Глава 9.
Андреевка мирно спала. Мертвая тишина - ни звука, ни дуновения ветерка. Только утренний туман да предрассветный холодок пробирали сидящую на пенечке Веру до костей. Она измучила себя, представляя картины разврата на проклятом сеновале. А теперь ее всё сильнее клонило в сон. Вдруг послышался скрип избной двери, шаги в сенях... Распахнулась дощатая наружная дверь и Екатерина, собственной персоной, появилась на крыльце в калошах на босу ногу и в огромной шали, запахнутой на груди. Девушка рысью понеслась в направлении притаившейся Веры. У сыщицы пересохло во рту. Она вжалась в стенку сарая, не смея дышать. А Катя пробежала, хлопая калошами, мимо неё в стоящий одиноко узенький нужник. Минут через пятнадцать она, справив свои дела, скрылась дома. Слышно было, как заперли дверь на крючок, и опять наступила тишина.
- Надо возвращаться, ничего я здесь не высижу. На сеновал сегодня никто не придет, это точно. А, может быть, он у Катьки дома? В постельке нежится? Ах ты гад ползучий! Сейчас я вам устрою!
Оглянувшись по сторонам, Вера схватила первое попавшееся полено и запустила им в окно. Послышался звон разбитого стекла, женские крики.
Ноги принесли Веру домой на автопилоте. Голова ничего не соображала. В окне задней половины избы мерцал огонек. В доме не спали. Отдышавшись и вытерев холодный пот со лба, Вера открыла дверь.
- Где ты была? - встретил ее уместный вопрос. Бабушка Рада сидела на топчане, приглаживая растрепавшиеся седые кудри, и ждала ответа от внучки, появившейся невесть откуда.
- Не спалось, бабуль. Вот, решила прогуляться, свежим воздухом подышать. А что это? Никак Ледя дома? - спросила она, споткнувшись о башмаки мужа.
- Дома твой голубь. Расхворался. Чуть приполз. Горит весь. Про тебя спрашивал. А я и не знала, что ответить. Чаем с малиновым вареньем напоила. Надо будет фершала вызвать. Ой, боюсь, заразит он нашу Леночку! Вон, как дохает, слышишь? - сказала бабушка, услышав кашель зятя.
- Слышу! Где это он простудился? Уж не на сеновале у Катьки? - проворчала Вера. Никто не ответил ей. Только бабка Неонила сочувственно покачала головой со своей печки.
Вера заглянула в комнату, где на супружеском ложе раскинулся больной муж.
- Я с ним не лягу. Не хочу заразиться от этого кобеля, - прошипела она, глядя на бабушку.
- А ты ложись на мое место, касатка, а я на печку. Там и мне хватит места.
- Нет уж. Лучше я на печке лягу. Хоть погреюсь. Спать осталось совсем мало. Скоро на работу, - бурчала Вера, укладываясь рядом с Неонилой. Та безропотно подвинулась. В домике наступила тишина, прерываемая кашлем и сиплым дыханием Леди.
Фельдшера Вера вызвала, позвонив из учительской. Учительница математики спросила:
- Не надо ли чем помочь? Я могу аспиринчику дать, у меня он всегда с собой.
- Спасибо, а вы не знаете, можно ли с этого телефона в другой город позвонить? - спросила Вера.
- Нет! Этот телефон для местных разговоров. У директора в кабинете есть междугородняя связь. А вот и Иван Николаевич! Иван Николаевич, Вере Константиновне нужно в свой город позвонить, - обратилась к директору Ираида Львовна.
- А что случилось? Здравствуйте коллеги! - поздоровался с учителями директор.
- Мой муж заболел. Температура высокая. Я фельдшера вызвала.
- Значит Леонард Павлович на больничном с сегодняшнего дня? А межгород вам, Вера Константиновна, зачем?
- Хочу дочку отправить к родителям, чтобы не подхватила заразу, пусть папа за ней машину пришлет - ответила Вера.
Леночка с бабушкой Радой срочно уехали к Шуре с Костей, с радостным нетерпением их дожидавшимся. Остались Ледя и Верочка вдвоем, не считая старенькой хозяйки. Ледя шел уже на поправку, как заболела Вера. Теперь на супружеской кровати возлежала она, а Ледя ютился на топчане.
За разбитое стекло ему пришлось заплатить. Катя шарахалась от него, как от прокаженного. "Лучше никакого мужика не надо, совсем и никогда, чем такой ужас. Ещё подожгут, спаси, Господи!" - думала она.
Между супругами установилось временное перемирие. Всё-таки им пришлось во время болезни ухаживать друг за другом. Вера, вспоминая, как разбила разлучнице окно, смеялась. Екатерина никому не пожаловалась, соображая, что "нос у нее в пушку". Вере ее выходка сошла с рук, и это ее веселило.
Потом снова начались скандалы, упрёки, подозрения. И так ещё год прожили они в Андреевке, став посмешищем для всего села. Вере предлагали освободившийся колхозный домик. Она отказалась. Жить здесь они не планировали. Три года отработки после института заканчивались.
От красоты ее почти ничего не осталось. Следить за собой она не умела. Без бабушки некому было отстирывать пятна на платьях, разглаживать складки, причесывать ее, греть воду для умывания. Вера превратилась в вечнобрюзжащую, неряшливую тётку.
"За что мне такая жизнь? - горевала она, - Вон Нинка, внучка Неонилы, со своим как живут! Он ее беременную чуть не на руках носит, а ведь посмотреть-то не на что. Да и соседи Сидоровы не хуже! Даром, что мужик иногда выпивает, а свою жену бережёт, всю тяжелую работу взял на себя. И она все: "Мой Коля, мой Коля!" Никогда плохого слова не услышишь. И всегда они вместе. Я, прямо, как проклятая! Да ещё живу в этом задрипанном селе, заехали, куда Макар телят не гонял. Свалить бы отсюда в большой город! Там жизнь совсем другая, там и доход больше, и этой Катьки нет!"
Продолжение:
Начало: