Хроники Хлорного моря. Глава 4
Говорят, очень давно, когда мир был населён людьми, такого места, именуемого Хлорным морем, что одним своим зловонием отбивает у иноземцев всяческое желание задерживаться на его берегах, не существовало. На его месте было огромное чистое озеро. Его воды были полны рыбы, а вокруг, на множество дней пути, росли леса, тянулись плодородные поля, кипела жизнь. По берегам этого чистого озера вздымались, пусть и не высокие, но очень красивые горы.
Поговаривают, зимой это озеро промерзало на большую глубину, но лёд его был так прозрачен, что казалось, будто идёшь прямо по воде. С тех пор многое изменилось.
С падением небес наш материк начал меняться. Он вытягивался и сжимался, трескался и вздымался ввысь. Реки исчезали и появлялись, меняли своё русло. Озёра превращались в пустыни и болота или просто переползали на другое место, будто гонимые невидимой всесильной дланью. Наш мир изменился до неузнаваемости. И лишь осколки старого мира да устные придания позволяют нам помнить, каким он был. Позволяют представлять нам, каким он мог быть.
Изменилось и то прекрасное озеро, некогда полное жизни. Окружённое смертоносной пустыней, оно стало последним пристанищем жизни на востоке, места, именуемого Вольными Землями. Зловонное, с изуродованными острыми скалами берегами, неспокойное. В его багровых водах и по сей день кипит жизнь, но уже давно не та, что раньше.
Отвратительные на вид чудовища селятся в его глубинах, опасные водоросли растут на мелководье, мерзкие птицы гнездятся на его берегах. Ядовитые туманы, пылевые бури, шторма и часто нестерпимая жара. Всё это защищает местных жителей от посягательства иноземцев. Однако, всё это и убивает их.
И без того трудную жизнь людей, что селятся вокруг Хлорного моря, усложняют те, кого не всегда можно увидать или потрогать. Прекрасные и ужасные, опасные и безобидные, дающие и отбирающие Азы.
Разган, изнемогая от жары, был рад отыскать маленький ручей. Вода в нём была прозрачной и почти не пахла. Пить её можно было не зажимая нос, а уж искупаться и постирать пропитанные потом вещи и подавно стоило.
Расположившись между корней старого дерева, усмиритель Азы ждал, когда просохнут его штаны, попутно решив подкрепиться и сделать зарисовки в своей книжице. Художник из Разгана был весьма плохой, но целью каракуль на пожелтевшем от промасливания листе бумаги было не представление того, каким на самом деле являлся Стеклянный волос, а лишь примерное его изображение, дабы кто другой мог опознать столь неприятного азы.
Не соблюдая пропорций, не играя с тенями, как это делают мастера кисти, не уделяя должного внимания деталям, Разган изобразил нечто похожее на огромную сороконожку с уродливой пастью. В остальном он больше полагался на простые слова: Это ноги, это хвост, это морда. Каждое обозначение усмиритель обводил в кружок и указывал стрелкой на нужную часть своего нелепого рисунка.
После полудня, а скорее ближе к вечеру, жара немного убавила свой пыл, и заметно отдохнувший путник наконец решил продолжить своё путешествие. Ему нужно было пройти через горы, которых тут было неисчислимое количество, и вновь выйти к берегу. В деревню. Там жил давний друг и, по совместительству, торговец, скупающий диковинные штуки. Он же оказывал и услугу посыльного, передавая усмирителям Азы заказы от других людей.
Таких посыльных в Вольных землях можно было встретить повсеместно, пусть и не каждый знал, как их выявить. Лично Разган был в знакомствах со многими и часто пользовался их услугами. Однако, торговец Закир был у усмирителя на особом счету. Его услуги стоили дороже, и он страсть как любил торговаться. Однако, он всегда оставлял Разгану самые дорогие и самые интересные заказы, если на то позволяло время.
