Светлана очнулась после наркоза ночью. Сквозь дрёму она услышала слова медсестры, что проведена операция - кесарево сечение, ребёнок чувствует себя хорошо. А мамочке теперь следует лежать спокойно и приходить в себя. У Светы пересохли губы. Очень хотелось пить. Она снова закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Одолевало какое-то внутреннее беспокойство. С трудом подняла веки, как в тумане, перед ней стала вырисовываться фигура в белом с неясными контурами.
- Кто у меня родился? - вдруг поняла причину своего неспокойствия Светлана.
- У вас девочка. Вес - три двести, рост - пятьдесят два сантиметра, - ответила медсестра. - Завтра её принесут.
Молодая мама успокоилась и снова погрузилась в сон. Утро ворвалось в окно ослепительным апрельским солнцем, громким чириканьем воробьёв, пением синиц, да и вообще, прекрасной погодой.
Наконец-то, Светлана увидела свою малышку. К огромному удивлению, у дочки был осознанный взгляд, что обычно не свойственно младенцам. Она внимательно разглядывала маму, словно старалась рассмотреть каждую её чёрточку. Серьёзная такая.
- Ну, как мамочка, дочка красивая? - спросила медсестра.
А Светлана из-за переполнивших её чувств, не могла оценить, была ли малышка страшненькой или красивой. Она была её кровиночка, а значит, неповторимой и самой родной.
Света прижала дочку к груди и смотрела на её крохотные пальчики, маленький носик, умное личико, наслаждаясь первым мгновением близости.
- Как же я тебя люблю! - прошептала она и осмелев, поцеловал каждый милые пальчик в отдельности. Это же так прекрасно стать мамой! А стать мамой после сорока, когда надежды на такое чудо совсем не было, вдвойне здорово! Родив ребенка в таком возрасте, она хотела от процесса материнства взять всё по максимуму, хотела запомнить каждый день жизни своей малышки.
В памяти всплыли первые дни беременности, когда на консультации пожилая врач-перинатолог сказала, что в таком солидном возрасте велик риск рождения ребёнка с синдромом Дауна и пороком сердца. На что Светлана ответила: "Кто родится, того и буду любить". Тогда старенькая профессор вздохнула и ответила: "Ну что ж, значит, будем рожать". И вот сейчас, когда она держала свою доченьку на руках, её накрыл страх за свою жизнь и здоровье.
- Малышка такая крошечная, беспомощная, уязвимая, зависимая. Ведь я так долго буду нужна ей! - думала Света и крепче прижимала к себе маленький комочек счастья.
На следующий день мать и дитя перевели в обычную палату, где кроме них лежали ещё три такие же счастливые парочки. Соседки по палате были в два раза моложе Светланы, каждая из которых вполне годилась ей в дочки. Девушки с любопытством разглядывали немолодую по возрасту, но молодую по статусу мамочку и похоже обсуждали это через сообщения в телефоне.
Вечером к Светлане приехал Юра. Она попросила соседок приглядеть за дочкой и спустилась к нему. Когда вернулась, то услышала в слегка приоткрытую дверь:
- Для кого такие старушки рожают перед самой пенсией? Для старших детей, чтобы те растили и нянчились?
- И не говори... Мало вырастить, но нужно будет ещё и построить отношения с дитём, которое годится во внуки.
Из глаз Светланы хлынули слёзы. Не навернулись, не закапали, а хлынули двумя ручьями. Возможно, тому виной изменившийся гормональный фон, или правда жизни, но было больно такое слышать и обидно. В это время по коридору проходила дежурная врач.
- Это почему мамочка плачет? - спросила она командным голосом. - А ну, пошли со мной!
Она завела Свету в ординаторскую, дала выпить воды и посадила напротив себя.
- Рассказывай, что случилось!
Светлана послушно, как маленькая девочка, рассказала суть услышанного.
- Нашла кого слушать... Много эти свиристёлки понимают... Меня мама родила в сорок один, а сестру в тридцать восемь. Хоть и родила нас она по современным меркам поздно, но вырастила сама и помогла каждой получить высшее образование. Сейчас маме восемьдесят, чувствует себя прекрасно, ходит каждый день с палками по пять километров, полный рот своих зубов, даже успела стать прабабушкой. Мы с сестрой к этому юбилею едва уговорили матушку уволиться с работы. Она на почте работала последние пятнадцать лет. А мою подругу мама родила в почти в шестнадцать, а она, в свою очередь, свою дочку - в двадцать. Таким образом, её мама в тридцать шесть стала бабушкой, хотя абсолютно к этому не была готова и заинтересовалась внуками только спустя десять лет. И я вот даже не знаю, что лучше - слишком "старая" или слишком "молодая" мама... Подруга всегда завидовала нашим отношениям с "нормальной" мамой, у которой всегда приготовлен вкусный обед, полная тарелка вкусных булочек и вселенская опека сначала любимых деточек, а затем и ненаглядных внуков. Её же мама воспитывала по телефону, урывками между работой и личными интересами, общение с ней "как сёстры" её вообще раздражало... C другой стороны, сравнивая свой опыт - в тридцать лет, когда я рожала второго ребёнка, материнство переживается много осознаннее, чем в двадцать. Как, наверное, и в сорок, когда такие ощущения, будто в последний раз - хочется всё увидеть, прочувствовать и запомнить. Что я тебе говорю, сама теперь знаешь...
- Да, это чудесно!
- В каком возрасте рожать? Вопрос философский... Но моё мнение - рожать нужно тогда, когда дал Бог. У тебя же выбора не было? Ты просто жила надеждой, что когда-нибудь у тебя будет ребенок...
- Нет, даже надежды не было...
- Тем более. По моему глубокому убеждению - женщина может рожать в любом возрасте. Пока её физиологические часы не истекли, надо рожать! А в сорок или в сорок пять лет не имеет значения. В любом возрасте для настоящей матери материнство одинаково тяжело и прекрасно! Не надо бояться и вешать ярлык "я уже старая"... Стать мамой после сорока - вдвойне радостно. Кто-то в это время становится бабушкой, а ты - молодой мамой… Да, давно позади остались тусовки, пляски, гулянки, но у тебя есть жизненный опыт и большой багаж знаний, который ты сможешь передать ребенку. И потом в зрелом возрасте мама имеет возможность просто взять и раствориться в материнстве, ни на что не отвлекаясь. Так что никого не слушай! У каждого свой путь...
- Спасибо! Очень убедительно!
- А сейчас мы с тобой успокоимся, перейдём в другую палату и начнём наслаждаться материнством... Кстати, как дочку назвала?
Светлана задумалась немного. До этого она хотела назвать дочку в честь мамы Галочкой. Сейчас у неё возникло совершенно новое ощущение, что дочку следует назвать Надеждой.
- Дочку назовём Надеждой... Наденькой...
- Замечательное имя! Надежда - наш компас земной... Пусть Наденька растёт здоровенькой и будет вам с мужем наградой за смелость!
***
Вскоре после рождения Наденьки, заболел Иннокентий Павлович. Заболел серьёзно и неожиданно для близких. Хотя неожиданно в возрасте восемьдесят семь лет, да после пережитой онкологии, звучало нелепо. Всеобщий любимец, который всегда был энергичен и на позитиве, начал сдавать. Кешу сначала мучила слабость, потом добавились боли в костях. Людмила Андреевна с трудом уговорила его обраться к врачам. Заключение после обследования оказалось неутешительным. Рак снова вернулся и начал прогрессировать.
- Вот о чём я, Людочка, и говорил... От того, что мы узнали диагноз, легче никому не стало. Оперировать в таком возрасте меня не возьмутся, а от химии откажусь сам. Не вижу смысла. Буду доживать, сколько Бог мне отпустил...
- Кеша, врач сказал, что шанс побороться есть...
- Иннокентий Павлович, пожалуйста, ради нас давайте лечиться... - попросила старого художника Лиза. - Мы столько всего с вами запланировали...
- Пожалуйста! Давайте вместе бороться! Вместе мы - сила! - присоединилась к мольбам Екатерина.
- Видишь, любимый, сколько людей тебя об этом просят... Светонька тоже очень переживает, а ей волноваться нельзя... Моя Леночка уже несколько раз звонила...
- Хорошо, буду лечиться, но только про болячки больше слышать ничего не хочу... Я лечусь, а вы не спрашиваете!
Когда гости разошлись Иннокентий, впервые за много месяцев, попросил накапать по чуть-чуть коньяку и посидеть с ним. Выглядел он уставшим и осунувшимся. Глаза поблекли, но самое страшное, что в них утихомирились озорные чёртики.
- Людочка, не бойся я не боюсь умереть, хотя, как никогда хочу жить...
- Кеша, давай лечиться и верить в лучшее! Ты поборол рак один раз, справишься снова.
- Знаешь, в своё время рак изменил меня. Шли мои дни, недели, месяцы. Курс химии, отдых, курс химии, отдых, курс химии… Вроде ничего и не изменилось. Я держался, старался не показывать виду, что мой мир пошатнулся. Научился управлять эмоциями, фильтровать, что говорю, над чем смеюсь, как правильно общаться с людьми. Я стал добрее, милосерднее, чужое горе ранит теперь меня, как своё...
- Кеша, ты, необыкновенный человек! Я благодарна судьбе за то, что свела нас!
- Людочка, ты лучшее, что могло случится в моей жизни! Я верю тебе, как себе, поэтому хочу обратиться с просьбой...
- Складывается ощущение, что ты прощаешься... Не пугай, пожалуйста, меня!
- Уверен, что ты читаешь меня, как книгу, даже если эти страницы зачитаны до дыр. Мне будет много спокойнее, если все дела сделаю заранее, пока я в уме и светлой памяти... Хочу с тобой доехать до нотариуса и составить завещание...
У Людмилы Андреевны слёзы предательски выступили на глаза. Кеша прижал любимую к себе и сказал:
- Милая, я очень тебя люблю и никакой рак не сможет нас разлучить... Верь мне и больше не переживай!