Эта история отличается от других, потому что она реальная, только имена и детали изменены. Её рассказала мне мама. Она лично была знакома со здешними действующими лицами. Это история про традиционные ценности, которые направлены на то, что унижение одних людей другими одобряется традициями и превращает жизнь униженных в ад. Про то, что унижающие должны постоянно помнить о том, что они ходят по краю и играют с огнём. Даже если огонь кажется приручённым и безопасным.
Это история про Любу Ветрову, чей муж безбожно изменял. Виктор даже не пытался этого скрыть.
О первой измене Люба узнала уже через месяц после свадьбы — сельчане нашептали. Работала Люба в сельсовете соцработницей, и её обязанностями был уход за немощными пожилыми людьми. Не то чтобы сельские крепкие бабушки и дедушки нуждались в уходе в свои 70-80 лет, но таков был порядок. Люба два раза в неделю приходила в каждый прикреплённый к ней дом. Выслушивала старческие жалобы, готовила еду, убирала в доме, помогала покосить двор.
Придя к бабушке Капитолине Никаноровне, которая просиживала на лавке у дома целыми днями и знала абсолютно всё, что происходит в селе, соцработница Люба узнала новость. Её красавец Витька, несмотря на молодую привлекательную жену, зацелованную каждую ночь, не перестал шастать к Настасье-торгашке, вдове, которая держала ларёк в центре. Он к Настасье не первый год ходил, ещё до женитьбы зачастил туда. Люба закрывала на это глаза — мало ли что про любимого болтают. Вот женится на ней Витька — и замолчат все.
Не замолчали.
Выслушав Капитолину Никаноровну, Люба с разбитым сердцем поплелась домой. Верить не хотелось, но сердцем она уже чуяла — не обманула старая сплетница.
— Что тебе не так? — возмутился Виктор в ответ на требование Любы объясниться. — Я работаю, деньги в дом несу, не алкаш, тебя не бью — чего тебе ещё надо?
— Да перед людьми стыдно! — плакала Люба. — Чего тебе дома не хватает? Чем же я плоха? А если я гулять начну, тебе понравится?
— Я те начну! — угрожающе сказал Виктор. — Ты, баба, себя с мужиком не путай! Узнаю — зубов не досчитаешься!
От несправедливости ситуации Люба не находила себе места. А тут ещё и новость — беременной она оказалась. Сынишка родился крепенький, Фёдором назвали. Надеялась Люба, что хоть теперь-то муж успокоится, в семью придёт. Старалась из всех сил, лентами себя украшала, разносолы готовила, в доме всегда чисто… Не помогло.
Настасья-торгашка была только началом. Сельские сплетни на все лады описывали похождения Витьки Ветрова. Женатый гуляка путался со вдовами, приезжими из города, даже с замужними дамами — например, с агрономшей Светкой.
Не выдержав, Люба бросилась за помощью к матери, которая жила на другом конце села.
— Не могу с кобелиной жить! — рыдала она. — Разведусь, к тебе обратно приду. Живёт же с тобой Наташка, и я буду.
Наташка — младшая Любина сестра — в свои двадцать шесть до сих пор не вышла замуж и жила с матерью, работая на ферме в бухгалтерии. Сама мать, Антонина, была вдовой, суровой и серьёзной женщиной старой школы.
— Негоже это, — выговаривала она Любе. — Ты сама выбрала мужа, вот и живи теперь с ним. Вы пара венчанная, не по-божески мне потворствовать разлуке вашей. Не приму тебя домой — иди с мужем живи. Такая твоя женская доля.
Отказала мать Любе в помощи, не захотела пожалеть дочь. И что оставалось? Только вернуться к Витьке. Куда ей с дитём идти? На зарплату соцработницы даже квартиру не снимешь. Или квартира — или еда, больше ни на что не хватит.
За пять лет брака великая Любина любовь к избраннику превратилась в пепел. Сжёг её муж своими наглыми изменами. Жила она как в тумане, что-то делала, что-то решала, а мечтать о чём-то и забыла уже. Мать приходила иногда в гости повидаться с Феденькой, а Люба уже и жаловаться на свою жизнь ей перестала. Смысла нет, никакого сочувствия не получишь.
Ещё и сельчане добавляли ей страданий. Шушукались за спиной, а до Любы доходили отголоски сплетен. Что, мол, вот до чего баба мужика довела, закобелился до невозможности. Значит, негожая жена-то у Витьки. Ни приветить мужа не может, ни приласкать. Вот он и бежит от неё как от чумы. Бедный мужик, угораздило же на такой жениться…
Отчуждение в семье было явным. Виктор перестал что-то делать по дому, только приносил зарплату да требовал ухаживать за ним, разносолы готовить да обстирывать. А сам и забыл по дому да по двору делать что-то. Люба одна и хоздвор чистила, и забор правила, даже сама решила в летней кухне подвал устроить. Удобно будет — нырь туда, и достала что надо, всё рядом. Закупила Люба цемента, досок, чтобы полки наладить, даже начала копать яму под подвал. Пол-то в летней кухне земляной. Сама она и деревья в саду сажала, и по лестницам лазала, собирая виноград, сама резала коз, кур да нутрий на заднем дворе… Сама полностью занималась сыном, который пошёл уже в первый класс.
А ходя по старикам да старухам в качестве соцработницы, молча слушала новые россказни о похождениях мужа. И почти не дёргалось уже внутри, не отзывалось болью.
Смирилась, наверно, Люба. Приняла свою "женскую долю", где она всегда и во всём виновата, и об неё можно вытирать ноги, потому что таковы традиции: баба завсегда ниже мужика, и слова не имеет. И где на мужика за измену никто косо не глянет (многие даже понимающе и одобрительно ухмыльнутся), а посмей жена мужняя где-то налево гульнуть — "зубов не досчитаешься", да и загнобят сельчане.
Но однажды услышала Люба такое, от чего сердце смёрзлось в ледяной ком.
— С Наташкой, с сестрой твоей, видали его, — поделилась Никаноровна. — Заехал за ней на своём тракторе, до лесополоски отвёз, а потом обратно прикатил её на работу к ферме. Весь обеденный перерыв в лесополоске куролесили.
Как сомнамбула, дошла Люба до дома, не видя ничего вокруг. Предательство мужа оставило от души её измученный болью огрызок, но предательство сестры родной Любу сломило.
Витька пришёл вечером. Вымылся, уселся ужинать во дворе под виноградом. Люба покорно подносила ему борщ, подавала чистые ложки, нарезала хлеб. Смотрела, как муж, чья красота начала уже расплываться с годами, ест заботливо приготовленную еду. Также покорно подала второе — тушёную в духовке курицу.
А когда муж принялся за еду, зашла сзади, со спины и изо всех сил ударила Виктора молотком в затылок. Что-то хрустнуло, крови не было. Виктор завалился лицом на стол, сжимая в кулаке куриную ножку. Люба ударила ещё несколько раз — для верности. Почти чёрная кровь брызнула на клеёнку на столе, оросила тарелки, хлеб, Любин фартук.
Схватив тело ненавистного мужика под мышки, Люба затащила его в летнюю кухню и скинула в неглубокую яму, которую сама вырыла под подвал. Вернулась к столу и аккуратно, до капли отчистила всё от следов крови. Осталось лишь зарыть тело изменника, но тут во двор зашли. Мать Любы, Антонина, заглянула проведать дочь и стала свидетельницей преступления.
Пожилая женщина не стала долго размышлять.
— Федьку сегодня к себе со школы заберу, — сказала она дочери. — Пусть у меня переночует. А ты пока прибери тут.
Антонина помогла Любе закидать тело Виктора землёй и притоптать всё как следует. Помогла развести в тазу цементный раствор. И ушла — уже заканчивались уроки, надо было забирать внука.
До позднего вечера Люба заливала цементом тело мужа и остальной пол в кухне. Она не боялась будущего, не сожалела о сделанном. У неё было очень, очень хорошо на душе.
Когда цемент застыл, Люба поставила стол в тот самый угол кухни, где лежал Виктор. Чтобы каждый день с удовольствием топтаться по телу мужа-предателя, готовя еду.
***
Никто так и не нашёл Виктора. Следователи пытались расследовать дело, но безуспешно. Пропал мужик.
— Да хоть бы и никогда не возвращался, — равнодушно отвечала Люба полицейским. — Позорить меня некому будет.
В селе ходили слухи, что Виктора приговорил кто-то из мужей, с чьими бабами тот погуливал. А кто — не узнать. Таких рогоносцев с десяток наберётся.
Прошло 8 лет. Тайна пропажи Виктора Ветрова так и осталась бы нераскрытой, но судьба сделала ещё один выверт. Наташа, сестра Любы, наконец-то вышла замуж и уехала в город из села. Антонина всячески была против этого, ругала младшенькую, что спуталась с приезжим, да кому она нужна перестарка, да на её шее там в городе ездить будут… Не послушалась дочь, уехала.
Пожилая женщина осталась одна. Здоровье уже давало о себе знать, пенсия маленькая, помощи никакой. Впереди — старость и нищета. Антонина стала требовать заботы и материальной помощи у старшей дочери, которая осталась жить в селе. Убеждала Любу продать дом да переехать к ней, чтобы ухаживать за матерью.
Но Люба — ни в какую. Со своей крошечной зарплаты она собирала деньги, чтобы отправить сына учиться в город, Феде было уже шестнадцать. А дом останется ребёнку, конечно. Ему ещё жениться и жену приводить куда-то надо.
Антонина была возмущена чёрной неблагодарностью Любы. Мать её воспитала, выкормила — а та бросает её на старости лет!
Чтобы отомстить непокорной дочери, которая отказалась признать волю матери, Антонина отправилась в милицию и рассказала, где находится тело Виктора, и кто его приговорил. Дочь в тюрьму пойдёт, думала Антонина, а ей опека над Фёдором достанется и дом их да сбережения Любы. Внук уже взрослый, работать на ферме пойдёт, бабушке помогать станет. Ишь, удумали — в города уезжать. Где родился, там пригодился.
Но замысел Антонины обернулся против неё. Любу осудили и посадили за убийство, но и Антонине дали срок за пособничество. Мать и дочь оказались на одной зоне и больше не разговаривали друг с другом до конца дней. Спустя два года Антонина умерла в местах заключения от сердечной недостаточности.
Историю о гулящем муже и мести его жены уже много лет рассказывают в их селе и окрестностях. Говорят, процент мужей, которые беззастенчиво изменяют жёнам, резко упал в той местности. А новое поколение матерей и дочерей и вовсе забыли замшелые "традиционные" ценности, где мужчинам можно больше, чем женщинам. Жить с изменщиком теперь не будет никто. Жениться второй раз после развода такому мужчине крайне сложно: ведь если изменил первой жене, изменит и второй. Кому такой нужен? Никому. Таким мужчинам место на брачной мусорке.
Конец.
👍Ставьте лайк, если дочитали.
✅ Подписывайтесь на канал, чтобы читать увлекательные истории.
Читать больше рассказов: