Это продолжение рассказа о том, как в 1981 году израильтяне ухитрились разбомбить иракский ядерный реактор «Озирак», несмотря на то, что его прикрывали десятки зенитных батарей, ракетные дивизионы ПВО и сотня истребителей-перехватчиков.
Почти во всех этих подразделениях находились советские инструкторы, переводчики и военные советники. И, пытаясь понять, почему арабы проморгали атаку евреев на свой сверхсекретный военный объект, охраняемый по высшей категории – нам не обойтись без воспоминаний наших офицеров.
Рассказывает полковник, кандидат исторических наук Валерий Ярёменко:
- Шла ирано-иракская война. И Саддам Хусейн мечтал о том, как он через несколько месяцев станет обладать ядерным оружием. Тогда он мог бы не только диктовать свои условия Израилю, но и защищать "восточные границы родины" от агрессии аятоллы Хомейни, навязывать соседнему Ирану свою позицию по спорным территориям.
Это осознавал и Тегеран. В течение первых 8 месяцев войны персы предприняли 10 попыток разбомбить реактор "Озирак". Но лишь однажды их "Фантомы" повредили внешнюю систему его охлаждения – в остальных случаях бомбардировщики уничтожались зенитно-ракетным огнём иракской обороны.
В середине 1981 года в Ираке имелось четырнадцать бригад ПВО, одна зенитная ракетная группа и два отдельных зенитных ракетных дивизиона. На их вооружении находились двадцать ЗРК «С-75М», тридцать семь – «С-125», тридцать пять "Квадратов" и четыре "Осы".
Тем не менее, время "Ч" пробило для "Озирака" 7 июня 1981 года.
В тот злопамятный день я находился в одном из дивизионов "Квадрат" неподалёку от ядерного центра. Нашу группу советских военных специалистов из Ленинградского военного округа в количестве десяти человек перебросили по тревоге в Багдад ещё в апреле с ирано-иракской границы. Была поставлена задача прикрыть "объект" – ядерный центр или, как его еще называли, "бункер в пустыне Тувайта" от воздушных налётов противника на малых и средних высотах.
Основное внимание уделялось прикрытию восточного – иранского направления. О том, что опасность может грозить со стороны Израиля, нас никто не информировал. Видимо, иракцы считали, что евреям в такую даль не долететь.
Где-то около 18.00 на мониторе нашей станции появилась крупная отметка, но, почему-то летящая с запада. На запрос "свой–чужой" цель не отвечала. Через пару минут экран радара стал "белым". Помехи? Активные? Но ведь персы доселе никогда не баловались подобными "игрушками"!
Один наш убелённый сединой майор-ленинградец, занимавшийся настройкой индикатора кругового обзора, приказал иракскому наводчику сорвать пломбу и немедленно перейти на резервную частоту, свободную от радиопомех. В Советской армии это делается за секунду. Но иракский оператор вместо того, чтобы срочно исправить критическую ситуацию, обратился за разрешением к своему капитану.
Действуя в соответствии с инструкциями, которые он крепко усвоил со времен недавней учёбы в Одесском ордена Ленина высшем командном артиллерийском училище, иракский капитан бросился к телефону, чтобы получить на это санкцию у своего оперативного дежурного по штабу ВВС и ПВО. Причём, звонил не по спецсвязи, а по простому городскому телефону. На это ему потребовалось ещё минут десять.
Пока продолжалась эта телефонная чехарда, на моих глазах, буквально касаясь верхушек пальм, появился тот самый "неопознанный объект" – восьмёрка истребителей Ф-16, и на огромной скорости с рёвом турбин пронёсся в сторону ядерного центра.
Раздался первый глухой взрыв, от которого вздрогнула вся округа! Затем в течение минуты взрывы повторялись. Самолёты, сделав крутой вираж с удалением до 6 км, поочередно уходили в обратном направлении. Только теперь, получив наконец "добро" на запасную частоту, наша СРЦ засекла более 10 целей противника. Тут же "Квадраты" выпустили вдогонку несколько ракет, но тщетно - истребители были уже недосягаемы.
Стреляли и соседние дивизионы С-75 и С-125. И также безрезультатно. Поднятые на перехват иракские истребители попросту не догнали врага. Минут через десять установилась мёртвая тишина.
Только потом нам стало известно, что налёт осуществили израильтяне.
Радиостанция Би-Би-Си передала сообщение об этом в тот же вечер. Информацию о бомбёжке получили и в КГБ. А вскоре обо всём узнал и наш МИД через посла в Багдаде Анатолия Барковского, которого проинформировал министр иностранных дел Ирака Тарик Азиз.
Все ответственные офицеры противовоздушной обороны зоны «Озирак» были расстреляны. Москва тоже начала своё расследование.
Нужно хорошо понимать – как в то время в СССР осуществлялись подобные "расследования". В Кремле были две группировки , две «башни» - консервативная и милитаристская – каждая из которых продавливала своё собственное видение ситуации.
Рассмотрим это на примере принятия решения о начале войны в Афганистане, за два года до уничтожения реактора «Озирак».
9 декабря 1979 года на совещание в Политбюро с участием Юрия Андропова (КГБ), Андрея Громыко (МИД) и Дмитрия Устинова (Министерство обороны) был вызван Начальник Генерального Штаба Николай Огарков. Обсуждался вопрос о целесообразности ввода советских войск в Афганистан. Министр обороны был «за», но начальник Генштаба – категорически против. Больше часа Огарков убеждал Политбюро отказаться от этой авантюры. Объяснял "кремлёвским старцам", какие негативные последствия будет иметь наша страна, если её армия ввяжется в конфликт афганского премьер-министра Амина со своими противниками.
В этот день Политбюро окончательного мнения не сформировало.
Но вечером следующего дня Председатель Совета министров СССР Косыгин позвонил в Генштаб и сообщил Огаркову, что решение о вводе советских войск всё-таки принято. Он просил маршала убедить Устинова в ошибочности этого решения.
Разговор начальника Генштаба с министром обороны был очень тяжёлым, и наутро он сообщил Косыгину, что так и не смог переубедить своего руководителя.
В тот же день Огаркова – одного из лучших в то время военных теоретиков в мире - снова вызвали в Кремль, и Андропов устроил маршалу «показательную порку».
«Мы вас сюда приглашаем не для того, чтобы заслушивать ваше мнение. А чтобы вы записывали указания Политбюро и обеспечивали их выполнение!"
Но вернёмся к событиям 1981 года.
В это время Советский Союз перестал поставлять вооружение Саддаму Хусейну из-за того, что тот без согласования с Москвой напал на Иран.
Кремль, не ожидавший от иракского лидера такой "подлянки"– политической игры за своей спиной – тут же вспомнил, что Саддам Хусейн, придя к власти, разогнал компартию, многих иракских коммунистов расстрелял или посадил в тюрьмы. Раньше в Политбюро тоже возмущались этим, но тогда интересы СССР на Ближнем Востоке были важнее идейных противоречий.
Теперь же Брежнев потребовал не только наложить эмбарго на поставки вооружения, но и отозвать всех наших советников, обучавших арабов в их учебных центрах – 1200 человек. Но военные убедили генсека не делать этого - ведь в таком случае Советский Союз перестал бы получать от Саддама валюту за вооружение. А в то время Ирак давал 65% прибыли в чистой валюте за экспорт военной техники.
И Брежнев смягчил свою позицию: из Ирака эвакуировали только женщин и детей - отправили их на родину через Сирию. Офицеров оставили, но Москва категорически запретила им принимать непосредственное участие в боевых операциях иракских войск, опасаясь что наши советники попадут в плен к персам.
Через 10 дней после того, как израильтяне разбомбили иракский ядерный центр, в Москву прилетел «мириться» Таха Ясин Рамадан, правая рука Саддама Хусейна. Переговоры вели председатель Совета Министров СССР Николай Тихонов, министр обороны Дмитрий Устинов и начальник Генштаба Николай Огарков. Переговоры шли очень тяжело, с взаимными претензиями. Арабы просили новые партии оружия, советская сторона упрекала их, что те «неправильно» воюют.
Отчасти это было справедливо.
В Ираке, как и в других арабских странах, было сильное социальное расслоение. Солдатами служили малограмотные люди из необеспеченных деревенских семей, а офицерами – богатые представители старой элиты, которая существует уже много поколений. Первые оказались не готовы к современной технике, вторых невозможно заставить терпеливо обучать и воспитывать своих подчинённых из низших классов.
Этот снобизм - чисто арабская национальная черта. Офицеры не желают передавать «крестьянам» сложные военные знания, они убеждены, что удел солдат – тяжёлая физическая работа и не более.
И чинопочитание. Оно имеется во всех армиях мира, но здесь формула «Ты начальник – я дурак» доходит до гипертрофированных размеров. Каким бы нелепым ни будет указание старшего по званию, оно будет выполняться слепо, бездумно, и даже когда станет очевиден вред от этого приказа, он всё равно будет исполняться до конца – пусть даже исполнитель при этом погибнет.
Вообще отношение арабских офицеров к смерти – особенно, к гибели подчинённых - заслуживает отдельного разговора. Потери своих солдат никого из них не беспокоят. Аллах дал - Аллах взял.
Отношение к единоверцам - это ещё одна особенность арабского социума. Да, все они мусульмане, однако это совершенно не означает, что все муслимы едины. Шииты недолюбливают и даже ненавидят суннитов. И наоборот. А ведь есть ещё алавиты, друзы, ахмадиты, исмаилиты.
Стоит вспомнить, что нынешняя гражданская война в Сирии началась вовсе не из-за движения "игил". А потому, что большинству здешнего суннитского населения (74%) надоело традиционное засилье во власти шиитов и алавитов. На всех руководящих постах в стране: в администрации, в армии, в полиции, в суде – сидели представители этих ветвей ислама. И клан самого президента Башара Асада принадлежит к алавитскому течению.
Представьте, если бы в России во всех госучреждениях сидели бы исключительно католики или совсем уж немногочисленные у нас лютеране. Кому это понравится? И хотя формально по конституции Сирия – светское государство, клерикальные привычки здесь всегда доминировали над общегражданскими.
И то же самое было и в Ираке. И даже хуже - здесь в последние полвека от рук суннитских религиозных фанатиков не только погибли сотни тысяч местных шиитов. Ещё больше иракцев было вырезано по национальному признаку...
С религиозностью тесно связана ещё одна черта – традиционализм.
Если правоверному мусульманину Аллах приказал пять раз в день совершать намаз, то война – не война, арабский солдат бросит все дела, вылезет из танка, разложит на песке свой коврик-намазлык, станет на колени лицом к востоку и начнёт читать молитву: «Бисмиллахи Рахмани-р-Рахим» (С именем Аллаха, всемилостивого и милосердного ко всем живущим на земле…)
И это для мусульманина важнее всего на свете – во всяком случае, важнее какого-то там боевого дежурства за пультом радиолокационной станции.
Но самая главная проблема во всех армиях Ближнего Востока – здесь и офицеры и солдаты избегают личной конкуренции, ведь, оказавшись в чём-то хуже другого, ты потеряешь лицо. А это самое страшное! Избегание стыда для араба очень важная мотивация. Поэтому не дай бог сделать что-то неправильное, за что тебя могут публично наказать. Лучше ничего не делать, чем сделать что-то не так.
И ещё одна ментальная черта, отличающая арабов – это клановая структура общества.
Здесь семьи в десять раз больше наших. Двоюродные тёти, троюродные дяди и их дети считаются близкими родственниками. Араб не просто общается с ними, он органично живет в этой огромной семье с самого раннего детства.
С одной стороны, всегда лучше держаться вместе. И ты никогда не останешься одиноким. В этом преимущество больших арабских семей. С другой – такая клановость воспитывает в человеке недоверие ко всем чужакам и проблемы при взаимодействии с другими семьями.
В армии эти родственные отношения заменяет дружба. Она тоже очень важна в арабском мире, поэтому в рамках одного небольшого подразделения люди заботятся о своих товарищах и очень тесно общаются. Здесь отделение, взвод, рота ни в чем не уступают российской, американской, израильской роте.
Но уже на уровне батальона они испытывают сложности во взаимодействии. И не могут координировать свои усилия, ведь другой офицер – им не брат и не сват. Он может быть вообще из другого клана, с которым твоя семья враждует несколько столетий.
На практике, во время боевых действий, весь этот клубок национальных менталитетов приводит к тому, что командиры плохо знают, что творится в соседних подразделениях, они инертны и никогда не проявляют инициативы, не хотят делиться информацией со своими коллегами, а если проблемы возникают у них самих, не докладывают о своих сложностях в штаб. В результате авиация здесь воюет отдельно, пехота – отдельно, танки – отдельно, артиллерия – отдельно.
И в таких условиях советские военные советники и инструкторы пытались создать здесь боеспособную армию.
Вот, например, что вспоминает в своей книге «Линия фронта – Суэцкий канал» полковник Владимир Серков.
И хотя он служил советником не в Ираке, а в Египте (причём, за десять лет до описываемых здесь событий), его характеристики нравов в армиях арабских государств абсолютно такие же.
– Мы понимаем, что у каждого народа свой менталитет и то, что складывалось веками, в один миг не изменится. Самое главное, чего не хватает большинству из местных офицеров – это чувства личной ответственности за порученное дело. Командиры здесь работают по старинке: «прожить день да вечер!». Они любят и умеют наслаждаться жизнью, ничем не рискуя и не напрягаясь. И слабо представляют себе, в чем заключается их роль в бою, не проявляют инициативы и самостоятельности, к тренировкам относятся поверхностно. Учёбу считают абсолютно ненужным занятием, дескать – чему быть, того не миновать. Иншаллах! Всё в руках Аллаха!
И всё время арабы затевают разговоры о том, что Советский Союз даёт мало техники, что она не приспособлена к условиям пустыни. Убедить их, что это не так - невозможно. Не действуют даже такие аргументы, как примеры успешных действий против американской армии китайских, корейских и вьетнамских войск, вооруженных советским оружием. В повседневной жизни грустно и смешно наблюдать как из-под гусениц пробуксовывающего в зыбучем песке танка экипаж отгребает песок руками. В комплекте боевой машины нет ни лопат, ни даже троса. Беспечность величайшая!
Солдатам за усердие я бы поставил пятерку, а офицерам – тройку с минусом. Плохо ориентируются на местности: в пустыне, где нет ориентиров, это серьезная проблема. И они совсем не умеют проводить пристрелку вооружения.
Вчера были батальонные учения с форсированием водной преграды. Тема отрабатывалась на пресноводном канале в тылу. Произошло ЧП. Командир взвода приказал форсировать водную преграду на подручных средствах по натянутому канату с ходу в полной экипировке. Результат: девять солдат из пятнадцати утонули – не умели плавать. Как повлиять на сознание командиров, когда даже гибель их подчиненных их совершенно не волнует? «Так было угодно Аллаху!».
Сегодня наше командование потребовало представить в офис главного военного советника списки офицеров, желающих служить в Египте ещё год. Желающих не оказалось. И это понятно – зачем испытывать судьбу в интересах защиты чужого государства с сомнительной перспективой социального и политического развития?
А вот что вспоминает бывший главный военный советник в Ираке генерал-лейтенант Анатолий Мокроус:
– У меня и у посла Анатолия Барковского были деловые отношения с руководством страны и армии, включая президента Саддама Хусейна, министра обороны Хейралу, начальника генштаба Шеншала. Ведь Ирак был одной из немногих стран, которая одобрила в декабре 1979 года ввод советских войск в Афганистан.
Но война Хусейна с Ираном для нас стала полной неожиданностью. Правда, наши военные переводчики кое-что докладывали мне. Они были очень подготовлены, много читали, слушали зарубежное радио. Накануне иракцы вывезли из Швейцарии к себе свой золотой запас. Значит – готовились. Сосредоточение войск на границе проводилось ими скрытно с весны 1980 года под видом манёвров и летних учебных сборов резервистов.
В первые дни войны они ударили по Ирану, вошли на его территорию и остановились. Хусейн не думал воевать всерьёз, он хотел лишь продемонстрировать персам свою силу.
Понты, как сейчас говорят!
Резервов на ведение широкомасштабной войны ни у тех, ни у других не было. Однако непримиримая позиция аятоллы Хомейни вынудила Багдад продолжить боевые действия. Он ведь долгие годы жил в ссылке в иракском городе Неджефе. Но шах Мохамед Реза Пехлеви попросил Саддама - и тот выгнал Хомейни из страны. Так что вражда между этими двумя арабскими лидерами - личная. Вражда личная, а из-за неё гибли десятки тысяч простых людей - и военных и мирных.
Конечно, несмотря на публичное осуждение Москвой этой войны, неофициальные наши симпатии были на стороне Саддама Хусейна. Аятолла Хомейни занимал по отношению к СССР очень враждебную позицию. Он не видел разницы между капитализмом и социализмом и называл Америку "БОЛЬШОЙ САТАНА", а Советский Союз – "МАЛЫЙ САТАНА".
Наши офицеры, хоть и не принимали непосредственного участия в боях с персами, но трудились в эти военные годы в сложных условиях, порой под бомбёжками. В учебном центре ВВС Ирака в Тикрите авиационные инструкторы вместе с чехами, индийцами и пакистанцами готовили иракских пилотов. Я бывал в их авиационных частях, которые участвовали в налётах на Тегеран на советских самолётах Су-20, МиГ-23, МиГ-25 и Ту-22.
Саддам Хусейн за это подарил сорока четырём советским лётчикам и пятерым переводчикам золотые швейцарские часы со своим портретом, каждые – стоимостью 5,5 тыс. долларов.
А нам - военным советникам - подарил автомобили «Мерседес», «Вольво», «Лэнд крузер», «Тойота», «Шевроле», «Бьюик», «Сааб». Такого раньше не было ни в одной стране, где я служил военным советником…
Об ирано-иракской войне вспоминает и полковник Валерий Ярёменко:
– В середине сентября 1980 года, когда мы возвращались с учебных стрельб на полигоне "Н-4", что на границе с Иорданией, то заметили, что по дороге к границе с Ираном стягивается масса военной техники. А в самом Тикрите один иракский офицер-разведчик проговорился, что через пару недель будет война с Ираном. Я проинформировал об этом генерала Мокроуса.
И 22-го сентября по радио объявили, что иракские войска перешли границу.
Ответный удар не заставил себя ждать. В Багдаде я был свидетелем первой бомбардировки столицы иранскими "Фантомами". В налёте участвовали около 150 самолётов. Почти половина из них были сбиты. Потом бомбили нас почти каждый день, в том числе и ночью.
Действия персов вынудили Саддама рассредоточить свою авиацию по соседним арабским странам, поддерживавшим Багдад. Его самолеты стали летать с аэродромов Иордании, Саудовской Аравии, Омана, Объединенных Арабских Эмиратов и Северного Йемена.
Хомейни сразу же предупредил всех, что будет уничтожать вражескую авиацию даже в других государствах - и, действительно, вскоре персы отбомбились по одному из аэродромов Кувейта. Возникла опасность расползания войны в регионе, и соседи попросили Саддама Хусейна вернуть авиацию на свои базы, не подвергая риску союзников.
Тегеран тоже использовал чужие аэродромы. Взлетая со своей базы Резайя, и отбомбившись по нефтеперерабатывающему комплексу Эль-Валид, преодолев 810 километров, иранские «Фантомы» садились в Сирии, там дозаправлялись и возвращались обратно.
Причём наше вооружение было и у тех и у других - там такая взаимная торговля военной техникой процветала! Ливия и Сирия перепродавали полученную от нас самолёты Ирану. А Египет поставлял Ираку советские боеприпасы...
Но вернёмся к визиту в Москву вице-президента Ирака Таха Ясин Рамадана, прибывшего сюда после катастрофы с ядерным центром «Озирак».
Он упрекал наше Министерство Обороны в том, что советская система ПВО не обеспечила безопасности этого объекта, что наши военные инструкторы плохо обучили операторов радиолокационных станций и зенитно-ракетных комплексов. В общем переложил на СССР всю вину за то, что случилось.
Министру обороны Устинову нужно было как-то отреагировать на эти обвинения и «козлом отпущения» за взорванный ядерный центр сделали главного военного советника в Ираке генерала Анатолия Мокроуса. И его отозвали из страны!
Но это была простая "отмазка" для разгневанных иракцев – в истинных причинах трагедии с реактором советский Генштаб даже не пытался разобраться. Во многом это было связано с тем, что советская техника к тому времени, действительно, постепенно стала уступать западной. Но так как Устинов до своего назначения министром обороны всю жизнь занимался именно военно-промышленным комплексом, он не решился затронуть этот клубок накопившихся технических проблем, грозящих всем причастным к оборонке очень серьёзными неприятностями. Ведь его первого спросили бы - как же ты допустил такое отставание от США?
У многих в памяти было выступление на Пленуме ЦК КПСС Первого секретаря Московского городского комитета партии Николая Егорычева в 1968 году. Тот тоже попытался заикнуться, что столичная зона ПВО находится не в самом боеготовом состоянии. И недели не прошло, как Брежнев снял Николая Григорьевича с его высокого партийного поста и сослал в почётную ссылку заместителем министра сельскохозяйственного машиностроения.
Так что делать правильные и серьёзные выводы в то время было опасно.
Но ровно через год в воздушном сражении, развернувшемся в июне 1982 года над долиной Бекаа в Ливане, израильские ВВС буквально стёрли с лица земли точно такую же сирийскую систему ПВО. За пять дней израильского воздушного наступления были уничтожены 19 советских зенитно-ракетных дивизионов. А потом в летних воздушных боях евреи сбили около сотни истребителей МиГ-21, МиГ-23 и МиГ-25Р.
При этом израильские ВВС не потеряли ни одного своего самолета. Это был сокрушительный провал всей нашей концепции построения локальной системы противовоздушной обороны, стоившей Советскому Союзу миллиарды долларов...
А ведь об этом прекрасно было известно ещё в 1969 году.
Тот же полковник Серков в своей книге это всё описал:
– Израильская авиация почти ежедневно бомбит, имея безраздельное господство в воздухе. Сегодня евреи уничтожили пять зенитно-ракетных дивизионов С-75, по сути всю передовую линию ПВО страны. В Абу-Сувейре разбомбили командный пункт зенитно-ракетной бригады, радиотехническую роту, уничтожили пусковые установки. По израильским самолетам выпустили 10 ракет – все безрезультатно. Мы видели, как эти ракеты летят куда-то в сторону и там взрываются. Египетская авиация в небе не появляется, израильтяне безраздельно господствуют в воздухе.
Израильская разведка работает прекрасно. В среду зенитные дивизионы выдвинулись на новые огневые позиции – и уже в четверг израильская авиация бомбила их, тогда как до этого она в том районе не проявляла особой активности. Сейчас дивизионы с боевых позиций сняты – и авиация противника не появляется там уже четвертый день.
А здесь налёты – днем и ночью! Противопоставить им нечего. Наши советники из ПВО оправдываются: евреи создают сильные радиолокационные помехи. Зенитки не достают самолёты на высоте 5 тысяч метров. А ракетные комплексы С-75, обладая возможностью сбивать бомбардировщики на больших высотах, не могут поражать низколетящие цели. Вчера они сделали 31 пуск ракет по израильским самолетам, но ни один из них не был сбит. Происходило всё это прямо на наших глазах...
В интернете я наткнулся на любопытного автора, который описал всё это в двух своих книгах. Имя его – Александр Афанасьев. Книги называются; «Ближний круг» и «Наступление».
Вот фрагмент из книги «Наступление».
«…Отношения СССР и Ирака были непростыми – причём непростыми их делал человек по имени Саддам Хусейн. Проблема была в том, что он в равной степени пользовался поддержкой и США и СССР – и потому обнаглел до предела!
В Ираке был самый настоящий фашизм, коммунистов здесь расстреливали. Компартию так и называли - партия расстрелянных. За коммунистические убеждения Саддам казнил даже брата и родного дядю.
– Хусейн – это крапленая карта в колоде. Ну пусть КГБ с МИДом тут решают, не военное это дело, – сказал новый министр обороны Соколов. – Ты кого наших из Ирака знаешь?
– Анатолий Иванович Мокроус, – не растерялся помощник министра, память у него была профессиональная. – Наш бывший главный военный советник, сейчас в отставке. У него там каждый второй саддамовский генерал – личный друг, а в тех местах это много значит…»
Найдите в интернете эти книги. И хотя они написаны в жанре "альтернативная история", реалии арабских войн в них описаны очень точно. Из этих книг вы узнаете много о всевозможных хитросплетениях политики, религии, обманов и интриг, запутанных межличностных отношений, многовековых обид и бог знает чего ещё, что составляет суть арабского мира.
"Восток - дело тонкое, Петруха!" - говорил товарищ Сухов.
И ещё одна цитата, которую мне хотелось бы здесь привести, коль скоро в центре нашего внимание оказался налёт израильтян на иракский ядерный реактор. Цитата в стиле Николо Макиавелли "Разделяй и властвуй".
Это фрагмент воспоминаний Анатолия Адамишина – в то время заведующего 1-м европейским отделом МИДа.
"...Когда в СССР узнали, что Саддам Хусейн создаёт свою атомную бомбу, наши дипломаты сильно напряглись:
— Успокойтесь, молодые люди, — раздумчиво произнес Громыко, расхаживая по кабинету. — Иракский президент расчётливо ведёт свою игру. Мы ему нужны постольку, поскольку наши интересы могут совпадать. То же — и в его отношениях с американцами и французами.
Поэтому никаких иллюзий. А политику в отношении Ирака надо проводить, исходя из тех же принципов. Там, где нам выгодно, — будем поддерживать. Там, где не выгодно — умывать руки.
Конечно, создание Саддамом ядерного оружия привнесёт много неизвестного в ближневосточный пасьянс.
Но так ли уж это для нас опасно? Можно ли представить такую ситуацию, чтобы иракская атомная бомба была обращена против нас? Я таких ситуаций не вижу.
А вот американцам и Израилю это должно причинить немалую головную боль. Ближневосточный конфликт разгорится с новой силой. И тогда нас будут на коленях умолять помочь этот конфликт урегулировать...»
POST SCRIPTUM.
Не сбылось предсказание Андрея Громыко.
Евреи мастерски разбомбили ядерный реактор, никакого конфликта не возникло и никто к ногам советского министра иностранных дел не припал. А вскоре и весь Советский Союз исчез с политической арены, а новые российские политики не имели и десятой доли того мирового авторитета, который был у Брежнева и Громыко.
Про Россию никто и не вспомнил, когда 20 марта 2003 года коалиция государств во главе с Америкой начала операцию под говорящим названием "Иракская свобода" по смене власти в стране, Поводом для вторжения стало обвинение Хусейна в том, что тот тайно изготавливает химическое и биологическое оружие и применяет его против собственного населения.
Уже через 3 недели американцы вошли в Багдад. Никакого химического оружия они не обнаружили, и после падения режима диктатора никто об этом не вспоминал. Однако сам Саддам Хусейн бесследно исчез. Он как сквозь землю провалился.
Этот оборот речи в случае с Хусейном можно понимать буквально — его обнаружили именно под землёй, в хорошо замаскированном подвале деревенского дома близ селения Ад-Даур только 13 декабря 2003 года.
Весь мир облетели кадры заросшего старика с длинной бородой.
В нем было сложно признать прежнего надменного диктатора, ещё совсем недавно грозившего уничтожением своим соседям — Израилю, Ирану и Кувейту.
Несмотря на большое количество кровавых дел, мрачным шлейфом тянущихся за ним, Высший уголовный трибунал Ирака решил, что для приговора будет достаточно доказательств хотя бы одного эпизода. Хусейну предъявили обвинение в убийствах 148 шиитов в местечке Эд-Дуджейль в 1982 году.
5 ноября 2006 года трибунал приговорил бывшего президента к смертной казни через повешение. Апелляционный суд оставил приговор без изменения и постановил исполнить его в течение 30 суток после решения.
В эти дни сотни иракцев - родственники жертв Саддама - обратились к властям с просьбой назначить их палачами. Люди требовали, чтобы казнь была публичной и транслировалась по телевидению. И такое возмущение народа было понятно - вот список жертв диктатора за годы его правления. Причём, это очень не полный список - в нём указаны лишь массовые казни.
- До 70 000 шиитов и 50 000 активистов оппозиции - в том числе коммунисты - исчезли в иракских тюрьмах. Что с ними стало - неизвестно, они просто пропали.
- Кампания насильственной арабизации на севере Ирака в 1978-1979 гг. Уничтожено до 12 500 тысяч курдов, туркмен, езидов, ассирийцев, армян. Их земли переданы арабским поселенцам.
- 1982 г. Резня шиитов в Эд-Дуджейле. 148 погибших.
- 1983 г. Убиты 8 000 мужчин и мальчиков из курдского племени Барзани.
- 1996 г. Резня в Эрбиле. Погибли 48 иракских туркмен.
- 1984 г. В тюрьме Абу-Грейб в ходе этнической чистки казнены 4 000 человек.
- 1986-1989 гг. Геноцид в Анфале с применением химического оружия. Количество жертв курдов и других этнических меньшинств - до 180 000 человек. Поражают способы убийства - у большинства просто проломлены черепа, некоторых казнённых взрывали. 700 000 курдов отправлены в концлагеря, около миллиона - стали беженцами.
- 1988 г. Атака ядовитыми газами в Халабадже. Более 5 000 курдов отравлены ипритом.
30 декабря 2006 года Хусейн без головного убора в черном пальто медленно взошел на эшафот.
На голову приговорённому хотели надеть черную маску, чтобы диктатор в последние свои минуты не видел ничего вокруг. Но тот отказался. Палач подробно объяснил Саддаму, как будет происходить казнь. Повязал ему на шею чёрный шёлковый платок, затем надел поверх платка толстую верёвку.
Бывший диктатор, стоя точно посредине люка, опоясанного железными перилами, спокойно наклонил голову, позволив надеть на себя петлю. Протянул палачу экземпляр Корана, с которым его доставили к месту казни, и попросил передать своему родственнику. В это время немногочисленные зрители, стоявшие внизу под эшафотом, осыпали Саддама проклятиями.
Один из охранников, сопровождавших его на казнь, не выдержал:
"Ты уничтожил нас! Ты убил нас! Ты заставил нас жить в нищете!" — выкрикнул он прямо в лицо приговорённого.
"Я спас вас от нищеты и унижения и поверг в прах наших врагов – иранцев и американцев", — парировал Саддам.
"Будь ты проклят", — в сердцах крикнул военный.
"Будь ты сам проклят!", — ответил ему Хусейн.
Не обращая ни на кого внимание, он стал читать короткую шахаду:
"Нет Бога достойного поклонения, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его..." — бормотал он, стоя на помосте и опустив глаза вниз.
Потом добавил: "Не бойся", — обращаясь к самому себе.
Начал читать молитву снова - и тут палач резко нажал на рычаг. Створки люка под Хусейном распахнулись...
