил отец с обычным сарказмом в голосе.
— Егор привезет Вику с Витей к обеду, — добавила Надя, но эти слова потонули в нарочитой тишине салона, отец на них никак не отреагировал.
Марина Яковлевна, сопровождаемая медсестрой и лечащим врачом, показалась в коридоре и радостно заулыбалась.
— Ну вот и все, — сказала она, — домой! Здравствуй, дочка.
Они обнялись и поцеловались, затем ее поприветствовал муж тоже нежным поцелуем, и отошел с врачом в сторону для окончательной беседы, советов и наставлений.
— Ну как он? — спросила Марина Яковлевна. — Что-нибудь прояснилось?
Надя снова обняла маму и сказала ей на ухо:
— Не волнуйся, все в порядке. Мы с Егором объяснились с ним. Пока рвет и мечет, но дадим ему время. Привыкнет к этой мысли, успокоится, я надеюсь.
Затем врач подозвал Марину Яковлевну, а отец выбежал к машине и вернулся с цветами.
— Это тебе, Мариша, — сказал он и добавил немного нерешительно: — от всех нас. Наконец-то в доме наступит спокойствие, а то без тебя у нас землетрясения и стихийные бедствия, одно страшней другого.
— Ну, не выдумывай, Игорь, — ласково сказала мама, и, попрощавшись с медперсоналом, все направились к выходу.
Надя несла мамину сумку, Марина Яковлевна цветы, а муж нежно держал жену под локоть и осторожно вел за собой.
Дома маму усадили на диван, Игорь Алексеевич сел рядом, а Надя отправилась на кухню, чтобы приготовить чай. Она заглянула в холодильник и обнаружила кастрюлю с борщом и любимые мамины фаршированные перцы. Все было свежеприготовленное, не иначе, как Вика потрудилась ночью, отец готовить не умел.
К чаю Надя подала печенье и конфеты, но мама отказалась, сославшись на то, что доктор порекомендовал есть поменьше сладкого. Она была не сказать, что слаба или уставшая, просто еще не пришла в себя после выписки, и это было заметно по ее глазам, с интересом осматривающим комнату, по ее спокойным и неторопливым движениям, что было так не похоже на энергичную и деловую Марину Яковлевну.
— А Вика где? — вдруг спросила она, — на работе?
Отец усмехнулся, но не стал расстраивать жену тем, что Вика ушла с последнего места работы, или ее «ушли», как он сам выразился.
— Они скоро приедут, Вика, Егор и Витенька, — быстро нашлась Надя и объяснила ситуацию.
— Ну а пока их нет, я бы хотела с вами поговорить, с обоими, — сказала Надина мама.
При этих словах Надя напряглась, а ее отец стал сжимать и разжимать кулаки, что он делал обычно, когда сдерживал себя от гнева или возмущений.
— Теперь нам всем известно, что произошло в нашей семье, с нашей дочерью. Мы, родители, восприняли это тяжело, для нас это было испытание.
— Потрясение, я бы сказал, — встрял с репликой Игорь Алексеевич.
— Возможно, но самым главным потрясением было все же вранье. Я не знаю, как Егор Александрович согласился на эту ложь, но наверное из-за большой любви. А Надежда считала, что это ложь во спасение. Я так это понимаю. Но это не оправдывает вас обоих, Надя. Вы взрослые люди, и должны понимать, что такими вещами, как материнство, замужество, семья и родители не шутят и не пренебрегают. Это рано или поздно приводит к плачевному результату.
Марина Яковлевна посмотрела на мужа, и в глазах ее стояла просьба не усугублять и без того тяжелый разговор. Тот глубоко вздохнул, встал и произнес:
— Я уже все высказал и ей, и ему. Но хочу добавить, я не смирюсь и не прощу! Может быть там, в глубине моей души, но это всегда будет сидеть острой занозой. Живите, как хотите, но на прежнее мое расположение не рассчитывайте. Хотя…
— Игорь, — прервала его жена, — может не стоит быть злопамятным? Мы же одна семья, внук у нас…
— Я не закончил. Так вот, в глубине души не прощу, хотя виду может и не подам, себе дороже. Я не злой человек, и дочь мне дорога, и Егора я уважаю, внука люблю. Но все эти мои чувства замешаны на непростительном, лживом, гнусном поступке моей дочери, который уже не исправить. Пусть все это остается на ее совести, и твоя болезнь, и мои переживания.
Надя сидела с низко опущенной головой и ничего не говорила. Она и соглашалась с отцом, и не соглашалась. И жалела только об одном: о той поездке в Италию и о том, что не могла устоять перед притягательностью Стивена и перед его страстью.
Но зато теперь у нее есть любимый маленький сыночек, которого она любит всем сердцем, и преданный, надежный мужчина в жизни, ее муж. А еще любовь мамы. Но вот отец в этом семейном кругу стоит особняком со своими принципами. Но тут уж ничего не поделаешь.
Раздался спасительный звонок в дверь, и на пороге появились Егор с Витей на руках, Вика с шампанским и Галина Юрьевна с цветами и тортом. Радостные приветствия, счастливый мамин взгляд, рукопожатия, поцелуи — все слилось в единый гвалт, родные люди от души приветствовали друг друга после долгой разлуки.
Быстро накрыли стол, разогрели еду и приступили к обеду.
