1
– Простите, этот поезд идёт в Прагу? — глотая воздух на бегу, чуть ли не выкрикивая, спросил я работника вокзала на не плохом, но и далёком от хорошего английском.
– Да. Поторопитесь, он уже отправляется.
Я показал ему купленный днём ранее билет на маршрут "Брно - Прага". Да, это мой поезд, я могу занять в нем свое место, сказал он мне, мельком взглянув на билет.
Я заскочил в вагон, открыл дверь купе с номером "23B" и оказался в пустой тишине, оставив шум вокзала, дорог и стук пульса в висках позади. Запах пота резко ударил в ноздри, я весь вымок — стоял теплый октябрьский полдень. Я скинул рюкзак и слишком теплый свитер для такой погоды, и упал в кресло. Благословенное кресло!
Нет, такси не опоздало, да и со временем я не просчитался — я был на вокзале за час до отправки моего поезда. Но, смешно теперь вспомнить, сидя в кресле уже набирающего скорость поезда, что я заблудился в коридорах вокзала в поисках туалета. А когда наконец разобрался в хитросплетениях проходов, мой поезд уже горел на табло, как прибывший. Я засуетился, выбежал на пути и покачивая набитым рюкзаком, побежал к человеку в синей униформе: "простите, этот поезд идёт в Прагу?"
2
Поезд занимался путем несколько часов, а я занимался разглядыванием попутных чешских пейзажей: утыканные деревьями холмы с то тут то там появляющимися крохотными деревушками, которые главным образом замечались благодаря шпилю церкви, торчащему среди буйства осенних лесов. Станции с чудными для русского слуха названиями, оспаривающие каждый метр земли кукурузные виноградные поля. Идеалистические картины отдавали пасторалью — тихой, счастливой сельской жизнью. Это производило романтическое впечатление.
Купе, в котором я ехал, оставалось пустым. Поезд останавливался, люди заходили — я видел, как тени мерцают в окошке двери купе. Гомон голосов поднимался и смолкал. Потом поезд снова трогался, а я оставался один. Лучшего и желать нельзя - одиночное купе!
Кутна-гора. Поезд подъезжал к этой станции. В мои планы не входило делать тут остановку, хотя я знал, что в городе есть красивая церковь и знаменитая костница. Но те несколько дней, что оставались от отпуска я решил провести в Праге, уделив больше времени изучению красот столицы Богемии. Но кое-что поменяло мои планы. В окне поезда, в каком-то сумбуре из зданий, проводов, пышной листвы, на некотором отдалении, возникли черные шпили собора Кутна-горы — они словно плыли в дымке октябрьского неба. Это было видение чего-то инопланетного! Повинуясь какому-то наитию я схватил рюкзак и, покинув купе, вышел из поезда. Я опомнился, когда поезд уже тронулся, а я стоял на перроне, все ещё находясь в состоянии ошеломления от фата-морганы с церковными шпилями. Я решил, что потеряю намного больше, если не сойду и не прогуляюсь к церкви. Сойду хотя бы на пару часов — ничего страшного не случится, если я прибуду в Прагу чуть позднее. А поезда, наверняка, ходят в столицу до позднего вечера.
3
Город оказался небольшим. Я прогулялся по его брусчатым улицам, восхищаясь фасадами некоторых домов, вероятно, заставших ещё самих гуситов. Заглянул в книжный магазин по-осеннему обставленный яркими тыквами и пучками сена и, выйдя на рыночную площадь, взял курс на знаменитую часовню Всех святых — ту самую костницу.
Она оказалась закрытой. Обескураженный этим обстоятельством, я немного потоптался вокруг, но так никого не встретив и не найдя никакой другой отпертой двери внутрь, отправился к той самой церкви, как знал я теперь из указателя, к собору Святой Варвары.
Какого же было мое огорчение, когда и собор оказался заперт! Потратив какое-то время на возмущение, я все же решил, что достаточно и того, что я могу осмотреть эту твердыню снаружи. Собор действительно производил впечатление. Арки в сочетании с контрфорсами, увенчанными пинаклями, образовывали сложные боковые каркасы здания. Каркасы, напоминающие кости. Собор походил на спящее чудовище, которое иссохло за века, обнажив свои торчащие позвонки свету.
Вернувшись обратно на вокзал, я запросил ближайший до Праги на кассе. Но к своему большому удивлению, мне ответили, что последний поезд по данному направлению ушел пятнадцать минут назад. Я был растерян. Нет ли ошибки? Нет. Но у меня забронирован номер в Праге, что же мне делать? Вероятно, я могу снять жилье на ночь в Кутна-горе — улыбалась кассирша — их город очень красив, видел ли я церковь? Я спросил номер такси, но и тут меня ждало разочарование, она сказала: "Кутна-Гора маленький город, здесь нет такси".
Я не стал продолжать разговор. Отсутствие билетов — Это был первый колокол. Вторым оказался - отсутствие номеров в местных отелях. Проходил какой-то фестиваль и все было забронировано подчистую. Они, конечно, извиняются, но ничем не могут помочь.
После продолжительной суеты мыслей я, наконец, остановился на одной, кристально ясной: мне предстояла ночь на улице.
4
Ночь на улице в незнакомом городе. Я никогда не оказывался в подобной ситуации на родных просторах, не говоря уже о чужой стране. Вечер потихоньку опускался на черепичные крыши домов. Не зная, что еще делать, я отправился на центральную площадь города, если и оставаться на ночь, то хотя бы подкрепиться. Площадь была совершенно пуста. Это немного усилило мое беспокойство. Добравшись к одной из пиццерий, я устроился в стуле у распахнутого окна, а позднее даже сделал заказ. Осенний вечер слабо задувал теплым и сладким от прелой листвы воздухом, покачивая гирлянды лозы, свисавшие над окном. Поужинав, я почувствовал, что уверенность и весёлый настрой возвращаются ко мне.
Я решил вернуться к церкви Святой Варвары. В конце концов мне нужно было чем-то себя занять, и я все ещё надеялся попасть внутрь.
В сумерках, возвращаясь к церкви, я увидел силуэт человека. Человек неторопливо шёл на фоне виноградных рядов. Я наблюдал его, пока он не исчез из виду, затерявшись в тени собора. От чего-то я решил, что это монах, что он откроет церковь, и мне удастся попасть внутрь. Я прибавил шаг, хотя торопиться мне было совершенно некуда — у меня впереди вся ночь — чтобы пересечься с, как я решил, монахом ещё до того, как он приступит к своим делам. Приблизившись достаточно к стенам собора, я обнаружил, что входная дверь действительно открыта. Это обрадовало меня.
Войдя, я обомлел на мгновение от высоких сводчатых стен, смыкающихся на потолке, образуя готические каменные розы. Монах стоял у боковой кафедры, листая какую-то книгу. Я подошёл и заговорил на единственном доступном мне языке, кроме русского — английском:
– Добрый вечер! Надеюсь, я не помешаю, если осмотрю красоту церкви внутри?
Монах поднял на меня взгляд, немного отстранённый, как мне показалось:
– Вы можете. Церковь будет открыта всю ночь. Но уйдите до полуночи. В полночь ожидается месса.
5
Месса в полночь? Это удивило меня, но обрадованный, что не я один тут буду бодрствовать всю ночь, я не придал особого значения. Сам факт, что другие люди не спят этой ночью взбодрил меня. Я фотографировал столько, сколько мог, бродя вдоль рядов скамей, предаваясь мечтательности, проникаясь в христианский символизм витражей, статуй, орнаментов. Я жалел, что не прочитал заранее историю этого города, этого собора, чтобы лучше понимать мотивы, украшающие стены церкви. Не знаю, сколько точно я бродил вдоль стен, а возможно, что уже сказывался и относительно поздний час — время подходило к одиннадцати вечера, — но усевшись на скамье напротив алтаря я впал в негу даже несколько уже тупо уставившись на золото алтарной части храма. Усталость одолела меня. Неудивительно и то, что в конце концов я задремал.
