В сквере присела на лавочку. С собакой на поводке, и с ребёнком, в придачу. Без поводка.
Сразу нарисовалась пожилая леди. Бабушка. В ортопедических ботинках с подошвами, похожими чем то на утюги.
Солнышко меня грело своими нежными, как глаза у продавщицы магазина, впаривающей дорогущий ноутбук, лучами.
Но чу! Вот подошли утюги. Потоптались немного на месте и изрекли мудрую мысль:
- Ну посадите собачку - то на лавку. Она же - член семьи!
Я сделала вид, что не услышала.
Мой собакен только что был выдворен с клумбы, где рыл четвёртую кольцевую Московского метро. Лапы его, сами понимаете, были как у ранней дачницы, приехавшей сажать в сырой ещё чернозём свою благословенную рассаду.
А тут, оказывается, он - член семьи, роющей в клумбе тоннель по выходным?
Вот зачем она здесь, в это чУдное утро, эта пожилая нравоучительная леди на "утюгах"?
Чтобы указать мне, как надо пачкать лавочки в первых лучах ласкового весеннего солнышка...
Ладно, офигевший собакен был водворен на лавочку.
Слава Богу, моя дочь родилась в семье с остатками коммунистической закалки и воспитания сразу же. И начала уважать старших раньше, чем поняла, что я - её мать.
Бабушка готовилась уже снова толкнуть речь. Но тут я поняла, что уже тоже хочу рыть кольцевую метро, лишь бы не разговаривать об очеловечивании собак.
- Кс- кс-кскс! - сказала я обоим, и собаке и дочке.
И мы ушли, сопровождаемые взглядом, полным удивления и недовольства. Да, наша связь была короткой, но яркой. Я запомню ее.
Как следы грязных собачьих лап на той самой лавке нежным солнечным московским утром.
Но я ни о чем не жалею, слышите? Просто учусь писать. Писать ни о чем, на первый взгляд. Потому что вывод прост, как задача в учебнике математики за 2- й класс:
Сложнее всего писать ни о чем!
Всем доброе утро и хорошего дня!