В Эгине в те годы жила одна несчастная разведенная женщина, Ирина Франгуди. Психически она была не вполне уравновешена. Зарабатывала она тем, что делала и продавала свечи, её так и звали все на острове – «Ирина-свечница». У Ирины была восемнадцатилетняя дочь Мария, от первого брака, который давно разрушился. Мария, после развода осталась жить с отцом, но мать принимала активное участие в её судьбе, чаще делая это нерассудительно и напористо, выбирая за дочь её круг общения, поступки, будущее и судьбу.
Вы читаете отрывок из полного Жития святителя Нектария Эгинского. Русский перевод готовится к печати издательством «Орфограф». Будем признательны за ваши отзывы и пожелания в комментариях
Предыдущие главы из Полного Жития Святителя Нектария Эгинского читайте по этой ссылке
Девушка была задумчивой, тихой и верующей, сомневалась насчет того, какой путь ей выбрать. Ей нравилось монашество, она приходила в монастырь на службу и исповедь, подружилась с некоторыми молодыми послушницами. А мать, во что бы то ни стало хотела устроить её судьбу по собственным представлениям о благе дочери. Она решила выдать Марию замуж за одного торговца, которого сама же ей и нашла. Мария не хотела выходить замуж за этого человека, и вообще не была ещё уверена какой жизненный путь – замужество или монашество ей выбрать. Поэтому, вместо замужества она спросила разрешения у святителя Нектария, можно ли ей пожить какое-то время в монастыре на правах послушницы, но, с возможностью приглядеться, разобраться в себе и принять окончательное решение.
Святитель Нектарий, взяв благословение у церковного начальства, разрешил девушке жить в обители, знакомиться с монашеской жизнью, но при этом иметь относительную свободу и, с разрешения игуменьи посещать родных.
Мать Марии, Ирина была взбешена тем, что дочь «ушла в монашки». Она стала подкарауливать девушку, когда та шла из монастыря к отцу и обратно, набрасываться на неё с кулаками, рвать на дочери одежду, таскать её за волосы, прилюдно закатывала безобразные сцены, при чужих называя родную дочь «потаскухой» и ещё хлеще. При этом, Ирина регулярно приносила в монастырь свечи на продажу, и когда сталкивалась там с дочерью, скандалы вспыхивали уже и в монастырских стенах. Потом Ирина стала приходить в монастырь уже специально, чтобы устраивать там сцены и требовать, чтобы Мария немедленно вернулась в мир и выйти замуж.
Однажды Ирина в очередной раз пришла в монастырь. Было раннее утро, но она, то ли уже, то ли ещё с ночи была пьяная. На этот раз она направилась сразу в келью к игуменье Ксении и в грубой форме стала требовать отдать ей Марию, угрожая, что иначе «спалит тут всё и живого места не оставит». Сама Мария тоже пришла к игуменье, со слезами умоляла маму уйти и категорически отказывалась идти вместе с ней. Стоял шум и гам. Игуменья побежала советоваться со Святителем, и тот тоже не позволил отдавать Марию пьяной матери. Да и как возможно «отдавать» кому-то взрослого человека, тем более, против его воли?
В Ирине отказ святителя вызвал приступ исступлённой ярости и она, пообещав «Нектарию горы зла и океаны горя», шатаясь от ненависти и алкоголя, выбежала за ворота.
Ирина была недалёкого ума, бедная и малограмотная свечница с маленького островка, с тяжелыми зависимостями и психической неуравновешенностью, что было очевидна всякому, кто поговорил бы с женщиной хотя бы пять минут. Казалось бы, её угрозы так и должны были остаться пустыми словами, если бы не главный и самый сильный покровитель любого зла – дьявол, который использовал несчастную женщину как инструмент, оружие в той войне не на жизнь, а на смерть, которую он вёл против святителя Нектария уже много десятилетий.
Так вот, диавол, желая уничтожить святого, надоумил Ирину обратиться лично к новому Афинскому архиепископу Мелетию с клеветой на святителя Нектария. По-человечески непонятно, каким образом, дьявол помог деревенской свечнице открыть двери в высокий кабинет и попасть на приём к архиепископу. Но это произошло и перед архиепископом Ирина обвинила святого ни много ни мало в том, что тот «похитил и соблазнил её дочь и они живут в монастыре как любовники». Совсем уж непонятно, как такое могло произойти, однако архиепископ Мелетий – образованный, умный и проницательный человек, возглавлявший за свою жизнь не одну, а целых три Поместные Церкви, принял эти обвинения всерьёз (или сделал вид, что принял, чтобы использовать их как повод). Так или иначе, в один из великопостных дней 1918 года, он, без предупреждения нагрянул на Эгину.
Архиепископ посчитал, что ему, по сану не пристало самому подниматься в монастырь. Он вызвал всё духовенство острова, включая святителя Нектария к себе в посёлок, в дом одного из местных богачей, где архиепископу предоставили целый этаж. Святителю Нектарию было тогда семьдесят два года, он уже тяжело болел (начался рак простаты), а сердце и сосуды работали всё хуже и хуже последние десять-пятнадцать лет. С большим трудом он спустился в поселок на ослике, а потом долго, с перерывами и одышкой поднимался по высокому крыльцу и по лестнице на второй этаж, чтобы предстать пред взором архиепископа.
Архиепископ не стал терять времени на приветствия и раскланивания. Едва увидев святителя, он во всеуслышание, так, что стёкла тряслись и было слышно на улице, начал обличать его в том, что тот, якобы живёт с монашками и послушницами во грехе. Архиепископ кричал, что у него есть «стопроцентные свидетельские показания», что «никто и никогда не давал тебе благословения возиться с этими девками и их окормлять», что «ты позоришь всю Православную Церковь» и два часа, без остановки, в подобных выражениях кричал на святого.
Святитель слушал молча и, по образу Христа перед Пилатом, не произносил ни слова, тем более, что и вставить хотя бы одно слово между эскапад архиепископа было бы некуда, а архиепископу и без объяснений «всё было уже ясно». Святитель молчал и молился, рука его перебирала чётки. Закончив, архиепископ театральным жестом указал святителю на дверь, тот молча ушёл, с помощью прохожих с трудом сел на ослика и в монастырь поднялся уже затемно, еле живой.
Наутро архиепископ с многочисленной свитой всё-таки поднялся в монастырь. К приехавшим из Афин присоединились некоторые местные священники, которые не любили святителя Нектария. Да, к сожалению, были и такие. Эти люди видели, что монастырь растет, что многие идут туда на исповедь, помогают в строительстве и в их сердцах рождалась зависть. Поэтому, узнав об обвинениях, эти батюшки, к сожалению, обрадовались и вместе с архиепископом пришли в обитель для обличения святого.
Однако, на этот раз архиепископ сдержал свою вспыльчивость, либо просто был в хорошем настроении. Он уже не кричал, не поднимал вопроса с обвинениями, но отведал предложенное угощенье, мирно побеседовал с игуменьей, с сёстрами, посмотрел как они живут и, возможно, убедился, что нельзя верить любому обвинению на слово, ну, или, хотя бы засомневался. Он пожелал сёстрам «преуспеяния в иноческом жительстве и христианском доброделании», а святителю Нектарию, прощаясь перед воротами монастыря и с усмешкой показывая на древние развалины напротив, сказал такие вот «благословенные» и «пророческие» слова: «Видишь, Нектарий, эти руины? Вот ты сейчас тут стараешься, строишь, а скоро всё что ты строишь и возводишь так же развалится, и будут люди пальцем показывать и говорить – вот, полюбуйтесь, что Нектарий настроил» - «Брат мой и сослужитель!.. – только и смог вымолвить святитель в ответ на такое «архипастырское благословение». – Не в том вопрос, когда и какой обители Бог попускает впасть в запустение, а в том, что с каждый днём всё больше и больше людей хотят, чтобы она строилась, во славу Триединого Бога нашего!.»
Архиепископ скривил улыбку, сел в экипаж и велел кучеру трогать. Казалось бы, искушение закончилось и святителя с монастырем оставят в покое.
Однако, не тут-то было. Дьявол, увидев, что ему удалось лишь сильно расстроить, но не разрушить святителя через архиепископа, решил попробовать нанести святому ещё один удар - уже не через церковную, а через светскую власть. Враг рода человеческого надоумил Ирину поехать в Пирей и подать на святителя Нектария заявление в прокуратуру о том, что святитель изнасиловал её дочь, когда та была ещё несовершеннолетней. Кроме того, Ирина написала в своем заявлении, что бывший митрополит Нектарий так поступил не только с одной ее дочерью, но и с другими монашками и устроил в своем монастыре самый настоящий притон разврата и гарем, что сестры одна за другой беременеют, убивают неродившихся младенцев и бросают их в колодец за монастырем.
И опять, как и в случае с архиепископом, вроде бы здравомыслящие и образованные, опытные люди, которым надо было расследовать кучу настоящих преступлений, даже не задумавшись о личности и мотивах заявительницы, всё бросили и поехали на Эгину - «расследовать» преступление, которого никогда не было.
Было раннее весеннее утро, прошло всего несколько дней после запомнившегося архипастырского визита. К монастырю подъехала бричка, из которой вышел крепкий молодой человек в прокурорской форме и с ним два полицейских. Пройдя через монастырский двор, незваные гости начали громко, кулаками и ногами стучать в дверь канцелярии монастыря. Когда испуганные сёстры им открыли, они, громко топая сапогами, прошли прямо в кабинет святителя.
Все сёстры сбежались на шум, столпились на лестнице, заглядывали в кабинет, кто-то громко плакал, другие в голос просили «Господи, помилуй!..»
Святитель с трудом встал из-за стола и вежливо спросил:
- Добрый день! Кого вам угодно?
- Тебя нам угодно, монах грязный, - услышал он в ответ. – Что, гарем себе тут устроил? Показывай, где у вас тут колодец, куда ты бросаешь младенцев, которых рожают твои любовницы-монашки?
Святитель перекрестился, спокойно стоял и ничего не отвечал. Почему-то именно его молчание привело прокурорского следователя в особое бешенство. Он начал сильно бить кулаком по столу святителя, заваленному рукописями, и с каждым ударом, с ненавистью повторял одно и то же:
- Ты язык проглотил, да? Ты язык проглотил, да? Ты язык проглотил? Ты видно хочешь, чтобы я с тобой по другому поговорил? Это легко, это мы сейчас устроим!.. Сейчас тебя разложим на полу, горло придавим сапогом, дышать нечем будет и живо во всем признаешься. Ну!.. Где колодец с мёртвыми младенцами?
- Владыко, ответьте ему, пожалуйста, хоть что-то, - попросила слепая игуменья Ксения, которая стояла в дверях. Но святитель продолжал стоять, молиться и ничего не говорить. Тогда следователь одной рукой схватил его за руку, а другой за бороду и начал с силой дёргать. Сёстры рыдали, святитель молча стоял и молился.
Наконец, оставив святителя с одним из полицейских, следователь велел всем сестрам собраться в храме и начал обыскивать каждую келью каждой из сестёр. Он перерывал матрасы, простыни и одеяла, рылся в личных вещах, белье, перерыл все кровати даже в кельях пожилых сестёр, которые в силу почтенного возраста и болезни уже не вставали и не выходили из келий. Перерыли также все документы в монастырской канцелярии, кухню, трапезу, библиотеку, проверили колодец, чердаки, печи и всё вокруг монастыря. Затем была допрошена каждая из сестёр. Обыск и допросы продолжались до вечера. Каждая из сестёр сказала, что обвинения абсурдны, что сёстры живут в девстве, а святой старец у всех на виду проводит святую, аскетическую жизнь. Вернувшись, наконец, в кабинет святителя, следователь сказал ему: «Сейчас уезжаю, но учти, что завтра вернусь с врачом. Каждую из твоих любовниц подробно осмотрим. Так что, ты всё-таки, готовься к тюрьме, старый развратник».
- Бог знает, правда ли то, что ты говоришь, - спокойно ответил ему святитель.
После того, как представители власти уехали, святитель и игуменья Ксения собрали всех сестер в храме. Некоторые из сестер не могли понять, почему святитель молчал и не отвечал на самые ужасные обвинения, другие, более образованные настаивали, что надо написать жалобы в Афины и требовать наказания, как клеветнице, так и следователю. Но святитель очень спокойно сказал:
- Если речь о том, что надо защищать не вас, а себя самого, то я этого делать не стану. И прошу вас сёстры, молитесь об этом человеке, его зовут Григорий. Господь за каждого из нас распялся, и за него тоже.
Прошла неделя невыносимой для сестёр тревоги и ожиданий. Через десять дней в монастырь приехал из Афин полицейский и забрал Марию Франгуди на судебно-медицинскую экспертизу. Обследование девушки проводил профессор акушерства и гинекологии Афинского университета Николай Пецалис. Обследование, результаты которого профессор отразил в экспертном заключении, показало, что Мария девственница. После этого дело было закрыто и больше правоохранительные органы святителя не беспокоили. Однако, история на этом не закончилась.
Через несколько месяцев в монастырь приехала одна молодая женщина из Афин и попросила провести её к владыке Нектарию. Когда её подвели к святителю в храме, она упала ему в ноги и начала плакать. Оказалось, что это была жена того самого следователя Григория Т.. Её муж тяжело заболел, у него началась гангрена и вот-вот ему должны были ампутировать руку, по самое плечо. Он сам в тяжелом состоянии лежал в больнице «Эвангелизмос», и послал жену, чтобы она попросила прощения у святителя и попросила его молитв о выздоровлении.
Святитель поднял несчастную женщину, обнял и благословил её. Он сказал, что простил её мужа в тот же день и всегда молится за него. Собрав сестёр, святитель отслужил молебен Пресвятой Богородице, чтобы Она исцелила тяжко болящего Григория, сестры накормили несчастную женщину, надавали ей и их детям подарков и благословений. Святитель даже захотел поехать с ней в Афины, чтобы навестить Григория в больнице, но его собственное состояние из-за рака было уже настолько тяжелым, что сёстры еле отговорили его, да и такая поездка была бы уже нереальна.
Так, женщина уехала, святитель и сестры молились о её больном муже. Бог весть, почему, однако больной не выздоровел и через пять дней после приезда жены на Эгину умер в афинской больнице «Эвангелизмос», да помилует Бог его душу молитвами святого Нектария - подражателя Кроткого и Беззлобного Архипастыря Христа.
© Электронное издательство Орфограф, 2024
Все бумажные книги преподобного Паисия Святогорца здесь
Все аудиокниги преподобного Паисия Святогорца здесь
Все электронные книги преподобного Паисия Святогорца здесь