Сверившись с картой и взглянув на холмы, Разган раздражённо цыкнул. За год горы сильно поменялись. Они всегда ползали туда – сюда, меняя местность до неузнаваемости. Но чаще всего люди успевали изменять карты, потому как этот процесс был не столь быстрым. Но всё же, подчас, происходили сильные шторма, бывало и землю трясло. За одну ночь гора могла обратиться в ущелье, а наезженную дорогу могла преградить новая гора. Если бы деревья в Вольных землях не проявляли бы прыти и воли к жизни, они давно бы все пали. Но огромные кедры цеплялись своими корнями за угольные горы так ловко, что такие изменения ландшафта им были не страшны. Они будто мигрировали, перебираясь на новые места каждый раз, когда горы менялись.
Это всё было поистине интересно и впечатляюще, если бы ни одно «Но». Карта Разгана теперь была полностью бесполезна, а тропы, которые он запомнил в своё последнее посещение этой местности, исчезли. Оставалось ориентироваться по компасу и искать обходной путь.
Солнце стремительно пыталось скрыться за горизонтом, когда Разган, обливаясь потом, карабкался на очередную возвышенность. Там он собирался заночевать и продолжить свой путь рано утром.
Убедившись, что уступ под ногами надёжен, усмиритель подпрыгнул и ухватился за выступ над головой. Недолгое осознание и Разган разжал пальцы. Камень был холодный и казалось, что покрыт наледью. Пальцы быстро покраснели, как если бы в лютый мороз по глупости случилось ухватиться за железный прут.
- Интересно, - сам себе произнёс Разган и обмотав ладони платками, вновь ухватился на выступ.
Подтянувшись, быстро перебирая ногами по отвесной стене, стёсывая носки своих туфель, мужчина вскарабкался наверх и осмотрелся. Гора была похожа на чашу. Будто его вершина провалилась внутрь. А может, просто так причудливо слились в одну несколько гор. Но удивляло другое. Тут царствовала зима.
Разган обернулся. Позади, насколько хватала глаз, лес томился от жары. Тут же старые кедры опустили ветви под весом снега, а камни были покрыты слоем льда. Первые мгновения такой картине даже радуешься после того, как целый день не знал, как спастись от жары. Но очень скоро холод пробрался под одежду и принялся неприятно щипать.
Достав из ящика обмотки, Разган замотал ноги и руки. Натянув на голову и завязав под подбородком меховой платок, он закутался в свой халат цвета рвоты больного слобня. Взвалив на спину свой ящик, усмиритель Азы вошёл в зиму.
Конечно, снег не представлялся путнику чем-то диковинным. Зимы в Вольных землях, пусть и не всегда снежные, но всё же бывают. А вот так, чтоб среди лета, в отдельно взятом месте - такое уже редкость. Учитель Разгана рассказывал о таких местах. Связано это с подземными течениями и испарениями. Сам же он никогда прежде в таком месте не бывал.
Вдали, среди деревьев, к небу поднимались столбики дыма, а значит там была деревня. Сверившись с компасом Разган зашагал по снегу, проваливаясь подчас по пояс. Было трудно, но и в тоже время занимательно. Тишина вокруг такая, что было слышно, как ломаются миллионы падающих снежинок. Она успокаивала. А холод, хоть и пробирался под одежду, всё же бодрил больше, чем жара.
Уже почти стемнело, когда путник добрался до деревни. Обычные для горной деревни дома из бревна и камня.
Увидав человека, несущего охапку дров, Разган окликнул его, но тот не отозвался. Да и собственный голос путника звучал крайне приглушённо. Также прячутся звуки перед тем, как на землю спускается мёртвая тьма, в которой таятся чудовища, опасающиеся только света. Но свет во время мёртвой тьмы не самый надёжный союзник.
- Эй, подождите пожалуйста, - крикнул что есть сил Разган. Но человек просто вошёл в дом.
Приложив ладони к лицу и подышав в них, тем самым согревая замёрзший нос, Разган вприпрыжку принялся преодолевать глубокий снег, стараясь выйти к тропе, по которой только что прошёл тот человек. Расстояние было смехотворным, но оно отнимало массу сил. Каждый шаг был шагом в неизвестность. Нога могла ощутить твёрдую поверхность камня, или провалиться в мягкий снег не найдя опоры. Подчас, это приводило к падению.
Выползая на тропу и отплёвываясь от снега усмиритель смеялся над тем, каким беспомощным он может быть перед столь обычной стихией. Простой снег отобрал у него массу времени и сил. Хватая холодный воздух и обтирая лицо уже мокрым платком, что был намотан вокруг ладони, Разган подошёл к двери дома и постучал.
Стук был тихим, почти неслышным. И пусть рука ощущала твёрдое и сухое дерево, звук был столь глухим, будто стучал гость по трухлявому пню.
Не дождавшись ответа, гость осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В доме было уютно и тепло. Так сразу и не сказать, что это обычное жилище горного крестьянина.
- Хозяин? Примете гостя? Я с добрыми намерениями, - позвал Разган, но голос его звучал так, будто в горле не оставалось сил. Вроде и не шепот, вроде в полную силу, но очень тихо пролились его слова.
Войдя в дом и поставив ящик у двери, гость осторожно прошёл к очагу и протянул к огню озябшие руки. Греясь у огня, он задумался над тем, как в очаге горят дрова. Большие поленья, объятые пламенем, трескались и выбрасывали град искр, только вот треска слышно не было.
- Уж не оглох ли я, - заволновался Разган, подумав о том, что на холоде его уши могли перестать слышать.
В дверях дальней комнаты показался человек с миской. Увидав Разгана он вздрогнул и выронив свою ношу схватился за сердце.
- Простите меня за вторжение. Я стучал, но вы не ответили, а за дверью страшный мороз, - произнёс Разган и ему показалось, что слова стали звучать ещё тише.
- Напугали вы меня, господин. Гости у нас не часто бывают. А не слышал я вас потому, что это деревня не зря зовётся Деревней глухих, - будто со всей силы прокричал хозяин и принялся подбирать рассыпанные ягоды.
На вид хозяин был весьма молод, но тяжкий труд горного крестьянина добавлял его облику добрых пару десятков лет. Не мешкая, Разган принялся помогать хозяину.
- Да что вы, господин. Промёрзли совсем. Это же не ваша вина, что я такой пугливый. Вы присядьте у огня, отогрейтесь. Я сам всё приберу, - кричал хозяин, но голос его был таким тихим, таким далёким.
- Что тут такое со звуками странное? Всё так тихо, - поинтересовался гость.
- Простите, но вам нужно кричать, чтоб я вас услышал, - хозяин указал на свои уши.
- Почему тут звуки такие слабые? Я будто оглох, - закричал Разган.
- Тут мы все глохнем с приходом зимы. Она у нас четыре раза приходит, но короткая. Снег начинает падать, и мы все начинаем глохнуть. Деревня у нас такая, странная. Даже Ладонь нас покинул, сами себе предоставлены. Вот, морозы только суровые, - прокричал мужчина.
- Так почему вы не уйдёте на время зимы? Тут недалеко лето жаркое.
- Уйти? Ну уж нет. Мы мирная деревня, сами себе предоставлены. Много нам не нужно, всего в достатке. А коль уйдём из деревни, то по окончанию зимы можем не вернуться. Горы в наших местах шибко подвижные, и деревня наша вместе с ними движется. Уйдём, назад дороги не найдём.
- И не разрушается деревня?
- Ну так, немного. Не сильно. Наши предки знали где строить. Это вокруг нас горы угольные, а под нами твердь. Твердь не меняется, а просто движется время от времени. А морозы и потерпеть можно. Уголь, дрова. Этого тут в достатке. И пищей мы не обижены. А то, что глохнем, так это даже ничего. Приятно, знаете ли, отдохнуть от звуков горных. Да и по весне, когда вновь слышать начнём хорошо, уже обиды друг на друга забываются. По разговорам истосковавшиеся, все, кто ссорился - мирятся.
- То есть, глухота навсегда не остаётся?
- Нет. Ну почти все слышат, как горы вновь двинутся, и весна начинается, - хозяин бросил в миску последнюю горсть ягод и, убрав её, пригласил гостя жестом за стол.
Угощенье было не слишком разнообразным, но и не скудным. Отварной папоротник с тушёным змеиным мясом в солёном соусе из пряных трав, лука и горных слив. Нашлись у хозяина и пресные лепёшки, без которых не ощутить всю прелесть такого местечкового блюда.
Не раздумывая долго, Разган подошёл к своему ящику и вынул небольшую бутылочку. Хозяин понял всё без слов. На столе мигом появились две маленькие чашки для крепкого вина.
Пригубив напиток, хозяин явно удивился. Делая глоток за глотком, он то и дело прерывался, чтобы понюхать бледно золотистый напиток.
- Это чудо какое-то. Что это? Очень необычный вкус, а запах - выше всяких похвал. А какой крепкий, - восхищался хозяин в полный голос.
- Это сок сосны Даауг.
- Сосна Даауг? Никогда про такую не слышал. В наших местах такие, видать, не растут.
- Даауг вообще нигде не растёт, в привычном нам понимании. На самом деле, сосна Даауг, это Азы. Мирный, безвредный, неразумный Азы. Даауг просто появляется то там, то тут. И, возможно, вы его встречали, просто не знаете об этом. Издалека это обычная сосна. Только вблизи видны яркие жилки на её коре, а иглы отдают серебром. Надрежь такую жилу и польётся густой сладкий сок. Собери его, добавь воды и выдержи в тепле несколько дней, каждый день взбалтывая. Когда настой станет прозрачным, густота полностью растворится - напиток готов. После него сон крепкий. А в моём деле сон — это важно, - пояснил Разган.
- В вашем деле? Уж не покоритель Азы ли вы? - смекнул хозяин.
- Усмиритель. Я не покоряю Азы, я их успокаиваю.
- Так может быть и у нас тут Азы шалят? Вы бы, господин, как-то своими способами проверили бы.
- Можно и проверить, - Разган запустил руку под свой халат и вынул маленькую самокрутку. Зажав её губами, он огляделся и, встав из-за стола, подошёл к очагу. Вынув из огня тлеющую щепку, Разган прикурил.
Втянув в себя густой дым, сложив губы трубочкой и выпустив белую струйку вверх, Разган сел на своё место. Облачко дыма будто разлилось по всему потолку ровным слоем, а затем закружилось едва заметным вихрем и исчезло.
- И всё? Нам стоит боятся? Или, может, лучше сразу дом спалить? - засмеялся хозяин.
- Бояться вам нечего. Тут нет Азы. Эта странная тишина вызвана чем-то другим. Да и если вам такая глухота не мешает, стоит ли волноваться? Оканчивается ли она чем-то плохим?
- Плохим? Нет, пожалуй. Разве что… - хозяин призадумался. – Иногда кто-то из нас заболевает. Обычно это один человек, реже два, в несколько лет. По весне заболевший почти всегда умирает. Перед смертью он кричит от боли, кричит, что не в силах выносить шум.
- А каковы симптомы болезни?
- Ничего необычного. Просто заболевший глохнет полностью и не слышит ничего, даже когда ему кричат в самое ухо. Из-за глухоты ему тяжело передвигаться, он теряет равновесие. В былые времена больных пытались лечить, но всё тщетно.
- Есть ли сейчас такие заболевшие?
- Да, - печально кивнув ответил хозяин. – Госпожа Васифа. Как эта зима началась, она перестала слышать совсем, потеряла силы и теперь почти не выходит из своего дома. Мастер, вы бы могли помочь ей? Может у вас есть какое-то чудо?
- Чудо? Не думаю. Но я бы мог взглянуть на неё.
- Тогда пойдёмте скорее, - хозяин встал из-за стола и принялся натягивать на себя тяжёлую шубу.
Горная деревня уже погрузилась во власть ночи. Хозяин дома, освещая себе путь фонарём, то и дело останавливался и оборачивался, убеждаясь в том, что усмиритель Азы идёт за ним. Петляя по узкой тропе парочка обогнула большой сарай и устремилась вглубь леса. Недолгое путешествие закончилось у большого дома с расписной дверью, на которой были изображены цветы. В этом доме явно жила молодая особа, которая только готовилась вступить во взрослую жизнь.
- Тут живёт госпожа Васифа. Её отец умер год назад, не от болезни. Он сломал себе спину в горах. Госпожа Васифа теперь одна. Мы все её любим и оберегаем. И знаете, каждый мечтает, что когда придёт время, Васифа станет ему женой. Но она заболела, - пояснил мужчина.
Отворив дверь, мужчина пригласил Разгана в дом. Пройдя по длинному коридору, стены которого были расписаны всё теми же цветами, они оказались в покоях хозяйки.
Молодая девушка, бледная, но очень красивая, лежала в своей кровати и просто смотрела в потолок.
- Госпожа Васифа, - обратился к девушке мужчина. – Простите, что тревожим, но я привёл человека, который, может быть, сможет вам помочь.
Васифа ничего не ответила. Она лишь устало взглянула на вечерних гостей.
Поставив на пол свой ящик, Разган вынул из него маленькую трубочку и жестом попросил хозяйку присесть. Та нехотя подчинилась.
Осторожно коснувшись пальцами шеи девушки, потрогав голову за ушами, усмиритель заглянул через трубочку в её уши, жестом попросил раскрыть рот.
- Ну что? Вы можете помочь? У вас точно есть что-то, - не сдерживая волнения спросил мужчина.
- Я не вижу никаких следов болезни. С виду она вполне здорова. Но, почему-то, ничего не слышит, - ответил Разган. – У оглохшего человека, даже если он оглох не из-за болезни, а из-за громкого звука, внутреннее строение уха меняется достаточно быстро, а также его глухота отражается на состоянии глотки. Тут я ничего такого не вижу. Вы как-то общаетесь? Я могу задать ей вопросы?
- Госпожа Васифа ничего не слышит, совсем. Мы общаемся жестами, но простыми. Еда, питьё, жарко, холодно. А как задать вопрос сложнее, я не знаю. Она умеет читать, но в нашей деревне мало кто умеет писать, - пояснил мужчина.
- Это облегчает дело, - Разган достал свою книжицу и быстро принялся писать.
«Я усмиритель Азы, мастер Разган. Очень рад с вами познакомиться. Конечно, я не лекарь, но в моём ремесле я часто сталкиваюсь с разными недугами. Вы можете рассказать мне, как и когда вы потеряли слух?»
Протянув книжицу девушке, Разган оглядел комнату. Девушка же, прочитав написанное, жестом коснулась своих губ и потянула руку за письменным угольком, что крутил между пальцев гость. Взяв его, она принялась осторожно выводить символы.
- Вот это уже интересно, - посмотрев на мужчину произнёс Разган, будто сам себе. – Большинство глухи слышат свой голос, пусть плохо, но слышат. Мы слышим звук не только ушами, но и всем телом. И когда мы говорим, будучи даже полностью глухими, мы слышим вибрацию своего голоса во всём теле, слышим интонацию. Глухому может казаться, что он говорит очень тихо, но свой голос он всё равно услышит. В случае с госпожой Васифой, судя по всему, она оказалась в полной тишине и не слышит даже биения своего сердца.
Закончив выводить символы, девушка протянула книжицу Разгану и осторожно опустилась на подушку. Развернув написанное к себе, Разган прочёл.
«Большое Вам спасибо, господин, что почтили меня своим присутствием в мои последние дни. Увы, я не думаю, что вы сумеете мне помочь. Ещё несколько дней назад я слышала биение своего сердца, слышала своё дыхание. Теперь же, мне кажется, что я погрузилась во мрак. Туда, где даже звука тишины не слышно.
Тот день, когда я потеряла свой слух, я хорошо помню. Я пошла в хладник за мороженным мясом. Но войдя туда я не услышала свиста ветра в трубах. Я подумала, что трубы забились и ветер просто в них не попадает, но они были холодными. Вернувшись в дом, я не услышала даже громких звуков. Даже когда я разбила кувшин, ничего не услышала. А потом пропал и звук тишины. Такой - протяжный гул, потрескивание, которые слышен, если зажать ладонями уши».
- Вы знаете, что такое хладник? Проводите меня, - обратился Разган к мужчине.
- Хладник? Так это тот большой сарай, что мы обходили по пути сюда. Конечно, пойдёмте, - мужчина потянул Разгана за рукав. – Хладники раньше в горах часто использовались до того, как жара сделала их бесполезными. Но нам повезло и у нас жара часто сменяется морозами. Знаете, там трубы такие по стенам тянутся и выходят на крышу. А рядом с этими трубами стоят железные бочки с водой, плотно закрытые. Когда наступает мороз, ветер быстро промораживает трубы, и вода в бочках замерзает. А с приходом тепла мы трубы закрываем и лёд долго не тает. Так мы даже в жару можем заморозить мясо. И оно не испортится.
Мужчина что-то ещё рассказывал, переходя временами на крик, но Разган плохо его слышал. Казалось, чем ближе они подходили к этому самому хладнику, тем слабее становились звуки.
Как только Разган толкнул дверь, звуки исчезли полностью. Его спутник что-то безуспешно пытался кричать и даже изрядно напугался, осознав, что голос его не разносится.
Как и рассказывал мужчина, стены сарая внутри были затянуты паутиной труб, между которыми стояли узкие высокие бочки. Холод тут был куда сильнее, чем снаружи. На крюках висели тушки животных, в корзинах лежали замороженные овощи.
Сдёрнув пустой крюк с вешала, Разган что есть силы принялся колотить по железной трубе. Никаких звуков не разнеслось, будто и крюк, и труба были чем-то мягким. Но опытный взгляд приметил некое движение под потолком.
- Вот ты и попался, - сам себе произнёс Разган, не услыхав своего голоса. Зажав губами самокрутку и прикурив её, он втянул в себя густой дым и выпустил белую струйку вверх. Сальмад поднялись вверх, разлились по потолку и, быстро собравшись в кучу, устремились в угол хладника. Закрутившись вихрем, они замерли проявив того, кто скрывался от глаз человеческих.
В дальнем углу, под потолком, будто застыв в воздухе, висела огромная снежинка. Красивая и искрящаяся, окутанная дымом Сальмад, она будто пыталась сдвинуться с места. Чуть позже начали проявляться и тонкие серебряные нити, что тянулись от неё по всему хладнику, уходили за дверь и тянулись прямиком к дому Васифы.
- Эх, пожалею я потом, - сам себе прошептал Разган, даже и не услыхав своего шёпота. Вынув из ящика маленький пузырёк с густой чёрной жидкостью и осторожно набрав жидкость в пипетку, мастер закапал её себе в уши.
Полнейшая тишина вдруг прекратилась. Разган услышал биение своего сердца, своё дыхание, треск льда в бочках. Он слышал, как ветер завывает в трубах хладника. И наконец он услышал, как Сальмад копошатся вокруг своей жертвы, тщетно пытаясь вгрызаться в неё. Однако, их время быстро выходило, и вскоре они изрядно поредев, обратились просто лёгким дымком, что растворился в воздухе.
Огромная серебристая снежинка шевельнулась. Медленно, будто в безветренный день в лесу, она начала спускаться сверху, направившись прямиком к Разгану, который слышал каждое её движение, да и не только. С каждым мгновением слух Разгана обострялся и вот, уже ветер в трубах не просто завывал, а свистел так, что зубам становилось больно. На улице падающие снежинки разбивались с таким страшным звоном, что хотелось зажмуриться, но этого делать было нельзя. Усмиритель должен был убедиться, что тот, кто пожирает звуки, не изменит своего решения.
Огромная красивая снежинка медленно подплыла к Разгану и, опустившись ему на плечо, стремительно запустила извивающиеся серебристые нити в уши. Едва заметная боль и звуки мгновенно притихли, но не пропали.
