Передовой отряд конных лучников, с гиканьем вылетел на высокий берег реки. Сверкнул на солнце серп изогнутого меча, скрипнул воловьей кожей доспех, «хатангу дегель», и сотник мягко спрыгнул на землю. Позади могуче шумел соснами вековой бор, а с обрыва насколько хватало глаз, раскинулась пойма Оки. Необъятный простор посверкивал смоляным янтарём на коричневых соснах, поблескивал золотом песка и синел полноводной рекой вдали.
- О, солодчо! – гортанно крикнул восхищенный увиденной картиной сотник. Взлетел в седло, сдавил короткими ногами бока коня, и отряд помчался дальше.
О, прекрасное место – означал вскрик монгола.
Так по одной из версий возникло название Солотчи – курортного городка Рязанской области. Есть и другие, более материальные. Так, например, название связывают с солью, якобы добываемой здесь, или с приготовлением солода, что более вероятно. На берегу реки крестьяне занимались вымачиванием ячменя, для приготовления солода – отсюда пошло и название реки и поселка. При чем если посмотреть старые карты, Солотча так и пишется через «д» - СолоДча. Не менее состоятельна и версия, что топоним происходит от древнерусского слова «солот», т.е. болотистый, топкий.
Но как бы там ни было, сейчас Солотча вполне привлекательный поселок в составе Рязани и часто ее называют воротами в Мещеру.
О Солотчинском монастыре я подробно рассказал в первой части статьи – здесь. Утром следующего дня мы продолжили знакомство с остальными достопримечательностями.
От дверей отеля «Паустовский» до дома-музея Пожалостина, первой точки на сегодня, идти меньше километра. Да и дальнейшей маршрут, до вечера, предполагался пешим, а потому автомобиль остается на парковке. И вот из череды небольших, аккуратных домиков по ул. Порядок, особняком выступает дом с мезонином.
Итак, Иван Петрович Пожалостин – художник-гравер, мастер портретной и жанровой гравюры на меди.
Родился не здесь, но тоже на Рязанщине, в селе Еголдаево (сейчас Новое Еголдаево) 7 июня 1837 года. Рано осиротел и жил в доме своего деда, от которого и получил свою фамилию. Дед слыл человеком набожным и крайне вежливым, часто употребляя в речи слово «пожалуйста». Так, со временем, Иван перенимает прозвище «Пожалоста», которое и перерастает в фамилию.
Тяга к рисованию проявляется еще в детстве. После смерти деда Пожалостин попадает на учебу в сиротский приют, знакомится с беглым каторжным художником от которого и получает первые азы живописи. Заниматься рисованием «официально» Иван права не имеет, выходцам из крестьян это недоступно. Но, разглядевший в пареньке талант, директор народных училищ Рязнаской губернии определяет его на «домашнее» обучение к преподавателю гимназии Н.С. Иванову. Тот окажет на Пожалостина большое влияние.
В 1857 году, после окончания учебы, Иван оказывается в Солотче в должности волостного писаря. И с этого момента можно начать отсчет времени возникновения Солотчинского дома. Тогда еще маленького и бревенчатого, построенного еще неизвестным Иваном Пожалостиным, пока волостным писарем. Спустя 23 года, в 1880 году, на этом месте по личному проекту, уже находящегося в званиях академика и Почетного вольного общника Академии художеств, Ивана Петровича Пожалостина, будет возведен новый двухэтажный деревянный дом на каменном фундаменте.
При доме была построена баня
и разбит сад
Но это случится еще нескоро. В Солотче Пожалостин не бросает своего хобби – рисования. Его работы попадают в Петербург, а затем в столицу вызывают и самого художника – качество его работ не остается незамеченным. В Петербурге он поступает в Императорскую Академию художеств в класс профессора Ф.И. Иордана (одного из лучших гравёров того времени). И там, в стенах академии, проявляется его талант как искусного гравера. В этих же стенах он начинает заниматься портретами. Из-под его резца выходят портреты Г.Р. Державина, Н.А. Некрасова, И.С. Тургенева, К.Н. Батюшкова и многих, многих других.
Зарекомендовав себя за время учебы одним из лучших студентов, не раз награжденного медалями, в 1868 году Пожалостин заканчивает Академию со званием художника 1 степени. Начинается жизнь на «вольных хлебах». Резец мастера выдает гравюры с картин и целую плеяду портретов.
