Как вы, возможно, догадываетесь, я ежедневно просматриваю множество чайных новостей. Большая часть которых представляет, скажем так, специфический интерес. Очень часто приходят новости о том, как чай помогает бороться с бедностью и другими социальными проблемами. Что-то на эту тему я один раз вычитал даже на сайте Ватикана. А вот буквально вчера Forbes писал об индийско-американском проекте, который обещает всем своим чайным работникам (и особенно — работницам) пятикратный доход по сравнению с работниками обычных чайных плантаций. А еще часто бывают новости об открытии новых чайных по всему белому свету или о том, что где-либо начали подавать Afternoon Tea, вдохновленный творчеством Бэнкси. И новости о международной чайной торговле, климатических изменениях, новых чайных урожаях, новых чайных продуктах и всем таком прочем тоже идут нескончаемым потоком. И журналистский бред про то, какой вид чая самый полезный или почему чай в поездах был таким вкусным. Ну и разные чайные драмы и трагедии тоже постоянно случаются, как бытовые, так и производственные. То муж жене голову отрубит в Индии за неловко поданный чай. То жена мужу в чай отраву подольет в США из чувства личной неприязни. А в Ассаме намедни молния попала на чайной плантации в шестерых человек — все пострадали, но, к счастью, никто не умер.
Обычно я такие новости не пересказываю — уж очень они далеки от наших чайных реалий. Но иногда что-то зацепит — и не могу удержаться.
Помните, несколько дней назад я рассказывал о специфике непальского чайного экспорта, который сильно завязан на Индию в том числе и потому, что у Непала нет своих портов? Так вот, в Financial Times вышла большая статья, основная мысль которой состоит в том, что с активизацией непальского чайного экспорта в Китай снизится давление непальского чая на индийских чайных производителей.
Логика у статьи следующая. Сейчас неконтролируемый ввоз дешевого непальского чая в Индию бьет по индийским производителям чая. А если часть непальского чая будет уходить в Китай, то давление на индийских производителей чая снизится и они вздохнут полной грудью. Все это довольно убедительно, но есть нюанс. На сей раз — статистический.
Ежегодно Непал экспортирует примерно 15000 тонн чая. Из них, по разным данным, от 90 до 98% — в Индию. Но даже если предположить, что в Индию уходит весь непальский чай, то как он может давить на индийскую чайную индустрию, которая производит в год 1300000 тонн чая, я не очень представляю. Можно, конечно, предположить, что давит непальский чай не на всю Индию, а только на Дарджилинг — там недалеко, объемы сравнимые и чаи похожие. Но и тут есть нестыковка. Объем экспорта непальского чая в Китай в 2023 году действительно сильно вырос. По сравнению с 2020 годом так и вовсе удвоился. Вот только удвоился он с 7,3 тонн до 15,7 тонн. Ну то есть в 2020 году наши непальские чайные братья продали нашим китайским чайным братьям половину фуры чая, а в 2023 году — целую фуру.
Почему индийская вообще и дарджилинговская в частности чайные индустрии, оперирующие тысячами, десятками тысяч, сотнями тысяч тонн и даже миллионом тонн чая должны радоваться этой фуре, я не очень понимаю. Наверно поэтому и не пишу статей для Financial Times…
Там, кстати, в статье есть интересная диаграмма с соотношением экспорта и внутреннего употребления черного чая в основных производящих его странах. Вдруг кому интересно.