Безоблачное небо уже успело распрощаться с солнцем, и только розовый след небесного светила еще разливал палитры красок по всему небосклону.
Лес — сильный и рослый — уже непривычно готовился встретить ночь.
Но сейчас казалось, что солнце, только скрывшееся за горизонтом, снова просыпается с другой стороны. Зарево окрашивало ярко-желтым светом значительную часть небосвода. Над заревом рождалось облако, освещенное языками пламени, оно зловеще тянулось за исчезающим солнечным светом.
Он бежал сквозь лесную чащу, разбрасывая и разламывая всё, что преграждало путь. Ветки трещали под силой его тела.
Умело и почти не останавливаясь, он пробивал тропу. Из царапин и более сильных ран, оставленных мстительными обломанными ветвями, сочилась кровь. Не обращая внимания, он продолжал свое дело.
Она бежала за его спиной по пробитому им свободному пространству, не отставая ни на шаг. Роскошные густые волосы цеплялись за ветки, иногда ломая их и унося с собой, иногда же оставаясь на более крепких ветвях.
Она крепко прижимала к груди кожаный сверток, оберегая от каждой летящей щепки. Из-под выделанной мягкой шкурки выглянула маленькая ручка, сжимая сплетенную тесемку, некогда связывавшую, теперь уже растрепанные волосы, и снова скрылась внутри.
В спину ей дотянулся ветерок, такой долгожданный в летний зной, но такой нежелательный теперь. Будто играя в догонялки, безобидный сам по себе ветер теперь тащил за собой ревущую, бушующую смертоносную силу, пожирающую всё, до чего только сможет дотянуться, всё, что окажется на пути.
Рев огня заглушали крики встревоженных птиц и животных, запах дыма быстро наполнял воздух. Дым душил, забиваясь в легкие, запрещая дышать, вызывая кашель и слезы на глазах.
Он продолжал рвать и метать ветви кустов и молодых деревцев, уже изрядно обливаясь потом, который выступал крупными каплями, срывался и сбегал маленькими ручейками по крепкому телу, попадая в раны и нещадно обжигая их болью. Не обращая на это внимания, он продолжал прокладывать путь так быстро, как только мог.
И вдруг лесной массив закончился, оставшись сплошной стеной позади. Перед взором растянулась озерная гладь, безмятежная и прохладная вода.