Но, к слову, сам он «портретную» деятельность считал второстепенной. «Копеечные заказы» - так в письмах говорит он о них и говорит не более как о способе выжить. Гораздо больше Пожалостина привлекали гравюры с картин. «Несение креста», «Испытание силы Яна Усмаря» с картины Г.И. Угрюмова – вот, что влечет художника. За гравюру «Несение Креста» он получает звание академика.
Но, словно по иронии судьбы, именно портретная, а не историческая гравюра приносят Пожалостину «известность». Впереди обучение в Париже и Лондоне, знакомство и дальнейшая переписка с мастерами Европы. Резец тонко и изящно выдает искусство – художник востребован.
Востребован, хоть критика и не особо расположена к гравюре. «Старомодная, староверческая манера» - так пишут о Пожалостине. Гравировка находится несколько в стороне художественного процесса, но в узких кругах мастера ценят, и там звучат другие отзывы: «чистота и нежность выполнения», «умение располагать штрихи», «тонкость резца, необыкновенная правильность рисунка».
После смерти своего учителя Ф.И. Иордана в 1883 году, Пожалостин становится адъюнкт-профессором Академии художеств по классу гравирования, а получив в 1892 году звание профессора полностью возглавляет это направление. Но в результате упразднения класса гравирования уже в 1894 году Иван Петрович отправлен в отставку, на пенсию, размера которой, увы, не хватает на жизнь в Петербурге.
Пожалостин с семьей перебирается в Рязань. Но не забывает про свой загородный дом в Солотче, где и проводит большую часть времени. Здесь он начинает работать над гравюрой по картине «Праздник в деревне» А.И. Корзухина. Но этой работе не суждено было быть законченной – продолжительная болезнь уносит жизнь одного из лучших гравировщиков. 25 декабря 1909 года Ивана Петровича Пожалостина не стало. Художника хоронят на территории Рязанского кремля.
После его смерти в Солотчинском доме живет его супруга (ум. в 1922) и дочери Екатерина и Александра. В мае 1921 года дом передается под охрану органов образования. Но Солотчинский дом, заряженный энергией творчества, словно ждет нового мастера. И в 1932 мастер постучался в его двери, с просьбой сдать ему комнату.
Начинался новый виток истории дома.
«Маленький дом, где я живу в Мещёре, заслуживает описания. Это бывшая баня, бревенчатая изба, обшитая серым тесом. Дом стоит в густом саду, но почему-то отгорожен от сада высоким частоколом.» К.Г. Паустовский «Мещерская сторона»
Да, мастером, просившим сдать комнату, оказался писатель Константин Георгиевич Паустовский, с 1930 года и до начала 1950-х проводивший в Солотче много времени.
Но вот поселится в Пожалостинском доме вышло не сразу:
«Я забрел в этот дом в поисках комнаты. Со мной говорила красивая седая старуха. Она строго посмотрела на меня синими глазами и комнату сдать отказалась. За ее плечом я разглядел стены, увешанные картинами». К.Г. Паустовский «Мещерская сторона»
«Красивая, седая старуха» - дочь Пожалостина, Екатерина. И действительно, сначала Константин Георгиевич с женой и сыном Вадимом поселились в бане, переоборудованной под жилье.
Сейчас в ней воссоздана обстановка того времени. Времени, когда в этих тесных, но уютных стенах рождались рассказы и очерки, составившие прекраснейший цикл «Мещерская сторона».
Внутри всего две «комнатки». В одной «рабочий стол» писателя, с керосиновой лампой, самоваром и топчаном
Во второй оборудована кухонька.
В углу сушится рыба, она же полеживает в сковороде. Учитывая пристрастия писателя к рыбной ловле наличие такого атрибута совершенно не удивительно. Находясь в Солотче Паустовский много времени проводит в лесах. Походы по лугам, озерам, рекам сменяются «заброской», по все той же узкоколейке, куда-нибудь на глухой полустанок «Летники», а затем снова поход вглубь лесов, на какой-нибудь дальний кордон.
Спустя время Паустовский переселяется в дом.
«Я занял одну комнату в гулком, большом доме с почернелыми бревенчатыми стенами. Старушка жила на другой половине. К ней надо было проходить через пустые сени и несколько комнат со скрипучими, пыльными половицами. Кроме старушки и меня, в доме больше никто не жил. Дом этот считался мемориальным». К.Г. Паустовский «Мещерская сторона»
Зайдем и мы. Вход в дом-музей, а также в выставочный зал, что находится чуть дальше обойдется в 250 руб. без экскурсионного обслуживания. Весь первый этаж занимает экспозиция, посвященная Пожалостину.
Обстановку старались сделать максимально приближенной к существовавшей при жизни художника. Все предметы либо мемориальные, либо подобраны под «стиль». Есть и оригинальные предметы. Например, рабочие инструменты мастера
Или стул в рабочем кабинете, сделанный самим Пожалостиным
И конечно же гравюры
«На стенах в пожалостинском доме висели прекрасные гравюры — портреты людей прошлого века. Я никак не мог избавиться от их взглядов. Когда я чинил удочки или писал, толпа женщин и мужчин в наглухо застегнутых сюртуках, толпа семидесятых годов, смотрела на меня со стен с глубоким вниманием. Я подымал голову, встречался взглядом с глазами Тургенева или генерала Ермолова, и мне почему-то становилось неловко». К.Г. Паустовский «Мещерская сторона».
В такой комнате коротали свой век дочери художника
Поднимемся по лесенке наверх, в мезонин, где и работал мастер. Воссоздавая кабинет писателя была проделана огромная работа, изучены архивные материалы, фотоснимки и кабинет предстает почти в том виде, каким и был при Паустовском.
Перед входом на вешалке куртка, кепка и зонт. Понятно, что это не вещи Константина Георгиевича, но вот ощущение, что писатель только что вернулся с очередной прогулки по лесам Мещеры, развесил промокшие под мелким осенним дождем вещи и сразу сел работать, вполне создают
«Я приехал работать и первое время писал у себя в комнате с утра до темноты. Темнело рано. В пять часов надо было уже зажигать старую керосиновую лампу с абажуром в виде тюльпана из матового стекла». К.Паустовский, «Золотая роза».
Лампа на месте, на месте печатная машинка и разложены рукописи на столе. На стене фотоаппарат, сохранивший на пленке малую долю того, что выльется на бумагу точным, невероятно красивым и мелодичным словом.
И совсем легко в этой небольшой комнатке представляется, что…
«…окна открыты, и на свет свечи залетают серые бабочки. Так тихо, что слышно, как внизу, в пустых комнатах, стучат ходики. Далеко на Оке гудит пароход. Деревня спит, в окнах темно. Со двора пахнет сырым тесом». К.Паустовский «Кордон 273».
…а склонившись над столом, писатель четко и точно набрасывает строки рождающегося рассказа.
При Паустовском дом словно обретает второе дыхание. Его стены становятся местом встреч писателей разных мастей. В первые же годы к Паустовскому присоединятся Рувим Фраерман с семье. Здесь бывали в гостях А. А. Фадеев, Василий Гроссман, С. А. Бондарин, А. П. Платонов, А. И. Роскин и многие другие. К.Симоновым здесь была написана поэма «Суворов», здесь жил и работал А. Гайдар, и именно здесь написан его «Чук и Гек». Удивительное средоточие творчества для небольшого в общем-то дома, в небольшой в общем-то Солотче. Но видимо не зря это место было выбрано как Пожалостиным, так и Паустовским впоследствии. Выбрано людьми с большой буквы, людьми искусства. А таковые точно чувствуют такие места, места силы и красоты.
За домом, помимо бани, остались хозяйственные пристройки
и небольшой сад.
«Однажды Катерина Ивановна попросила меня проводить ее в сад, – в нем она не была с ранней весны, все не пускала слабость. – Дорогой мой, – сказала Катерина Ивановна, – уж вы не взыщите с меня, со старой. Хочется мне напоследок посмотреть сад. В нем я еще девушкой зачитывалась Тургеневым. Да и кое-какие деревья я посадила сама». К.Паустовский. «Золотая роза».
Большое здание, что видно в конце сада на последнем фото, на Яндекс Картах тоже обозначено как «дом-музей Пожалостина». На деле же, несмотря на внушительный размер,
под экспозиции отдана одна небольшая комната. Выставка не связана ни с творчеством художника, ни с творчеством писателя. В этих стенах, как мы поняли, размещаются временные экспозиции. На наш визит пришлась выставка кукол. Входной билет один с домом Пожалостина
Возвращаясь к нашей истории.
В 1943 году младшая дочь Пожалостина, Александра, продает дом Паустовскому и Фраерману (хоть встречаются сведения и о передаче в дар), те в 1950 году ходатайствуют о передаче дома для создания мемориального музея художника. Уникальный объект с уникальной историей и артефактами все же. Но решение об открытие дома-музея принимается лишь в 1964 году. В 1966 году Паустовский, уже связавший свою жизнь с Тарусой (тоже кстати на Оке), последний раз побывает в Солотче, в доме останется семья Фраерманов. А дальше случится непоправимое: словно перестав ощущать в своих стенах поток кипучей энергии творчества, в 1970 году дом сгорает. По странному стечению обстоятельств дата пожара совпадает с датой смерти его первого владельца – Ивана Петровича Пожалостина. Круг замкнулся. От всей усадьбы остаются сад, беседка и маленькая баня.
Новый виток истории начнется только через 18 лет - восстановлением дома. Да, сейчас перед нами восстановленный «с нуля» объект, восстановленный максимально близко к оригиналу, по сохранившимся чертежам и фотографиям. Потерял ли от этого дом свою прелесть? Наверное, отчасти да, ведь гораздо интереснее прикоснуться к «оригиналу». Но дом точно не растерял своей богатой истории, не потерял ни капли той энергии, что бушевала в его стенах.
И ведь так легко оказавшись в них представить, как скрипнет деревом стул и, словно откликаясь, в унисон тонко заскрипит резец по листку меди, искусно выводя линии. Внимательные глаза художника склонятся над начатой работой, придирчиво подправят, доводя до совершенства даже самый маленький штрих. А со стен будут смотреть портреты.
Или, скользнув взглядом выше, представить, как наверху дома, в мезонине, под керосиновой лампой с абажуром, в виде тюльпана из матового стекла, дробно застучит клавишами печатная машинка. В открытые окна донесется гудок парохода с Оки, запахнет мокрым тесом со двора и внимательные глаза писателя пробегутся по первым строкам нового рассказа.
Пожалостинский дом оставил после себя большое наследие: портреты и гравюры с картин, очерки и целый цикл рассказов. Это действительно огромный пласт истории. Этот дом, как и его обитатели, неоднократно будет появляться в строках Паустовского. Это и «Мещерская сторона» и «Ночь в октябре» и «Медные доски» и «Золотая роза» и конечно же пронзительная «Телеграмма» в благодарность за которую актриса и певица Марлен Дитрих встала перед писателем на колени и поцеловала его руку.
Побывав здесь, по-новому смотришь на гравюры и возникает острое желание вновь перечитать Мещерский цикл. И совершенно неудивительно, что по некоторым данным дом-музей ежегодно посещают более пятнадцати тысяч туристов из разных стран. Порекомендую его к посещению и я.
Пройдемся дальше по ул. Порядок и буквально в трестах метрах от пожалостинского дома покажется Казанская церковь, еще одна точка посещения сегодняшнего дня.
Церковь была построена в 1843-1859 гг, но вот место постройки уходит своими корнями гораздо глубже, вновь возвращая во времена князя Олега Рязанского. О возникновении Солотчинского монастыря я подробно рассказал в первой части статьи (ссылка активна). А на этом месте его супругой, княгиней Евфрасинией в конце XIV начале XV века был основан женский Зачатьевский монастырь. В обители она приняла схиму под именем Евпраксия, в ней и скончалась через три года после смерти мужа.
Из-за размыва берега монастырь упразднят в 1682 году, стариц переведут в недалекую отсюда Аграфенину пустынь, а в память о монастыре на этом месте останется деревянный Зачатьевский храм. В 1783 году будет возведен новый храм, тоже Зачатьевский и тоже деревянный, но со временем придет в ветхость и он. И вот на его месте, в 1843 году начинают строить каменную церковь в честь Казанской иконы Божьей матери.
Что примечательно, камень на строительство нового храма берут из пришедшей в ветхость и разобранной Алексеевской церкви Солотчинского монастыря. Получается весьма символично, ведь село принадлежало к числу обширных монастырских вотчин. Стены расписал рязанский иконописец Н.В. Шумов, его работы украшали стены не только Рязанских церквей, но и многих столичных храмов и обителей горы Афон. В 1859 состоялось освящение церкви.
После революции храм действует достаточно долго, но в не самый лучший для страны 1937 год закрывают и его. В истории церкви начинается черная полоса. Стихли молитвы, колокола ударили последний раз и были сброшены с колокольни, следом была разрушена и она. Расхищена церковная утварь, позолота, разбирались даже кирпичи, утрачен весь церковный архив. В 1951 году из храма хотят сделать школу, но проект не получил одобрения. Позже в его стенах устроили зернохранилище, затем дизельную станцию для освещения поселка, потом пункт приема стеклотары. За техническим состоянием никто не следит и церковь продолжает разрушаться, по стенам начинают ползти трещины и к 1990 году, моменту передачи РПЦ, от нее практически ничего не остается. Далее черная полоса заканчивается, начинается период восстановления и к 2006 году в стенах полностью восстановленной церкви вновь зазвучат молитвы.
Рядом с храмом интересный памятник святителю Николаю Чудотворцу, стоящему на земном шаре.
Примечательна и история его появления. В 2000 году правительство Москвы дарит турецкому городу Демре (ранее Миры Ликийские) памятник Николаю Чудотворцу. Скульптуру устанавливают около развалин древнего храма, но в 2006 по многочисленным просьбам турок-мусульман памятник демонтируют. Автор памятника соглашается воссоздать его в Солотче используя композиционное решение – святой возвышается на земном шаре. Так на Рязанщине появляется скульптура схожая с ранее установленной в Турции.
Да, совсем небольшая Солотча, но сколько здесь интересных мест, мест с уникальной историей и своим очарованием. Еще одним из них несомненно является тропа Паустовского появившаяся еще в 2015 году силами Рязанских активистов. Несомненно, Мещера занимала особое место в творчестве Константина Георгиевича, именно она вдохновила на цикл великолепных рассказов. Пройтись по местам мастера слова сейчас предлагается и нам.
В 2019 в «тропу» начинают вливать средства, появляется маркировка, маршруты удлиняются и становится интереснее не просто «ходить по лесу», а узнавать именно те места, что встречаются на страницах писателя, увидеть живую декорацию прочитанному.
В сети можно встретить информацию, что экскурсионный маршрут начинается от дома-музея. Это не совсем так. Точнее от дома можно попасть на ту часть тропы что охватывает реки Солотчу, Прорву, озеро Селянское и выходит к Оке. Действительно, прямо от пожалостинского дома вниз убегает дорожка, которая и приведет к мосту через Солотчу.
Но это лишь малая часть маршрута. Вся схема выглядит так
Сеть дорожек весьма разнообразна по протяженности, от 6 до 50 километров и каждый может выбрать прогулку себе по силам. Самый сложный на 50 километров - такой путь потребует запас времени, сил и точно займет полный день. Конечно можно взять в аренду велосипед, прокат в Солотче весьма развит, но наше время было ограничено, и на знакомство с эко-тропой мы выбрали самый короткий маршрут на 6,2 км.
Тропа берет начало от гостиницы «Лесной бункер»
И сразу уводит в лес по просеке, оставшейся от линии УЖД
Здесь встречается первый информационный щит, рассказывающий о текущей локации
Такие щиты будут попадаться на всем протяжении маршрута, в зависимости от той или иной точки
Встретится Солотчинская больница, в которую не раз обращался за помощью Паустовский
Остатки корпусов проглядывают через зелень
С 2022 года на тропе появились арт-объекты, созданные художниками. Все они сгруппированы на небольшом расстоянии друг от друга и весьма интересны. Первой найденной фигурой оказался рыбак
Потом тропинка увела в строну из среди сосен показался вот такой персонаж, на картах обозначенный как «абориген»
По моему мнению, этот абориген отражает фрагмент рассказа с указанием дороги, из «Мещерской стороны» Паустовского:
«С давних пор так уж повелось у нас на Руси, что никто столько не напутает, когда объясняет дорогу, как местный житель, особенно если он человек разговорчивый.