В действительность меня вернул скрип двери, раздавшийся здесь оттого так громко, что все подобные церкви обладают потрясающей акустикой. Я покрутил головой вокруг и со смущением обнаружил, что церковь полнится людьми. Застигнутый врасплох, я вскочил со скамьи, извиняясь на ходу и пятясь к выходу. А через дверь тянулся целый ряд из прихожан. Со свойственной притупленностью разума после пробуждения ото сна я не сразу заметил странность. Люди были одеты в, мягко говоря, одежду не совсем этого века. Наверное, это что-то вроде театрализованной процессии, решил я. Что-то подобное тому, что я читал у Жоржа Роденбаха. Правда, в описываемом им случае костюмированная процессия устраивалась самими церковниками, а здесь же, насколько меня осведомил монах о полуночной мессе, я мог заключить, что это были прихожане.
Время действительно подходило к полуночи. Когда входные двери опустили, а невероятная прорва людей устраивалась на скамьях, я хотел было уже уйти, но куда? Идти мне некуда, скорее всего, придется устроиться на какой-нибудь скамейке под открытым ночным небом и ждать, чтобы сон сморил меня. Поэтому я решил остаться — хотя ночь и не была холодной, все же ночная прохлада октября давала о себе знать. Да и часто ли туристу выпадает такое? Конечно, я не имел оправданий уходить в пустую ночь от такого представления. Мной руководила та жажда любопытства, которую испытывает любой турист, пытающийся заглянуть за угол каждого дома.
6
Не стану утомлять читателя описанием всей процессии, оговорюсь лишь, что, причащения, которое, как мне казалось, обязательно для каждой каталитической мессы — не было. К тому же, она целиком была на латинском, которого я, если не считать разрозненных слов, не понимал совсем. Я сделал много снимков и был вполне доволен собой, тем неожиданным приключением, которое открылось мне. Оставшуюся часть ночи я пробродил в окрестностях города, предаваясь особенному мистическому настрою, который завладел мной после мессы.
Уже ближе к пяти утра я купил билет на ближайший поезд до Праги в кассе вокзала, и не прошло и часа, как я сидел в вагоне-купе.
– Добрый день! Извиняюсь, если разбудил вас! - ко мне на русском обращался молодой человек, попутно устраивая свой багаж на верхней полке.
– Как вы узнали, что я говорю по-русски? — удивился я.
– А я не знал. Чехи отлично понимают на нашем, а я, например, понимаю и их язык без переводчика — он уселся в кресле напротив.
– Да, славянские языки похожи — пробормотал я больше для того, чтобы сказать что-то.
Поезд тронулся. В купе кроме нас двоих больше не было никого.
– Как вам Кутна-гора? Посмотрели костницу в часовне Всех Святых? — мой визави улыбался, видимо, рассчитывая на беседу. Да и я был не против, дорога до столицы, как мне было известно, не меньше нескольких часов, а за разговором время идёт быстрее. К тому же, я в целом пребывал в хорошем расположении духа, мне хотелось говорить, слушать.
– Прекрасный город! В костницу, к сожалению, я не попал, она была закрыта.
– Ох, это зря! Впечатляющее зрелище: стены, потолок, да и люстра — все выложено из человеческих костей. Впрочем я забыл, был канун дня всех святых, конечно, вы не могли попасть — по какой-то причине, именно в один день в году, они закрывают костницу для посетителей на целый день. Здесь есть одна легенда, якобы именно в прошлую ночь духи умерших покидают свои останки в костнице и отправляются в собор Святой Варвары на мессу. Были вы в соборе?
Меня пробрало ледяным холодом. Он продолжал говорить что-то про то, что все это, конечно, выдумки для туристов, что костницу закрывают, вероятно, по каким-то техническим причинам. Он говорил, пока я листал фотографии на своем Кэннон. Конечно же, я искал те самые, сделанные во время мессы снимки.
– Что с вами, вы словно призрака увидели?
На снимках с мессы везде был пустой зал.