- Что случилось? Я вновь слышу свой голос, - что было сил закричал мужчина, заставив Разгана зажать ладонями уши.
- Прошу вас, не кричите. Для меня сейчас всё очень громко, - поморщился мастер. – Я нашёл причину глухоты молодой госпожи. Она поправится до весны, хотя, многие звуки по весне ей будут казаться очень громкими. А сейчас мне нужно уйти как можно скорее. Прошу вас, покажите мне ближайший путь с вашей горы.
Рассвет только подкрадывался, когда Разган смотрел на просыпающиеся летние горы. Позади него царствовала холодная зима, а в лицо ударял запах влажной сосновой хвои. Спустившись по тропе к подножью горы и очутившись на берегу небольшого болота, Разган замер. Лес был наполнен звуками. Щебет птиц, журчание ручейков, треск сосен и шум ветра в кронах. Привычные звуки казались Разгану ужасно громкими и даже мучительными. От столь сильного шума мутнело в глазах. Сквозь эту пелену усмиритель Азы видел, как огромная снежинка, оторвавшись от его плеча, медленно поплыла по лесу, растворяясь в воздухе.
Выпив настойку сока Даауга, мастер заткнул уши воском и, замотав голову платком, зажав голову ладонями, улёгся спать. Так он проспал до самого заката и проснулся лишь тогда, когда услышал тишину. Не ту, безмолвную и пустую, от которой хочется сходить с ума. Мягкую тишину вечернего леса, наполненную тихими и такими приятными человеческому слуху звуками.
Ожидая, когда похлёбка над костром закипит, Разган достал книжицу и, нарисовав на чистом листе снежинку, принялся писать.
Дарна-заза, снежный Азы, что просыпается лишь зимой, в сильный и безветренный снегопад, попался мне в одной деревне в бродячих горах. Меня учили, что эти Азы безвредны и лишь поглощают шум, питаясь им. Увы, деревня оказалась явно непростой. Что-то тут приводит к появлению зимы по меньшей мере четыре раза в год. Кроме того, сами по себе звуки в этой зимней деревне заметно притихают. Настолько, что Дарна-заза испытывал голод.
Обычно этот Азы пожирает звуки незаметно для людей. Кому-то может показаться, что просто стало немного тише. В этой же деревне скудные звуки пожирались им полностью, но этого было недостаточно. Азы присасывался к человеческим ушам, к органу, в котором относительно шумно даже в тишине. Дарна-заза поедал все звуки, делая человека глухим. Увы, уходя в спячку и отпуская свою жертву, Азы обрекал её. Отвыкнув от звуков, начиная вновь слышать, человек сходил с ума и умирал.
Я выманил Дарна-заза, увёл его от деревни. Тут он проспит до самой зимы и больше не сможет навредить людям. Звуков в горах много даже в безветренный снегопад. Его жертва поправится. Зима в деревне продлится ещё какое-то время, и она успеет привыкнуть к звукам до того, как они станут громкими.
Закончив писать, Разган вздрогнул от грохота падающих камней. Гора, с которой он спустился на рассвете, шевельнулась. Куски породы покатились вниз, поднимая пыль. Из-под горы высунулись огромные когтистые лапы, а где-то наверху, в пылевых облаках, раздалось громкое кряхтение. Кто-то громко фыркнул, разгоняя пыль. И вот усмиритель Азы увидал огромную кожистую шею и страшную морщинистую морду исполина, что носит на своей спине горы, среди которых и скрывалась зимняя деревня глухих.
Зверь зевнул, сорвал с соседней горы пару сосен, будто это были молодые травинки и, покряхтев немного, вновь погрузился на брюхо, оставив после себя облака пыли. Где-то вдали тоже раздался шум и поднялись пылевые облака.
После лютых морозов в зимней деревне жара ночного леса казалась приятной и успокаивающей. Но длилось это не долго. Вскоре Разган ощутил, как по его телу катятся капли пота, а одежда становится влажной.