— Ты, милый человек, — кричит местный житель, — других не слухай! Они тебе такого наговорят, что ты жизни будешь не рад. Ты меня одного слухай, я эти места наскрозь знаю. Иди до околицы, увидишь по левой руке избу-пятистенку, возьми от той избы на правую руку по стежке через пески, дойдешь до Прорвы и вали, милый, край Прорвы, вали, не сумлевайся, до самой до горелой ивы. От нее возьмешь чуть-чуть к лесу, мимо Музги, а за Музгой подавайся круто к холмищу, а за холмищем дорога известная — через мшары до самого озера.
…но как-то мне самому пришлось объяснять дорогу на озеро Сегден поэту Симонову, и я поймал себя на том, что рассказывал ему о приметах этой запутанной дороги с такой же страстью, как и туземцы». К.Паустовский, Мещерская сторона.
Но конечно могу ошибаться, и автор задумывал что-то другое.
Встретятся здесь и волк-одиночка
И очень концептуальная ладонь, весьма органично возлежащая среди леса
И почему кентавр по имени Василий
И довольно симпатичная квакша
Около каждого объекта присутствует «столбик», по моему разумению предназначенный для наименования или другой информации, но на наш визит какие-либо обозначения на них отсутствовали.
Но конечно главное впечатление от прогулки производит сама Мещера, сам лес. И чем дальше уходишь по лесным дорожкам,
тем глубже погружаешься в этот мир, больше проникаешься его атмосферой. Прекрасно понимаю Паустовского, эти места действительно вдохновляют
«Леса в Мещёре разбойничьи, глухие. Нет большего отдыха и наслаждения, чем идти весь день по этим лесам, по незнакомым дорогам к какому-нибудь дальнему озеру.
Путь в лесах — это километры тишины, безветрия». К.Паустовский, Мещерская сторона.
Под кронами стройных, высоких красавиц отступает палящий августовский зной и хочется идти по этим дорожкам, идти все дальше, вдыхая аромат смолы и хвои
смотреть на этот сосновый хоровод, где «так торжественно и тихо, что бубенчик- «болтун» заблудившейся коровы слышен далеко, почти за километр. Но такая тишина стоит в лесах только в безветренные дни. В ветер леса шумят великим океанским гулом и вершины сосен гнутся вслед пролетающим облакам». К.Паустовский, Мещерская сторона.
Описывать эти леса нет смысла. Лучше, чем это сделал «певец Мещеры» все равно не получится, а вот насладиться прогулкой доступно каждому.
Хотелось и нам дойти до озера Черного, где ночевал писатель с друзьями и конечно посмотреть озеро Поганое, где: «— Как ступишь ногой, — рассказывали бабы, — так вся земля под тобой ухнет, загудит, заколышется, как зыбка, ольха закачается, и вода ударит из-под лаптей, прыснет в лицо. Ей- богу!» и «Так тебя страхом и дерет по спине, так и дерет».
Конечно же там уже не так, как во времена Паустовского и судя по карте местность во всю используется под сельхоз нужды, но прочувствовать красоту и глубину тех мест хотелось. Но время нашего пребывания в Солотче, к сожалению, заканчивалось.
Удивительное это место, словно временная аномалия, вроде день только начался и совсем недавно вышли из гостиницы, а вот, солнце уже клонится к горизонту. Один день в Солотче пролетел абсолютно незаметно. Дорога звала дальше, но осталось точное понимание, что сюда мы еще вернемся. Обстоятельно и не спеша прогуляемся по всем дорожкам, послушаем как «шумят великим океанским гулом леса» и обязательно доберёмся до Черного озера.
Оставленный около гостиницы автомобиль встретил нагретым железом и душным салоном, таким резким контрастом, вернувшим из тени и прохлады леса. Солотча осталось за спиной, но не закончилось знакомство с Мещерой. Ночевать предполагалась в палатке на р.Пра и навигатор отрисовал маршрут до деревни Деулино, о чем в следующей статье.
Всем ровных дорог и самых ярких впечатлений. Солотча однозначно заслуживает внимания туриста, ведь где как не здесь можно ощутить, что «Мещёра — остаток лесного океана. Мещёрские леса величественны, как кафедральные соборы».