— От Константина вам большой привет, Мариночка, — сказала Галина Юрьевна. — Он не выбрался с работы, но зато Егора отпустил. Я так рада, что он за мной заехал. Вы прекрасно выглядите, когда я была у вас последний раз, вы были еще слабенькая такая, а сейчас совершенно другое дело.
— Дома наконец-то! Это такое счастье, Галочка.
За столом разговаривали в основном взрослые члены семейства, молодежь помалкивала. Витя сидел у мамы на руках, она пыталась его кормить, он ел и не капризничал.
И все казалось бы хорошо, по-семейному, но отчужденный, холодный взгляд отца выбивал Надю из колеи. Он не разговаривал ни с кем, кроме жены и Галины Юрьевны. И делал это довольно демонстративно.
Но тут Витя заплакал, Надя встала и вышла с ребенком из-за стола. За ней последовал Егор, а Вика осталась.
— Что, так и будем теперь друг друга игнорировать? — спросила она, глядя на отца.
— Вика, иди Наде помоги, — сказала мама.
Та неохотно поднялась и со словами «ну и пожалуйста» вышла из гостиной.
После чаепития решено было уложить спать разморённого Витю и дать отдохнуть уставшей слегка Марине Яковлевне. Ею занимался муж, Витей Егор, а сестры убирали со стола, чтобы посидеть всем вместе и попить шампанского, которое до сих пор лежало в холодильнике, и его еще не открывали.
Когда в гостиную вернулись мужчины, на столе уже стояли фрукты и фужеры. Егор пить отказался, сославшись на то, что он за рулем. Игорь Алексеевич тоже предпочел рюмочку коньяка, а остальные все с радостью согласились и подставили свои бокалы. Говорить старались тихо, чтобы не разбудить спящих.
Но тут вдруг слово взяла Галина Юрьевна:
— Я очень рада и счастлива, что у нас такая хорошая, дружная семья. Я очень люблю своего сына и свою невестку, не говоря уж о внуке. И вот, что я хочу сказать, уважаемый Игорь Алексеевич, именно вам, как ближайшему родственнику. Мы все здесь свои, поэтому не стоить лукавить. Все в курсе того, что случилось когда-то. Но я знаю, что вы никак не можете с этим примириться. Считаете поступок дочери безнравственным, а моего сына лгуном и заговорщиком. А что же тогда вы думаете обо мне? Ведь Егор родился у меня без отца. И вы знаете об этом. Тогда получается, что и я не стою ни вашего внимания, ни уважения? Разве можно осуждать женщину, родную дочь за то, что она осмелилась стать матерью, вместо того, чтобы избавиться от ребенка?
Игорь Алексеевич сидел, опустив глаза и поджав губы. Затем он налил себе еще коньяка и наконец проговорил:
— Вы мне не дочь и не сестра, уважаемая Галина Юрьевна. И осуждаю я ваш поступок или нет — не имеет ни малейшего значения. А тут дочь! Я воспитывал ее, прививал самые лучшие качества, мать — пример перед глазами, идеальная женщина. А Надежда… простите, я не хочу это обсуждать. Я жене обещал.
Надя, Егор и Вика переглянулись, но промолчали.
— Давайте поступим так, — подвела черту Галина Юрьевна, — мы все, Марина, Костя и я, принимаем сторону детей и никогда больше ни словом не обмолвимся о давно случившемся. У нас есть Витенька, и он важнее чего бы то ни было. С Мариной мы долго разговаривали на эту тему в больнице, и пришли к обоюдному согласию, о котором я вам только что сообщила. А вы… ну, как хотите. Раз не можете поступиться своими принципами, оставайтесь в одиночестве.
— Спасибо за поддержку, мама, — наконец сказал Егор и продолжил: — Игорь Алексеевич, мы все уже попросили прощения у вас. Надя переживает, мы искренне раскаиваемся. Все, большего не скажешь. Отпустите от себя обиды и не держите зла на нас. Всем сразу станет легче, и вам в том числе. Я не прав? — обратился он к присутствующим.
Но тут у Нади зазвонил телефон. Она извинилась и вышла. Оставшиеся в гостиной смотрели на Игоря Алексеевича. Было понятно, что они полностью согласны со словами Егора. Сверчков вдруг взъерошил свои волосы, обвел всех взглядом и произнес:
— Отпущу я ситуацию, ладно. Мне тоже хочется жить в мире и согласии. И внука я люблю не меньше вашего. Вот эту бы еще пристроить тоже в хорошие руки, — проговорил он, кивнув в сторону Вики. — А вам с Надеждой с этим Стивеном еще придется разбираться…
Он не договорил. В комнату вошла Надя с сияющими глазами и счастливым лицом.
— Стивен звонил! — заявила она. — Он женится и больше не имеет к нам претензий! Так и сказал: береги сына, Егору я доверяю, а про меня забудьте. Представляете?!
— Ну вот, а у меня жених с крючка сорвался! — игриво воскликнула Вика.
Все захохотали, Игорь Алексеевич шутливо погразил дочери кулаком. В дверях стояла довольная Марина Яковлевна, которая слышала весь разговор из своей спальни, а в соседней комнате спал, видя радужные сны, маленький мальчик, судьба которого только что решилась окончательно и бесповоротно.
Дорогие читатели! Вот и закончилась это история любви, преживаний, страстей и всего того, что наполняет порой нашу жизнь и заставляет задуматься над нашими поступками, над прошлым и будущим. Финал всегда и у всех разный. Но мне хочется, чтобы все у вас было хорошо. Желаю всем счастья! Лариса Джейкман 💖