Николай ходил к Инне через день, обычно вечером. Чтобы пропускали к больной, запасался плитками шоколада, коробочками "Птичьего молока", обаянием и плоскими шуточками. Одну медсестричку даже пригласил в кино и сводил, оба отлично провели время.
Посещения Инны, общение с ней, доставка ей маленьких радостей, стала для Николая, чем-то вроде второй работы. Он ответственно выполнял её, не отказывая себе в удовольствиях, пофлиртовать с другими девушками в больнице и в любом другом месте. Он считал Инну подругой, сестрой, хорошей знакомой, но многие думали, что он жених Инны. Они много смеялись, он приносил и читал ей книги из библиотеки, интересовался у врачей состоянием девушки.
Он был для неё всем, в унылой обстановке больничной палаты, он связывал её с внешним миром и кипучей жизнью за стенами этого заведения. Он бодрил девочку, придавал ей сил, отвлекал от дурных мыслей.
- Будет ещё одна операция, на бедре, а потом в край. Там уже буду вставлять спицы и пластины, - делилась с ним Полина Игоревна, её мама. Родители не позволили ампутировать изувеченную ногу дочери.
Полина Игоревна уже адекватно воспринимала друга дочери, видела, как он хорошо относится к ней, замечала, как горят глаза Инны, когда она упоминает о нём, рассказывая, сколько раз он приходил, чем они занимались, что принёс на этот раз.
Парень раскаивается, искреннее, по нему видно. К нему уже привыкли и привязались все.
- А что с лицом? Скоро снимут повязки? – Николай спрашивал, будто у Инны флюс вздулся, ничего страшного в этом нет.
- Она не говорила?
- Нет.
- На лбу…
- На лбу сняли, я видел. Она стесняется меня, волосами прикрывает, но шрам затянется, станет светлее, его не будет видно. Инна зря переживает, - улыбался Николай, убеждая всех.
- Николай, вы не замечаете? – спросил отец Инны.
- Что?
- Задет нерв. Разве вы не видите, как глаз дёргается? В крае обещали и с этим помочь.
- Я думал, это пластыри, отёк, поэтому она так разговаривает и моргает. Мне бы тоже было неудобно с повязкой на лице, - почесал бровь Николай, понимая, что у девушки не флюс, визитом к стоматологу не обойдётся. Ему вдруг стало страшно, что же с ней будет, когда снимут бинты? У Инны может случиться срыв, она и так стесняется его, постоянно прикрывает рукой свою повязку на щеке, отворачивается, смеясь, закрывает лицо руками.
Инна уехала через месяц. Николай к тому времени реже стал к ней приходить, она сама на этом настояла. Но он физически ощущал свою вину перед этой девочкой, ему постоянно напоминали о случившемся. В ГАИ дело закрыли – это был несчастный случай, выписали штраф, за то, что оба были без шлемов, провели разъяснительную беседу. Хвалили постоянно, за то, что заботится о пострадавшей:
- Вот если бы все были такими ответственными! Это здорово, что вы помогаете и навещаете пострадавшую, это характеризует вас с лучшей стороны.
На работе тоже постоянно спрашивали: как она? Ну, та, что перевернулась вместе с тобой.
Начальство отпускало, если надо пораньше, знали, куда торопился Колька, хвалили, за участие в судьбе девушки. Отзывчивый коллектив был у Николая, хотя полностью мужской.
- Ты Николай не переживай! В любой город оформим перевод, только бы девчонка на ноги встала. А ты - молодец! - хлопали его по плечу и даже на собрании хотели отметить, только рано, человек ещё в больнице.
Он уже не хотел никуда ехать. Но родители Инны на него надеялись, он ведь обещал, кричал, бил себя в грудь, едва не плача в самом начале. Он обещал Инне. Уверял, что не оставит её, пока она не будет снова танцевать, пока она снова не прогуляется с ним под ручку через весь город, вечером.
Так что он перевёлся и уехал в большой город, как обещал.
мой Телеграм и Одноклассники
- Николай, мы не сможем быть с ней ежедневно, - обращалась к нему Полина Игоревна.
- Я тоже, - отвечал в нос Коля, уставившись на свою обувь.
- Но вы здесь! – умоляла его мама Инны. – Я тоже буду здесь, но без вас у неё нет сил, даже желания бороться. Инна впадает в меланхолию, когда вас долго не видит. Плачет. Она не говорит о вас, но всё мы понимаем, - несчастная мать смотрела на мужа.
- Да, да, я же обещал... Я буду приходить, - оправдывался Николай за долгое отсутствие.
- Спасибо тебе! – протягивал ему руку отец Инны, это означало – он свой! Он зрелый человек.
Начались долгие, мучительные, томящие неизвестностью дни и месяцы лечения. Операция на лице прошла нормально, но глубокий шрам через всю щёку останется. У Инны случались срывы, она не хотела никого видеть, рыдала, просила сдать её куда-нибудь и оставить в покое. Кричала на всех, даже на родителей.
От кроткой, милой, душевной девушки не осталось ничего. Постоянно напряжённая, измученная жалостью посторонних, родных и близких, она уже понимала путанную медицинскими терминами речь докторов, чувствовала, когда ей врут и пытаются скрыть что-то. Это было страшное лето для неё, ей надо было привыкать к себе. Она проживала это лето в больничных палатах, на аппаратах фиксации, с металлическими приспособлениями в ногах. В зеркало она даже не хотела смотреться, ничего приятного там уже не увидишь.
Учёбу решила продолжить, написала заявление и перевелась на заочное отделение, ей разрешили. Это её немного отвлекало от ужасных мыслей, она часто сожалела, что не разбилась в тот вечер насмерть. Николай, приходя к ней, бередил воспоминания и отвращение к себе только усиливалось.
Он по-прежнему хорош собой, ещё красивее стал, на него засматривалась каждая женщина или девушка, проходящая или находящаяся рядом. Инна всё замечала.
Она швыряла учебники в стену, кидалась тетрадками, когда понимала, с таким лицом и дёргающимся глазом, она ни в какой школе работать не сможет, разве только ночным сторожем или в роли бабы-Яги на новогодних утренниках. Она не вывозила груз эмоционального напряжения, душа её страдала намного сильнее тела.
- Больше не приходи ко мне! – просила она Николая, когда он появлялся, - слышишь? Не надо ходить и смотреть на меня? Это не ты! Я сама!
- Что ты кидаешься на меня? – отворачивался от неё Колька, видеть не мог эти горящие ненавистью глаза. – Я, может, не могу без тебя, - беспардонно врал он и даже не скрывал этого. Инна слышала через приоткрытую дверь в палате, минуту назад он заигрывал с одной из практиканток из медучилища, они здесь толпами разгуливают, не зная, чем заняться.
- Коль, ну зачем ты приехал? Зачем ходишь ко мне? Нервы щекотать?
- Прекрати! Я обещал – я сдержу слово! Никогда от своих слов не откажусь.
- Не нужны мне сейчас слова! Понимаешь? Мне в петлю хочется. Я же до конца своих дней с костяной ногой буду ходить, детишек пугать и гримироваться не надо.
- Лицо – это не первое. Главное, душа…
Инна вздыхала и плакала, при нём, при всех, её уже не жалели, а считали вредной, капризной, злой тёткой, те же соседки по палате. Она их тоже ненавидела. Потому что разглядывали её, словно под микроскопом. И на него смотрели, удивляясь, как он терпит её выходки.
- Если ещё раз придёшь, я встану! Освобожу ногу, растолкаю здесь всё и встану! Тогда ты будешь точно виноват.
- Перестань, я же не из жалости.
Инна отворачивалась, а Николай продолжал подбирать слова, каясь, ведь это он сделал её такой.
- А ты женись на мне! – резко повернулась к нему Инна. Соседка по палате аж приподнялась на подушке, закашлялась. Инна усмехнулась, посмотрев в её сторону, ожидая отказа от Николая. – Давай! Ты просто обязан, разве нет? Искалечил, вот и живи со мной, любуйся всю жизнь, - смеялась она над ним. – Не захотел красивую и здоровую, бери такую!
Николай некоторое время сидел перед ней на стуле, перебирал толстые пальцы. А она продолжала обжигать его ужасными словами и прогонять. Он ушёл, молча, так и не ответив ничего.
Инна радовалась, наконец, она избавилась от него! От его грустных, участливых глазок, именно так он смотрел на неё в последнее время. Николай входил в палату и менялся в лице, а там за дверью радовался жизни, общался с нормальными людьми, с красивыми девушками.
Соседка по палате смотрела на Инну, как на избалованную маленькую девочку, если бы не её переломы, она бы ей всё высказала за её высокомерие и неблагодарность. Радоваться надо, что не забывает, навещает, находит время, а она, только злится на всех. Отвратительный характер у молодой девушки и добавить тут нечего.
Николай вернулся через несколько дней. Выслушал от Инны очередную порцию насмешек, она кричала, что слышала, как он флиртовал с другими девушками, знает, что он ходит к ней просто потому что обязан, он заставляет себя.
Она замолчала, он подошёл ближе, взял её за руку, и, вытащив что-то из кармана надел ей кольцо на безымянный палец. Она отряхнула руку, колечко с пальца на левой руке упало на пол и покатилось под кровать. Соседка по палате, наклонилась всем телом, чтобы рассмотреть, то ли это, о чём она подумала. Да, это было кольцо.
- Дурак! На левую руку никто не одевает, оно огромное мне, - злилась на него Инна.
- Это мамино, у неё пальцы больше. Я домой ездил, всё сказал! Я решил. Ты больше не сможешь меня выгонять. Выходи за меня, - он встал на колени и нагнулся, начал шарить под кроватью рукой, ища колечко. Его широкая жилистая спина оставалась на глазах у Инны, ей хотелось толкнуть его посильнее, ударить, прогнать от себя навсегда. – Нашёл! - выпрямился он и встал с колен, отряхнув брюки.
- Ну и зачем тебе калека? Хромая ведьма с перекошенным лицом, - смеялась она. - Свадьбу сыграем? Такую, чтобы все видели, какая я красавица.
- Лицо не беда! И не калека ты, врачи говорят, ты встанешь на ноги, будешь ходить, так что кончай тут комедию ломать, рыдать над собой, будто ты в гробу лежишь, а не на больничной койке! Поправишься и будешь трудиться, отдыхать, радоваться каждому дню, как все. И пинать меня не надо, я тебе не враг, - спокойно говорил он, глядя ей прямо в лицо, не отворачиваясь.
- Пинать?! – сильнее злилась она.
- А то я не чувствовал, как ты долбануть меня хотела. Хватит! Поплакалась и конец! Ты выйдешь за меня!
Она отвернулась. Соседка по палате, вытянула шею, как гусыня, пытаясь разглядеть и не упустить ни одной детали происходящего.
- Вот как! – обозлился он, склонился над ней, схватил за другую руку, положил кольцо в раскрытую ладонь, нахмурив брови, ушел, не дождавшись ответа.
- Бессовестная ты! – сказала ей взрослая женщина с гипсом на ноге по самое бедро, мать двоих детей, вставая с постели на костыли, чтобы уйти. Наверное, пойдёт делиться впечатлениями от увиденного с приятельницами из соседней палаты. – Хвататься за таких надо! Уж не красавица, сама видишь, выбирать будет не из кого. Так хоть человеком останься.
Её мама тоже не оценила концерта, устроенного дочерью. К Николаю уже все привыкли, он честный, добрый, весёлый, сильный, кто, если не он должен был жениться на её дочери. И мама, и папа ожидали чего-то такого, но всё же сомневались в нём, слишком много проблем со здоровьем будет у Инны, даже когда она встанет на ноги.
- Зря ты так! – говорила мама, выкладывая из сумки фрукты деревенские, пирожки бабушкины, новые книги, которые просила дочь. – Коля - хороший человек, правильный! Работящий…
- Он другую любил, понимаешь! Я ему с нормальным лицом не нравилась, а тут... - заплакала Инна.
- Это когда было? Подруга твоя давно замужем, - сердито взглянула на дочь Полина Игоревна, - а ты будешь всю жизнь всех ненавидеть! Пора привыкнуть. Вас слишком многое связывает, он так нам помогает, так помогает.
- Мама!
- Вот, вот, и я ей о том, - влезла в разговор соседка по палате, - вы бы видели, как она с ним! - качала она головой. - На коленях перед ней ползал.
Мама, не взглянув на дочь, продолжила.
- Смотри, так и будешь одна всю жизнь, словно в больничной палате заперта. Прошлого не вернуть, а жить надо! Ты такая молодая.
Инна согласилась, когда он пришёл в следующий раз. Больше не злилась на Николая, на себя и легче стало. А кольцо он забрал, опять оправдываясь перед Инной:
- Я в мастерскую отнесу, по твоему размеру сделаю. Как выпишут, сразу в ЗАГС пойдём! Заявления я без тебя подам, справлюсь, - деловито отвечал он на её немой вопрос: что же дальше?
- Хорошо, как скажешь...
продолжение ___________
канал с аудиорассказами и подкастами Наталья Кор приглашаю всех ☕🎧