Что понимается под неблагоприятным детским опытом?
Неблагоприятный детский опыт (НДО) – отрицательное или потенциально травматическое событие, которое происходит до достижения человеком 18-летнего возраста. К таким событиям относятся насилие (эмоциональное, физическое, сексуальное), пренебрежение (неспособность обеспечить основные психологические и физические потребности ребенка) и внутрисемейные дисфункции (плохие жилищные условия, партнерское насилие над матерью или сиблингами, психические расстройства членов семьи, употребление ими психоактивных веществ, развод или разлука с родителями, тюремное заключение родителей) [1].
Под травматичностью понимаются переживания такой силы, освобождение или нормальная переработка которых не удаётся и влечёт за собой длительные нарушения в расходовании энергии (З. Фрейд) [2].
Почему неблагоприятный детский опыт травматичен?
Ребёнок полностью зависит от взрослого и физически, и психологически, у него ещё нет собственных стратегий защиты от неприятностей - эту функцию выполняют родители. Когда взрослые не просто не защищают, но и сами становятся носителями негативных воздействий, ребёнок испытывает такие сильные переживания, на освобождение или нормальную переработку которых ещё просто нет собственных ресурсов.
Теоретические основы вопроса
Идеи соотношения детского опыта и психического здоровья взрослого заложены и развивались в русле психоаналитического и гуманистического подходов. Теоретически было установлено, что неудовлетворенные взрослыми базовые потребности ребёнка в эмоционально-тёплых отношениях и психологической поддержке фиксируются в последующем у взрослого человека в форме невроза (З. Фрейд), базальной тревоги (К. Хорни), ощущения неполноценности (А. Адлер), невротической привязанности (Дж. Боулби, М. Эйнсворт), дезадаптивных схем, укорененных на ментальном и телесном уровнях восприятия действительности (Дж. Янг), агрессивности (А. Фрейд), отсутствия базового доверия к миру и к себе (Э. Эриксон), метапатологии (А. Маслоу), неадекватного образа Я (К. Хорни, К. Роджерс) и др. [3, 4].
Механизм фиксации на дефиците в детстве как мотивирующей силе в последующей активности получила развитие и в исследованиях гештальтпсихологов. Эксперименты М. Вертгеймера, В. Кёлера, К. Коффки и Курта Левина показали, что все проявления психики (восприятие, мышление, адаптация, развитие, поведение, мотивация) подчиняются законам гештальта, то есть стремятся к восполнению пробелов и достижению целостности. Отсутствие целостности вызывает напряжение, которое сохраняется до завершение действия (или удовлетворения потребности). Знаменитый эффект Зейгарник - экспериментальное подтверждение тому, что незавершённое действие запоминается лучше, чем завершенное в 1,9 раза и удерживается в памяти до полного завершения [3, 4]. Это значит, что в каждой новой встрече и ситуации человек взаимодействует не с тем, что есть, а с тем, что не удалось завершить когда-то (т.е. продолжает восполнять детские пробелы в поддержке, любви и внимании).
Другой механизм встраивания детского опыта в личность - интериоризация (буквально = «вращивание») внешних функций во внутренние - раскрыт в концепции Л. С. Выготского. Так отношение взрослых становится самоотношением, диалог со взрослым – мышлением, контроль и управление взрослыми – самоконтролем и саморегуляцией и т.д. Это значит, что всё, что есть в психической организации взрослого человека – это продукт его отношений со взрослыми в детстве. Опыт этих отношений становится призмой для восприятия себя, своей ценности, своих возможностей, способов мышления и взаимодействия с другими восприятия других, их отношения, возможных мотивов и реакций в отношениях [3, 4].
В поведенческом подходе деструктивное влияние детского опыта на психическое здоровье рассматривается через научение. Неадаптивные реакции (тревожиться, избегать, реагировать тем или иным образом) – это условный рефлекс между воздействиями и реакциями в детском опыте (Дж. Уотсон), результат подкрепления родителями детских неадаптивных реакций (Б. Скиннер, Дж. Мид), научение детей на примере деструктивного/неадаптивного поведения взрослых при условии, что за этим поведением не последовало никаких санкций, наказания, критики (А. Бандура). Таким образом, невроз и дезадаптация взрослого – это просто выученное поведение в детстве [3, 4].
Какую бы объяснительную модель мы ни выбрали, все они согласуются с выводами современных исследователей о том, что эмоциональное насилие или игнорирование (в той же мере, что и физическое, и сексуальное), приводят к нанесению реального или потенциального ущерба здоровью ребенка, его шансам на выживание, развитию или достоинству. Неблагоприятный детский опыт влечёт за собой устойчивое пролонгированное влияние на психическое здоровье и адаптивные возможности личности в последующем (Информационный бюллетень ВОЗ, 2022).
Длительность неблагоприятных воздействий в сочетании с беспомощностью ребёнка вызывает общий дистресс, который трансформируется в структуру посттравматических стрессовых состояний и расстройств [5] и продолжает вторгаться в жизнь уже повзрослевшего человека.
По частоте возникновения посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) плохое обращение в детстве уступает лишь изнасилованию и войне [6]:
Сам по себе стресс – это нормальная физиологическая реакция, направленная на адаптацию организма к изменившимся условиям (любым, не только негативным). В ответ на стрессор вегетативная нервная система, чья миссия в эволюции животного мира связана с автоматическим обеспечением реакции спасения через «Бей!» и/или «Беги!», мобилизует ресурсы организма для выживания/адаптации (в первую очередь, за счёт выработки кортизола надпочечниками). То есть стресс – полезен, стресс = жизнь.
Свобода от стресса означает смерть (Ганс Селье) [7]
Дистресс - это длительно текущий, незавершённый, хронический стресс.
Разрушительные последствия дистресса связаны с тем, что организм длительное время работает в аварийном режиме так, как будто бы прямо сейчас он находится в опасности и надо мобилизовать все силы на то, чтоб отреагировать "Бей!" или "Беги!".
Как детские переживания могут вторгаться в жизнь взрослого?
1) повторные переживания взрослым детских чувств (горя, унижения, брошенности, предательства, несправедливости, неадекватности, неполноценности, одиночества и так далее) в виде ярких навязчивых воспоминаний, ассоциаций, сновидений и т.п. [цит. по 5];
2) избегание или стремление избежать обстоятельств, напоминающих стрессор либо ассоциирующихся с ним (например, не разрешать себе проявлять то, за что в детстве были наказания, бояться обращаться к старшим или вышестоящим, не говорить о своих настоящих потребностях и т.д.) [цит. по 5];
3) состояния субъективного ощущения сохраняющейся угрозы в виде гипернастороженности, физиологической гиперактивации (отсюда – панические атаки, сердечно-сосудистые проблемы, низкий иммунитет и другие проявления дистресса, ведущие к истощению психики и организма) [цит. по 5].
До тех пор, пока детский опыт присутствует в непереработанном виде и продолжает ранить, вегетативная нервная система поддерживает аварийный режим выработки кортизола надпочечниками (просто потому, что воспринимает эту психологическую боль, тревогу как сигнал опасности, против которой нужно мобилизовать организм).
О кортизоле коротко:
Кортизо́л — это гормон, который образуется в коре надпочечников при воздействии стрессора для того, чтоб мобилизовать организм на адаптацию.
Кортизол регулирует стресс в организме, воздействуя на уровень артериального давления, частоту дыхания, напряженность мышц, уровень сахара в крови, обмен белков, жиров и углеводов. Цель - обеспечит реакции адаптации "Бей!", "Беги!" (ещё "Замри!" - притворись мёртвым). Эти реакции достались нам от рыб и закрепились эволюционно, как обеспечившие выживание животному миру. Тренировались эти реакции в эволюции 100 миллионов лет, именно поэтому они так укоренились в нервной системе и возникают автоматически без участия сознания.
Кортизол даёт человеку энергию и силы родиться, проснуться утром, достигать, конкурировать и отстаивать себя, бороться с воспалением и аллергическими реакциями. Кортизол используют в реанимации, чтоб вернуть организм к жизни. Без кортизола жизнь была бы невозможной (при низком кортизоле – слабость, апатия и др.). Кортизол = борьба и выживание.
