Милиционер в женском наряде чувствовал себя отвратительно. А эта вызывающе-вульгарная поведенческая модель смотрелась со стороны откровенно-смешно.
«Скорее бы скинуть с себя этот драмтеатр! – подумал Борис Аркадьевич, постепенно холодея от прогулочного шага и в нетерпении ожидая чего-то особенного. – Ну, иди же, сволочь ты такая! Хочу посмотреть в твою бесстыжую морду! – шёпотом вырвалось у него. – Кто ты на самом деле?!»
Николай Иванович, старший лейтенант Еговцев, медленно перевоплощался, однако справно. Он тоже любил свою девушку. Несмотря ни на что, хранил ей супружескую верность. У пары никогда не будет своих детей. Недавно влюблённые, мудро договорившись между собой, посетили детский дом, дом её детства. Там им понравился один мальчик. Не потому, что хорошенький, а потому, что сказал: «Папа, я стану таким же, как ты, милиционером!» – в свои шесть лет, не имея ни малейшего представления о том, кто перед ним стоит: ведь Коля был одет в обычный свитер и стяжённые спортивные штаны, а воспитатели и няни ещё ничего не знали. Долгую процедуру усыновления пообещали ускорить. Никаких сомнений не оставалось: кем бы ни был рождён этот особенный парнишка, он будет новым Ваней Еговцевым и станет когда-нибудь полковником, как его ревностно отслуживший дед, к великому сожалению, так и не дождавшийся, невзирая на утешительные прогнозы врачей, скромной свадьбы и ушедший шесть лет тому назад…
«Тоня, наверное, сейчас у мамы, – предположил старший лейтенант. – Помогает стряпать пельмени. Обе ждут меня».
Вдруг навстречу самому молодому сотруднику оперативно-следственного отделения из непроглядной тьмы выскользнула знакомая мужская слабоосвещённая фигура. Это был молодой пошивщик милицейской одежды, недавно работающий в городском ателье, как раз располагающемся вблизи парковой зоны и не так далеко удалённом от милиции. Николай Иванович чуть было не провалил важное пионерское задание, вовремя стиснув свои колючие уста, так и рвущиеся открыться в уважительном приветствии и персональных словах благодарности: ещё в начале осени ряду сослуживцев заменили зимнее обмундирование, по-мастерски, как будто по самому точному лекалу, отчего господа офицеры особенно почитали мужественного портного, с вечной улыбкой на перекошенном лице, до носа постоянно прикрытом лёгким шарфом-самовязкой.
– Барышня, моё вам почтение! – проходя мимо, пробасил самый обыкновенный джентльмен, вооружённый фонариком. – Не холодно ли вам в дорогом каракуле-то?! Вон какая метель разыгралась! В песце было бы намного теплее! А самое лучшее – тулуп! Нынче не погожий час для моционов! Да и ночь!..
Той барышне, к которой так заботливо и предупредительно обращались, оставалось только одно: молчать и просто по-дамски кивать, со всем соглашаясь.
Хо, отлегло! Костя, вероятно, понял, что натолкнулся на немую. А может, и не понял. Шут его знает, какие у него там, в его тряпичной голове, бродят мыслишки?! Главное – прошёл дальше!
Тут давно ожидаемо подошли майор Карпов и капитан Хлопотов. Они набрели друг на друга, оба поняв, что надо уходить.
– Валерий Викторович! Борис Аркадьевич! – сквозь зубы заговорил Николай Иванович, хотя это было запрещено, встав посередине и взяв обеих подруг под ручку.
– Тсс! – зашипел майор. – Уходим!
Убедившись, что на дороге никого нет, старшему лейтенанту Еговцеву разрешили докладывать.
– Никто не выскочил! – воскликнул разочарованный Николай.
– У меня тоже! – поделился немало расстроенный каратист.
– И у меня! – присоединился удивлённый Борис.
– Встретился только этот!.. – отрывисто продолжил старлей. – Ну!.. Костя!.. Епанчинцев!.. Из ателье!.. Косорылая швея!..
– А-а-а! – вспомнил Валерий Викторович. – Так, должно быть, с работы!..
– Моя у него ошубилась! – признался хихикающий капитан.
– Думаешь, твоя единственная?! – спросил майор Карпов.
– Да нет, – неуверенно ответил посерьёзневший Аркадьич, как иногда проскальзывало у товарищей.
– Вся ментовка! – поучительно просветил Викторыч, как бы гордясь этим. – Ладно, други мои. По домам! Завтра погода, будем надеяться, наладится. Походим ещё-ка мы!
Три модницы разошлись. А кое-кто поволочился за всеми тремя. Пока ошубленные гражданки мечтали, их тайно изучали, из кустов. А эта метель-проститутка – как не вовремя-то! – выфрантилась! Ах она, подлюга!..
Продолжение следует...