Но великая польза кортизола проявляется только при кратковременном использовании. Кортизол, как аварийная реакция, мобилизует все ресурсы организма на бегство/борьбу (реальные или символические) ЗА СЧЕТ ПЕРЕСТРОЙКИ других функций организма. Кортизол создаёт условия для оптимального реагирования и "льётся" до тех пор, пока не получит сигнал, что вопрос решён и опасность миновала, а значит больше нет необходимости в аварийном режиме работать сердцу, надпочечникам, лёгким и т.д. – можно восстанавливаться.
Если стресс продолжается длительно (человек его не осознаёт и не регулирует), то высокий уровень кортизола, продолжая держать системы организма в аварийном режиме, что ведёт к истощению организма (→ болезнь, дезадаптация и даже гибель).
Эффекты хронически высокого кортизола:
Почему так влиятельны воспоминания о прошлом в настоящем?
1. Стрессовая реакция – это стереотип, которому 100 млн. лет. Вегетативная нервная система не управляется сознанием и обеспечивает аварийный режим АВТОМАТИЧЕСКИ на любой сигнал тревоги (готовит к реакции «бей/беги»). Как только появляется тревога (не важно о чём - от прошлого, о будущем, о беспомощности, неадекватности и т.п.), вегетативная нервная система АВТОМАТИЧЕСКИ включает аварийный режим.
2. Человеку для запуска стрессовой реакции НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО столкнуться лицом к лицу с опасностью – достаточно просто её представить (благодаря второй сигнальной системе). Воспоминание о травматичных детских событиях вызывает реакции, характерные для реальной ситуации. Точно так же, как если мы представляем себе лимон, то слюнные железы реагируют на образ лимона выделением секрета. Если мы представляем тёмную-тёмную комнату, то наши зрачки расширяются так, словно мы реально в ней находимся (это называется идеомоторный рефлекс Пильтца).
!!! В 11 621 англоязычных публикациях отражены результаты исследований, подтверждающих распространенность и отдалённые последствия неблагоприятного детского опыта для психического и соматического здоровья , его роли в развитии депрессии во взрослом возрасте, наличием суицидальных тенденций, психических расстройств и широкого спектра других отдалённых последствий [8]. Есть публикации о последствиях неблагоприятного опыта для психического здоровья взрослых и в русскоязычной психологи и психиатрии [9] и др.
!!! Между тем, данные международных исследований свидетельствуют о том, что почти три четверти детей в возрасте 2–4 лет регулярно подвергаются физическим наказаниям и/или психологическому насилию со стороны родителей или воспитателей, а каждая пятая женщина и каждый тринадцатый мужчина перенесли сексуальное насилие в детском возрасте. Исходя только из официальной статистики, мы можем предположить, что около 75% взрослой популяции находятся в зоне риска посттравматических расстройств и состояний, связанных с неблагоприятным опытом детства, который преломляет восприятие последующих жизненных событий и собственных возможностей совладания с ними, снижая адаптивность, вызывая разные виды дезадаптации [1].
Хорошая новость в том, что роль информационных стимулов (слов, представлений и т.п.) может иметь не только разрушительное, но и психотерапевтическое воздействие. Вторая сигнальная система позволяет замыкать условные рефлексы, выработанные на основе первой сигнальной системы (как если б всё происходило на деле, а не в образном плане).
Так возможно ли преодолеть дистресс и стать свободным от влияния неблагоприятного детского опыта?
Зигмунд Фрейд сделал ретроспективный анализ детского опыта предметом психоанализа как научного направления и метода психотерапии. В основе психоанализа идея о том, что причиной настоящего является исключительно прошлое и, следовательно, детский опыт («забытый» вследствие его болезненности) является причиной страданий взрослого (качества его психического и соматического здоровья, мотивации, выборов, решений и т.п.). Выведение вытесненных детских переживаний методом свободных ассоциаций в зону осознания снижает их мотивирующую силу и символическую представленность (в виде симптомов, сновидений, психопатологии обыденной жизни). И чем больше бессознательных впечатлений осознанно, тем сильнее, реалистичнее и адаптивнее «Я». Время психоанализа не ограничено и те, кому такая форма работы с переживаниями подходит, могут посвящать анализу ассоциаций всю жизнь.
В отличие от Зигмунда Фрейда, Альфред Адлер провозгласил причиной настоящего ЦЕЛЬ человека на будущее. Проблемы в жизни взрослого предопределены теми целями, которые он ребенком поставил перед собой в детском возрасте, но их осознание – это осознание «матрицы», копирующей и переносящей детское поведение в СЕГОДНЯ [10, 11].
Не важно чем обладает человек с рождения, важно как он это использует (Альфред Адлер)
Я не то, что со мной было, я тот, кем собираюсь стать (Альфред Адлер)
Так, сила Я, сознательность и возможность управлять своей судьбой становятся важнее негативного опыта. Поэтому психология Адлера – это психология возможностей.
Основываясь на идеях «Философии возможного» (Vaihinger, 1911) Адлер ввёл понятие "фиктивный финализм":
«Не важно что было с человеком в прошлом, важно – к чему он стремится… И даже самые иррациональные цели будут определять его жизнь так, как если бы они были рациональными» (Альфред Адлер) [там же].
Альфред Адлер снял неизбежную причинность настоящего в прошлом и заложил основу для развития концепций о роли самого человека, его активности и ответственности в выборе возможных вариантов жизни. Основная идея этих концепций в разных терминах обосновывает роль работы личности над собой, осознанное приложение ею усилий по выходу из зоны комфорта в зону ближайшего развития (Л. С. Выготский), достижения психологической зрелости за счёт выбора смыслообразующих мотивов в их борьбе с побудительными (А. Н. Леонтьев), полноценного функционирования за счет осознания и гармонизации субъективного опыта (К. Роджерс) и достижения непротиворечивой идентичности (Э. Эриксон), самоактуализации против инертного удовлетворения дефицитарных потребностей (А. Маслоу), свободы от влияний поля в пользу целей на будущее (К. Левин), свободы от ограничений наследственных факторов и внешних обстоятельств за счёт смысловой регуляции (В. Франкл), достижения оптимальной мотивации за счет намеренной постановки перед собой задач на грани сложности (М. Чинксентмихайи) [3; 4].
Осознанные усилия и осмысленность жизни становятся как бы «лифтом», поднимающим человека с уровня страдательной, рефлекторной, определяемой причинами жизни на тот уровень, где причиной и автором своей жизни является сам человек.
Невольно вспомнился эпизод фильма, в котором героиня Марго Робби, объяснила причину своего желания трансформации из идеальной куклы в человека так:
«Я не хочу быть чьей-то идеей, я хочу сама производить смыслы» (Барби).
В следующих публикациях я расскажу о том, какие пути и механизмы усиления себя предлагают разные теории и подходы психологии.
Но пока, чтобы почувствовать разницу между причинностью и авторством, проведите эксперимент с самими собой:
- Вспомните события, которые были для Вас болезненны, травматичны. Это может быть и детский опыт, но не обязательно.
- Задайте себе вопросы типа: «За что мне это?», «Почему это было/случилось именно со мной?», «Если бы у меня были другие родители (муж, жена, дети, врач, учитель и пр.), то моя жизнь была бы лучше» и другие подобные вопросы.
- Послушайте, что происходит внутри Вас, что Вы чувствуете в ответ на эти вопросы? Это и есть страдательная позиция, беспомощная, незавешенная, бесконечно болезненная, разрушающая. Эта позиция держит «кортизоловый кран» открытым, адаптируя к непрерывным внутренним сражениям с переживаниями, что влечёт за собой дистресс, истощение и дезадаптацию, искажает все наши контакты с реальностью через призму болезненного опыта.
- Завершите этот этап эксперимента перезагрузкой. Можно сделать 12 вдохов-выдохов с обязательным удлинением выдоха (например, на 4 счёта вдох – 6 или 8 выдох). Можно представить воспоминание в виде картинки, которую можно выключить, стереть, смыть, сжечь и т.п.
- А теперь снова вернитесь к событию из п. 1 и задайте себе вопросы типа: «Для чего это со мной было?», «Чему меня это научило?», «Что мне это дало (в плане личной силы, идей, знакомств, связей, навыков, событий и др.)?», «Каким (какой) я стал(-а), благодаря этому опыту?» и другие подобные вопросы.
- Послушайте, что происходит внутри вас теперь?
Вегетативная нервная система (главный мобилизатор в стрессе) воспринимает найденный ответ как сигнал результативного завершения адаптации, успешно реализованную реально или символически реакцию «бей!/беги!". Вследствие этого естественным образом теряется необходимость в поддержании аварийного режима, выработка кортизола переходит из интенсивного истощающего режима в нормальный и начинается восстановление.
Нахождение смысла даже в самом драматичном опыте трансформирует дистресс в посттравматический рост:
Посттравматический рост – процесс и результат позитивных психологических изменений в мышлении и отношениях с миром и самим собой, происходящих в результате борьбы с очень сложными, стрессовыми жизненными обстоятельствами, требующих предельного напряжения адаптивных ресурсов личности и создающих значительные проблемы для понимания человеком мира и своего места в нем (Tedeschi, R.G., & Calhoun, L.G. (1995). Trauma and Transformation: Growing in the Aftermath of Suffering. Thousand Oaks, CA: Sage.)
Благодаря найденному смыслу человек становится сильнее, чем то, что с ним было в прошлом, чем усвоенные им модели поведения, черты характера и реакции организма. Нельзя отменить прошлое, но его осмысление переносит центр регуляции от опыта к самому человеку:
Человек всегда больше того, что он знает о себе. Он не одинаков во всех случаях, он есть путь; не только существование, установленное как пребывание, но и имеющаяся в нем возможность, даруемая свободой, исходя из которой человек еще в своем фактическом действовании решает, что он есть (Карл Ясперс)
Список литературы:
1. Жестокое обращение с детьми: информационный бюллетень ВОЗ (WHO. Int)/ Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) [электронны ресурс] . – режим доступа: https://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/child-maltreatment, свободный. — Загл. с экрана. — Яз. рус., англ.
2. Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции. - СПб: Питер, 2022.
3. Леоненко, Н. О. Психологическое благополучие в юношеском возрасте у лиц с разным опытом переживаний детства / Н. О. Леоненко, Ю. А. Лобанова // Герценовские чтения: психологические исследования в образовании. – 2021. – № 4. – С. 333-341. – DOI 10.33910/herzenpsyconf-2021-4-41. – EDN BLHYCR.
4. Леоненко, Н. О. Опыт неблагоприятных переживаний детства и психическое здоровье взрослого: отдаленные последствия и предикторы совладания / Н. О. Леоненко, Ю. А. Лобанова // Психология стресса и совладающего поведения: устойчивость и изменчивость отношений, личности, группы в эпоху неопределенности : материалы VI Международной научной конференции, Кострома, 22–24 сентября 2022 года. – Кострома: Костромской государственный университет, 2022. – С. 338-342. – EDN KRNRQI.
5. Клинические рекомендации – Посттравматическое стрессовое расстройство – 2023-2024-2025 (28.02.2023) – Утверждено Минздравом РФ, с. 6.
6. Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса: Теория и практика.— М.: Изд‑во «Институт психологии РАН», 2009.— 304 с. С.57.
7. Селье Ганс. Стресс без дистресса [перевод с английского] - Москва : Прогресс, 1982.
8. The effect of multiple adverse childhood experiences on health: a systematic review and meta-analysis / К. Hughes, M.A. Bellis, K.A. Hardcastle [et al.] // Lancet Public Health. – 2017. – Vol. 2, № 8. – P. e356–e366
9. Катан Е. А. Использование международного опросника неблагоприятного детского опыта для выявления психотравмирующих факторов в детском и подростковом возрасте // Медицинская психология в России. – 2019. – T. 11, № 2. – C. 8. doi: 10.24412/2219-8245-2019-2-8
10. Адлер А. Наука жить. — Киев, 1997.
11. Адлер А. Очерки по индивидуальной психологии. — M.: Когито-Центр, 2002.
Автор: Леоненко Наталия Олеговна
Психолог, Кандидат психол наук
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru