120 лет назад, 31 марта 1904 года, в результате подрыва на японской мине на внешнем рейде Порт-Артура затонул эскадренный броненосец «Петропавловск», флагман Тихоокеанской эскадры. Вместе с кораблём погиб и командующий эскадрой, адмирал Степан Осипович Макаров. Всего в качестве командующего эскадрой с момента прибытия в Порт-Артур и до своей смерти он провёл лишь 35 дней, однако эти дни стали самыми насыщенными за всю Русско-Японскую войну, а его деятельность полностью перевернула настроения на флоте и вселила веру в победу. О его недолгом пребывании в Порт-Артуре и последовавших героически-трагических событиях и будет данная статья.
Назначение Макарова
Тяжёлые потери первого дня войны, а также довольно неадекватное поведение адмирала О.В. Старка привели 1-го февраля к логичному решению императора Николая Второго о смещении его с должности командующего Тихоокеанской эскадрой. Последней каплей стала, разумеется, гибель без всякого боя, на собственных минах, минного заградителя «Енисей» и крейсера «Боярин» в Талиенванском заливе.
Необходимо было спасать положение, и на роль спасителя был выбран выдающийся русский флотоводец и учёный, вице-адмирал Степан Осипович Макаров. Он прославился ещё в Русско-турецкую войну 1877-1878 годов, когда, ещё будучи молодым офицером, сумел реализовать идею создания минных катеров и корабля-носителя для атак турецких кораблей в их стоянках. Переоборудованный по проекту Макарова пароход «Константин» под его командованием усердно терроризировал турецкий флот, потопив броненосец «Сейфи», авизо «Интибах», повредив броненосцы «Иджалие», «Ассари-Шевкет», а также несколько коммерческих пароходов.
Неудивительно, что именно человек, являвшийся основателем минного дела в России, лично проводивший ночные нападения на куда более мощный турецкий флот в местах, казалось бы, безопасных стоянок, более других осознавал всю уязвимость положения русской эскадры в Порт-Артуре и нависающую над ней угрозу. Перед самой войной Макаров, занимавший должность командира Кронштадтского порта, через который проходили возвращавшиеся с Дальнего востока корабли, настойчиво пытался достучаться до чинов министерства, предупреждая о грозящей опасности, но так и не был услышан. Из письма управляющему Морским министерством Ф.К. Авелану*:
«Из разговоров с людьми, вернувшимися недавно с Дальнего Востока, я понял, что флот предполагают держать не во внутреннем бассейне Порт-Артура, а на наружном рейде. … «Пребывание судов на открытом рейде даёт неприятелю возможность производить ночные атаки. Никакая бдительность не может воспрепятствовать энергичному неприятелю в ночное время обрушиться на флот с большим числом миноносцев и даже паровых катеров. Результат такой атаки будет для нас очень тяжёл, ибо сетевое заграждение не прикрывает всего борта, и кроме того, у многих наших судов совсем нет сетей»
…
«Пребывание судов на большом рейде Порт-Артура потребует усиленной бдительности каждую ночь. Придётся высылать дозорные суда и, тем не менее, стоять на чеку в ожидании минной атаки. Появление каждой случайной шлюпки будет вызывать тревогу, и ночи будут по преимуществу беспокойные. Это общее мнение, что ожидание минной атаки крайне утомляет экипажи судов и ослабляет его нравственные силы»
…
«Если бы японский флот тоже не имел закрытых рейдов и обречён был на пребывание в полном составе у открытого берега, то наша тактика должна бы заключаться именно в том, чтобы в первые даже ночи после разрыва сделать самое энергичное нападение на флот. Японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред. Я даже думаю, что надежда ослабить наш флот ночными атаками была одна из причин объявления войны. Будь у нас в Порт-Артуре большой внутренний рейд, из которого эскадра может выходить во всякую минуту, японцы не так легко решились бы на объявление войны»
…
«Если мы не поставим теперь же во внутренний бассейн флот, то мы принуждены будем это сделать после первой ночной атаки, заплатив дорого за ошибку»
*все цитаты приведены по: «Адмирал Макаров», Л. Еремеев, Воениздат, 1939 г.
Последнее письмо адмирала Макарова управляющему Морским министерством было получено 26 января 1904 года и перенаправлено генерал-адмиралу великому князю Алексею Александровичу, который не обратил на письмо никакого внимания, равно как и на предупреждения начальника Генерального штаба генерала Сахарова, вторившего Макарову. Той же ночью русская эскадра подверглась внезапной ночной атаке японских миноносцев и понесла тяжёлые потери.
Трудно представить, что в тот момент творилось на душе у Степана Осиповича. Безуспешно пытаться донести до высоких чинов, что надвигается катастрофа, а затем лично наблюдать, что все его предупреждения сбылись, и по самому худшему сценарию. Как он писал своим друзьям, «Меня пошлют туда, когда дела наши станут совсем плохи, а наше положение там незавидное». Именно так и получилось. Но теперь ему выпал уникальный шанс: лично заниматься исправлением того, что не удалось предотвратить.
Итак, 1 февраля 1904 года «Ввиду же возможности перерыва сообщений между Порт-Артуром и главной квартирой его императорское величество повелеть соизволил предоставить вице-адмиралу Макарову все права командующего флотом, предусмотренные Морским уставом, и права главного командира портов Тихого океана».
Ещё до официального утверждения на должности, Степан Осипович собрал экстренное совещание в министерстве, поставив вопросы организации снабжения вверенной ему эскадры углём, провизией, боеприпасами; организации агентурной разведки через негласных агентов в Китае и Японии, о назначении на эскадру для связи представителя Генерального штаба, и о формировании своего боевого морского штаба.
В штаб адмирала Макарова вошли бывший командир ледокола «Ермак», на котором Макаров дважды ходил в Арктику, капитан 2-го ранга М.П. Васильев, капитан 2-го ранга М.Ф. Шульц, лейтенант Кедров, инженер-механик Линдебек и корабельный инженер Вешкурцев. 4 февраля, завершив неотложные дела, Макаров вместе со штабом и рабочими партиями отбыл на Дальний Восток. От предоставления экстренного поезда он отказался, сославшись на то, что «теперь главное, надо перевозить войска без замедления, а я со своим экстренным поездом испортил бы весь график».
На то время, которое требовалось Макарову, чтобы прибыть из Кронштадта в Порт-Артур, командовать Тихоокеанской эскадрой продолжал уже отставленный Старк. Впрочем, никакой активной деятельностью за почти что месяц он не отметился, ограничившись только четырьмя разведывательными вылазками крейсеров на расстояние не далее 50 миль от Порт-Артура. Всё это время японцы беспрепятственно занимались обеспечением высадки в корейском порту Чемульпо частей 1-й армии генерала Куроки, отвлекаясь лишь на попытки заблокировать выход с Порт-Артурского рейда, успешно отражённые броненосцем «Ретвизан».
Уже из поезда, идущего на Дальний Восток, Макаровым была предпринята последняя попытка принудить продолжить путь в Порт-Артур отряд контр-адмирала Вирениуса в составе броненосца «Ослябя», крейсера «Аврора» и нескольких миноносцев. Он должен был войти в состав Тихоокеанской эскадры ещё до войны, но постоянные проблемы с миноносцами серьёзно задержали отряд. Поэтому вот уже три недели они бестолку «загорали» в Джибути, ожидая приказов. Но морской генеральный штаб в лице З.П. Рожественского по-прежнему был непреклонен, и отряд направился в обратный путь на Балтику, чтобы затем встретить свою гибель при Цусиме.
22 февраля адмирал Макаров прибыл в Мукден, где у него состоялась встреча с наместником Алексеевым. Появление амбициозного, деятельного и независимого адмирала вместо полностью подчинявшегося Старка было для Алексеева, считавшего себя полноправным хозяином Маньчжурии, недопустимо. То недолгое время, что Макаров командовал Тихоокеанским флотом, прошло в непримиримой борьбе не только с японцами, но также с Морским министерством и лично Алексеевым.
Одним из первых требований адмирала Макарова стал вопрос о печатании его книги «Рассуждения по вопросам морской тактики», в котором Морское министерство отказало «за неимением средств». В ответ последовала гневная телеграмма управляющему Морским министерством:
«Просил бы теперь же напечатать мою книгу «Рассуждения по вопросам морской тактики» для раздачи её командирам, дабы они познакомились со взглядами своего начальника. Книга нужна теперь, а не в будущем году; не допускаю мысли, что министерство не может теперь же найти 500 рублей и отказ в печатании понимаю, как неодобрение моих взглядов на ведение войны, а посему, если моя книга не может быть напечатана теперь, то прошу заменить меня другим адмиралом, который пользуется доверием начальства».
Министерство уступило, но до гибели адмирала книгу так и не издали. Поскольку дело с печатанием «Размышлений» не продвигалось с мёртвой точки, то 4 марта своим приказом по флоту Макаров издал «Инструкцию для похода и боя», содержавшую ряд основных положений книги. Помимо прочего, Главное артиллерийское управление отказало в высылке дополнительных эшелонов боеприпасов.
Наконец, 24 февраля командующий Тихоокеанским флотом (8 февраля эскадра, ранее входившая в состав Балтийского флота, обрела наконец самостоятельность) вице-адмирал С.О. Макаров прибыл в Порт-Артур и поднял свой флаг на крейсере «Аскольд». Его появление существенно подняло боевой дух офицеров и матросов эскадры, подавленных потерями и многодневным бездействием.
Как вспоминал старший минный офицер броненосца «Пересвет» лейтенант Кротков, до Макарова «настроение у офицеров и команды было отвратительное и никто ни разу не сделал попытки подбодрить и поднять дух». К тому же, именно в день прибытия адмирала броненосец «Ретвизан» после нечеловеческих усилий удалось, наконец, стащить с мели, что было воспринято всеми как очень хороший знак. Но мало кто мог знать, что деятельному адмиралу, с прибытием которого связывали надежды на перелом в ходе войны, суждено будет прожить всего лишь 35 дней, ставших лучшими для русского флота за всю войну.
Одной из первых проблем, которые необходимо было срочно решить Степану Осиповичу, стал броненосец «Ретвизан», один из двух самых современных и сильных кораблей эскадры. Он был тяжело повреждён ещё в первую ночную атаку японцев, и сел на мель, перегородив половину прохода на внутренний рейд. К моменту прибытия Макарова его уже сняли с мели и подвели к причальной стенке, однако броненосец был очень далёк от боеспособного состояния: для облегчения носовой части, чтобы снять с мели, были демонтированы броневые плиты вместе с 305-мм орудиями носовой башни, а в борту всё ещё зияла пробоина, на время работ прикрытая деревянным кессоном.
Выполненный по расчётам инженеров Заборовского и Свирского кессон оказался малопригоден: он не охватывал всей площади повреждённого борта и был слишком тесным для производства работ. А в результате ошибок в расчётах и вовсе в кормовой части оказались щели, через которые постоянно прибывала вода. Несмотря на то, что щели попытались заткнуть мешками с отрубями, сильная течь не позволяла заниматься ремонтом. Всё, на что кессон оказался пригоден, это обеспечить снятие броненосца с мели.
Не особо лучше обстояли дела и на «Цесаревиче»: тоже получивший торпеду и принявший большое количество воды броненосец стоял с пробоиной, без возможности её устранить, поскольку единственный док в Порт-Артуре был занят также повреждённым крейсером «Паллада». Несмотря на то, что последняя после попадания торпеды была сразу же поставлена в док, одна только расчистка и вырубка всех повреждений заняла две с половиной недели, так что приступить к ремонту «Цесаревича» никак не могли. В общем, о скором возвращении кораблей в строй не могло быть и речи. В таком виде Макаров и принял эскадру.
Главной задачей, которую должен был решить адмирал, был переход эскадры к активным действиям по захвату господства на море. Первым делом Макаров намеревался усилить разведку, что требовало максимально напряжённой работы лёгких сил флота, которые на тот момент включали:
— 4 эскадренных миноносца типа «Касатка»: «Бдительный», «Бесстрашный», «Бесшумный», «Беспощадный», построенные германской фирмой «Шихау». Лучшие русские миноносцы. Самые крупные (350 тонн водоизмещения), относительно быстроходные (27,5 узлов), вооружённые 1 76-мм и 5-ю 47-мм орудиями, тремя поворотными торпедными аппаратами. Также они выгодно отличались от современников повышенной мореходностью.
— 2 эсминца типа «Буйный» производства Невского завода: «Бурный» и «Бойкий», 350 тонн водоизмещения, вооружение аналогично «Касаткам».
— 5 эскадренных миноносцев французской постройки типа «Форель»: «Внимательный», «Выносливый», «Властный», «Грозовой», «Внушительный». Их водоизмещение составляло 312 тонн, вооружение аналогично «Касаткам», но торпедных аппаратов было только два.
— эсминец «Боевой»: 350-тонный эсминец английской постройки (вооружение аналогично «Касаткам»);
— эсминец «Лейтенант Бураков» — трофейный китайский миноносец немецкой постройки, 5 47-мм орудий, 1 торпедный аппарат. Отличался от остальных фантастической скоростью в 36,6 узла.
— 12 «рабочих лошадок» Порт-Артура, миноносцев типа «Сокол»: «Решительный», «Разящий», «Расторопный», «Сильный», «Сердитый», «Смелый», «Стерегущий», «Страшный», «Сторожевой», «Скорый», «Стройный», «Статный».
Относительно небольшие (258 тонн водоизмещения) миноносцы Невского и Ижорского заводов были привезены в Порт-Артур в разобранном виде и собирались уже на месте. Небрежное отношение к узлам и деталям привело к тому, что часть из них основательно проржавела, а часть и вовсе требовала замены. Сами агрегаты и качество сборки оставляли желать много лучшего, что приводило к частым поломкам. Номинально скорость хода, показанная на испытаниях, составляла 26-27 узлов, однако вследствие низкого качества сборки в условиях Порт-Артура у ряда кораблей в ходе эксплуатации скорость оказывалась ниже 25. Были вооружены 1 76-мм и 3 47-мм пушками, а также несли по 2 поворотных торпедных аппарата.
Все «иностранцы» и 2 «Буйных» были сведены в 1-й отряд миноносцев, все «Соколы» и трофейный китайский «Лейтенант Бураков» во 2-й отряд.
Из их числа «Внушительный» погиб в бою 13 февраля, «Боевой» исправлял повреждения от столкновения со «Стерегущим», а «Бурный» и «Бойкий», с таким трудом дошедшие Дальний Восток, находились в долгосрочном ремонте. «Страшный», «Стройный» и «Статный» только достраивались, причём последний было решено использовать как источник запчастей. Таким образом, в распоряжении русского командования имелось только лишь 8 современных эскадренных миноносцев и 9 «Соколов».
Против них японцы имели:
— 8 истребителей типа «Ярроу», 8 истребителей фирмы «Торникрофт», 4 эсминца японской постройки верфей «Йокосука» и «Куре». Все они обладали водоизмещением 350-400 тонн и несли по 2 76-мм и 4 47-мм пушки при скорости 29-31 узел. Их поддерживали 15 устаревших миноносцев типа «Циклон» водоизмещением 152 тонны.
Таким образом, у противника было 20 современных мощных эсминцев против 8 русских аналогичных, и 11 более слабых. При этом, даже лучшие русские корабли уступали японским по числу 75-мм орудий (1 против 2) и скорости хода (27-28 узлов против 29-30). Но ещё хуже было то, что русская артиллерия для борьбы с миноносцами противника была практически непригодна. Дело в том, что по абсолютно неведомым причинам в боекомплект к действительно хорошей 75-мм пушке Канэ шли только бронебойные снаряды, и русские эсминцы из своего главного калибра вели огонь болванкой весом 1 кг со всего лишь 50 граммами пороха по кораблям, брони не имевшим. 47-мм пушки, в свою очередь, оснащались чугунными гранатами весом всего 1,5 кг, и не могли причинить серьёзных повреждений эсминцам в 350-400 тонн водоизмещением.
Ночной бой 26 февраля 1904 года.
Макаров хорошо понимал слабость своих миноносных отрядов, но выбирать не приходилось. Не откладывая дело в долгий ящик, уже в ночь с 25-го на 26-е февраля он направил миноносцы «Решительный» и «Стерегущий» в море с целью осмотра побережья Квантунского полуострова, а также поиска неприятеля у островов Эллиот и Блонд. В это же самое время адмирал Того, запланировавший на утро 26-го февраля бомбардировку Порт-Артура, также направил два отряда (1-й и 3-й) эсминцев на разведку. Результатом стал первый серьёзный бой лёгких сил флота, которых произойдёт ещё немало за ближайший месяц.
Около полуночи 26 февраля проводившие разведку японские миноносцы из 1-го отряда капитана 1 ранга С. Асайя («Асасиво», «Сиракумо», «Касуми», «Акацуки») были замечены наблюдателями на подходах к Порт-Артуру. Для атаки противника были направлены 4 эскадренных миноносца 1 -го отряда под командованием капитана 1-го ранга Н.А. Матусевича («Выносливый», «Властный», «Внимательный» и «Бесстрашный»). Противник был обнаружен около 3.30, и после незаметного сближения до 8 кабельтовых, атакован. Завязался ожесточённый ночной бой.
С самого начала японцы сосредоточили свой огонь на флагманском «Выносливом», в результате чего уже к 3.45 эсминец лишился хода, на корме полыхал пожар, сам Матусевич был ранен. «Властный», прикрывая флагмана, произвёл торпедный залп по «Асасиво» и заставил последнего выйти из боя. В это же время «Внимательный» и «Бесстрашный» концентрированным огнём сумели повредить «Акацуки», который лишился хода, но его, в свою очередь, спас «Касуми». После короткого, но яростного боя противники потеряли контакт, но повреждения русских кораблей боестолкновением не ограничились: при попытке взять флагмана на буксир, «Внимательный» протаранил «Властный», в результате чего последний шёл в Порт-Артур на одной машине.
Тем временем, «Стерегущий» и «Решительный», произведя осмотр Талиенванской бухты и прилегающих вод, возвращались из разведки. Около 6 утра, уже в пределах видимости мыса Ляотешань, они внезапно натолкнулись на отходившие от Порт-Артура эсминцы 3-го отряда капитана 1-го ранга С. Цутия: «Усугумо», «Синоме», «Сазанами» и «Акебоно». Русские корабли попытались, сделав петлю, обойти японцев, но были обнаружены и атакованы. Завязался тяжёлый бой двух русских «Соколов» против четырёх японских эсминцев. По «Решительному», находившемуся впереди, вёл огонь только «Акебоно», остальные сосредоточили огонь на «Стерегущем». Вскоре снаряд, попавший в борт «Решительного», перебил паропровод, и миноносец окутался паром. В ситуации, становившейся критической, помогли береговые батареи, открывшие огонь, что позволило «Решительному» проскочить в гавань Порт-Артура. Но, сделав всего три выстрела, береговые орудия внезапно замолчали, видимо решив, что обстреливают своих, и более огонь не открывали.
Упустив «Решительный», японцы сосредоточили огонь на «Стерегущем». Лишившись поддержки, один против четырёх врагов, он по-прежнему продолжал прорыв. Один миноносец в 250 тонн против четырех 350-тонных. В какой-то момент удачным попаданием даже был на время выведен из боя «Акебоно», но в 6.40 два японских снаряда повредили котлы и привели к затоплению топок. Обездвиженный миноносец стал идеальной мишенью, и вскоре лишился всей своей артиллерии. В 7.10 бой был завершён — японцы взошли на борт, подобрали четверых оставшихся в живых моряков, подняли на «Стерегущем» флаг страны Восходящего солнца, завели трос и попытались начать буксировку. Но изрешечённый корабль быстро набирал воду и постепенно погружался. Вскоре очнулись ото сна береговые батареи, возобновив обстрел. В такой обстановке, после 20 минут буксировки японцы решили бросить трофей. В 9.20 «Стерегущий» затонул.
О развернувшемся бое донесли Макарову, и адмирал приказал крейсеру «Баян» готовиться к выходу в море. Когда «Решительный» уже вошёл в гавань и доложил адмиралу, тот перенёс свой флаг на готовившийся к выходу крейсер «Новик». Но было поздно — с момента начала боя прошло уже почти два часа. Его итоги оказались неутешительными: «Стерегущий» погиб вместе с 48 членами экипажа, «Выносливый» и «Решительный» были повреждены, на них было убито 3 и ранен 21 человек. Японцы потеряли 8 убитыми и 17 ранеными.
Несмотря на внезапность атаки, сильный и точный огонь русских комендоров («Акебоно» получил 27 попаданий, «Касуми» более 10), серьёзных повреждений японцам нанести не удалось. Причиной тому были всё те же роковые просчёты со снарядами, которые будут подводить русский флот всю войну. Учитывая то, что русские эсминцы вдвое уступали японским по количеству орудий главного калибра, стоит сделать вывод, что наши ещё довольно легко отделались. Командование в лице Макарова также совершило непростительный просчёт: отправив в ночной поиск 6 эсминцев, встреча их никак не была организована. «Новик» и «Баян» вышли в море лишь спустя почти два часа после начала боя «Стерегущего».
Первая бомбардировка Порт-Артура.
Ночной бой лёгких сил стал лишь прелюдией для главных событий дня: первой бомбардировки Порт-Артура.
Не успевшие ещё отогнать японские миноносцы «Баян» и «Новик» с Макаровым на борту были вынуждены повернуть обратно в гавань: на горизонте показались главные силы японского флота в составе 6 броненосцев и крейсеров, всего 16 кораблей, при этом «Новик» чуть было не оказался отрезан.
В 8.40 от японской эскадры отделились броненосцы «Ясима», «Хацусе» и «Сикисима» и начали перекидную стрельбу: японцы держались за мысом Ляотешань вне секторов обстрела русских береговых батарей и обзора с наблюдательных пунктов, а огонь корректировался лёгкими крейсерами, курсировавшими напротив входа в гавань.
Безнаказанная бомбардировка продолжалась долгих 3 часа 15 минут. За это время по гавани Порт-Артура было выпущено 152 снаряда главного калибра (305-мм), из которых по одному попали в крейсер «Аскольд», и броненосец «Севастополь», причинив незначительные повреждения.
Гораздо сильнее вновь досталось горемыке «Ретвизану»: около 11.00 близким разрывом был повреждён прикрывавший пробоину кессон и перебиты водоотливные трубы. Вода снова начала стремительно затапливать отсеки, и броненосец в очередной раз был вынужден выброситься на мель. В этот момент он получил ещё одно попадание — японский снаряд попал в броневую плиту под кормовой башней в районе ватерлинии, по счастью, оставив лишь вмятину. Корабль погрузился в воду носом под палубу бака, корма поднялась до такой степени, что частично оголились винты.
Всего в результате обстрела на эскадре было убито 8 матросов, 29 ранено, из них на «Ретвизане» 5 убито и 10 ранено. На береговых батареях было ранено двое, один из снарядов упал на набережную, убив нескольких гражданских. Русский флот не отвечал, и не предпринял попыток не только вступить в бой с японской эскадрой, но и даже отогнать японские крейсера, корректировавшие огонь. Бомбардировка произвела угнетающее впечатление на всех. Особенно подавляла та безнаказанность, с которой вёлся обстрел.
Активизация деятельности эскадры.
Один из главных принципов адмирала Макарова повторял известную максиму британского флота: «Если вы встретите слабейшее судно, нападайте, если равное себе — нападайте, и если сильнее себя — тоже нападайте». Но почему же тогда в день японской бомбардировки русские броненосцы весь бой оставались на внутреннем рейде, а не бросились в бой под флагом своего адмирала? Причиной тому была головная боль всех командующих эскадрой с самого захвата Порт-Артура: мелководный фарватер. Русская эскадра просто не умела вытягиваться на внешний рейд вне высокой воды, и была вынуждена молча стоять под обстрелом. Решением этой проблемы Макаров вплотную занялся на следующий же день.
Степан Осипович, будучи не только военным, но и выдающемся учёным, ещё в молодости удостоился премии Академии наук за работу «Об обмене вод Чёрного и Средиземного морей», в которой особо изучался вопрос влияния течений на военные действия. Ещё до войны адмирал писал управляющему морским министерством:
«Как бы ни было тесно в Порт-Артуре, всё же корабли можно швартовать и затем путём практических упражнений приучиться к скорому выходу. Полагаю, что при навыке, когда погода благоприятная, большие корабли будут выходить не позже, чем 20 минут один после другого, я не вижу опасности выходить по отдельности. Говорят, что неприятельский флот может подойти к выходу и будет уничтожать корабли по мере выхода их. Этого я себе представить никак не могу, ибо неприятель в это время будет находиться под огнём береговых батарей, а каждый новый корабль выходя усилит огонь этих последних»
Уже 27 февраля под флагом адмирала, перенесённого с «Аскольда» на флагманский «Петропавловск», в море вышли 5 броненосцев, 4 крейсера, 2 минных крейсера и 7 миноносцев. Весь выход занял всего два часа, в то время как раньше выход эскадры не укладывался в один прилив и занимал более суток. Эскадра приступила к отработке совместного маневрирования, в котором экипажи серьёзно не практиковались с манёвров октября 1903 года, а большая часть из тех офицеров и матросов уже успела покинуть эскадру. Попутно миноносцы в очередной раз отправились к островам на разведку вражеских баз. Это был первый совместный выход эскадры за месяц войны, с пресловутого японского нападения.
В тот же день 27 февраля в докладе наместнику Алексееву Макаров указывал:
«Несмотря на всякие несовершенства и недостаток в исправных миноносцах, я нахожу, что мы могли бы рискнуть теперь же попробовать взять море в свои руки и преднаметив, постепенно увеличивать район действия эскадры. Я предусматриваю генеральное сражение, хотя благоразумие подсказывает, что теперь рано ставить все на карту, и в обладании морем полумеры невозможны».
Отряд миноносцев усилился вступившими в строй «Страшным» и «Стройным», что компенсировало недавнюю потерю «Стерегущего». Для генерального сражения было крайне важно ввести в строй повреждённые ранее корабли, но, как отмечалось в докладе, «исправление судов из-за недостатка надлежащих средств в порту идет мало успешно» а также, что «техника наша значительно слабее неприятельской, что тяжелым образом сказывается на тактических свойствах эскадры и на работах по исправлению судов».
С момента прибытия «беспокойного адмирала» прошло всего несколько дней, а активность эскадры неуклонно возрастала.
28 февраля минный заградитель «Амур» в сопровождении 5 миноносцев и крейсера «Баян» выставил 20 мин в 3 милях от мыса Ляотешань. На одной из этих мин 4 мая подорвётся и погибнет эсминец «Акацуки». На самой горе по приказу Макарова была оборудована батарея из четырёх 152-мм пушек Канэ, снятых с «Ретвизана», а также развёрнуты посты для корректировки огня кораблей. Для его организации на броненосце «Пересвет» была собрана комиссия из артиллерийских офицеров всех броненосцев под председательством младшего флагмана эскадры контр-адмирала П.П. Ухтомского.
7 марта план ответной перекидной стрельбы был оглашён. Пространство вокруг гавани делилось на сектора, при появлении противника в которых с корректировочных постов передавались данные для стрельбы на броненосцы. Основную работу должны были вести «Пересвет» и «Победа», чьи 254-мм орудия имели наибольший угол возвышения на эскадре. Им должен был помогать «Ретвизан» из кормовой башни, орудия которой в результате образовавшегося от затопления дифферента неожиданно получили угол возвышения 19,5 градусов и стали существенно дальнобойнее. В случае появления противника в Голубинской бухте к стрельбе подключался также и «Цесаревич». С корректировочного поста на «Ретвизан» был протянут телефонный кабель, что значительно улучшило условия ведения огня.
4 марта секретным приказом по эскадре были разосланы «Инструкции для похода и боя» и «Инструкция для управления огнём в бою», разработанные в штабе Макарова на основе его книги «Рассуждения об особенностях морской тактики», которую министерство до сих пор не соизволило напечатать. Не ограничиваясь решением задачи по выходу в море за один прилив, Макаров поставил задачу добиться выхода эскадры независимо от прилива, даже в малую воду, что ранее считалось невозможным. После ряда промеров и расчётов предположения Макарова полностью подтвердились: при осторожном и предельно точном движении вся эскадра могла выходить на внешний рейд за один прилив, что и было тут же реализовано.
Вторая бомбардировка Порт-Артура
На утро 9-го марта японским командованием было запланировано повторение столь удачного и, главное, безнаказанного обстрела. К Порт-Артуру под командованием адмирала Того подошли 6 броненосцев, 6 броненосных и 6 бронепалубных крейсеров.
В 9.40 утра привычно расположившиеся для стрельбы за Ляотешанем броненосцы «Фудзи» и «Ясима» открыли огонь, но, к полной неожиданности для японцев, из гавани последовал ответ от «Победы» и «Ретвизана». Уже третьим и четвёртым залпами «Ретвизан» взял «Фудзи» в вилку, затем близкий разрыв засыпал палубу осколками. Броненосцы противника пытались маневрировать под огнём, но после того как всё тот же «Фудзи» получил попадание 254-мм снарядом с «Победы» (7 убито и ранено по японским данным), поспешили отступить и присоединиться к основным силам флота.
Ещё большим шоком для японцев стало стремительное появление во время обстрела русских кораблей на внешнем рейде. Уже к 10.30 эскадра в составе броненосцев «Петропавловск» (флаг Макарова), «Полтава», «Севастополь», «Пересвет» и крейсеров «Баян», «Аскольд», «Диана», «Новик» была на внешнем рейде. Вскоре к ним присоединилась и закончившая стрельбу «Победа». Адмирал Того решил не рисковать в бою с основными силами русских, действующими под прикрытием береговых батарей, и в 11.00 отступил.
Всего за время боя противник выпустил около 100 снарядов, не причинивших на этот раз никаких повреждений. В ответ «Ретвизан» сделал 13, а «Победа» 16 выстрелов.
Кадровые перестановки.
13-го марта эскадра совершила очередной выход в море для осмотра островов Мяо-Дао и отработки эскадренного маневрирования. Броненосцы отрабатывали последовательные повороты и повороты «все вдруг». Во время исполнения одного из манёвров «Пересвет», шедший в кильватер «Севастополю», протаранил его в кормовую часть по левому борту, повредив ему подводную обшивку и погнув лопасть правого винта. На самом «Пересвете» был повреждён форштевень. Оценив повреждения, адмирал Макаров вернул эскадру обратно в гавань.
Это столкновение переполнило чашу терпения Степана Осиповича, и ранее проявлявшего серьёзное недовольство профессиональными качествами командного состава. Ещё 25 февраля, по прибытии в Порт-Артур, Макаров начал производить кадровые перестановки, направив командовать во Владивостокский отряд крейсеров контр-адмирала К.П. Иессена. Теперь же масштаб перестановок превысил все ожидания.
Первыми под удар попали командир «Севастополя» капитан 1-го ранга Н.К. Чернышёв и командир «Пересвета» капитан 2-го ранга В.В. Бойсман. Чернышёв, признанный виновным в столкновении, уже 16 марта был заменён на командира крейсера «Новик» капитана 2-го ранга И.О. фон Эссена (будущего командующего Балтийским флотом). Для замены Бойсмана в Порт-Артур был вызван капитан 2-го ранга Н.А. Кроун, командир канонерской лодки «Манджур», на тот момент находившейся стационером в Шанхае. Вернувшийся после недолгой командировки во Владивосток бывший командир крейсера «Аскольд» капитан 1-го ранга Н.К. Рейценштейн был назначен командиром отряда крейсеров. Командира Порт-Артурского порта контр-адмирала Н.Р. Греве, неудовлетворительно организовывавшего работу портовых служб, Макаров просил заменить на командира броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» капитана 1-го ранга В.Н. Миклухо-Маклая.
Подобные резкие кадровые перестановки мало того, что были недопустимыми для русской цензовой системы, когда командир лёгкого крейсера, а тем более канонерки, в один момент становился командиром линейного корабля, в то время как своей очереди быть назначенными на корабль 1-го ранга дожидались многие более возрастные офицеры в высоких званиях (несмотря на то, что фон Эссену было уже 44 года, он считался слишком «молодым»). Хуже всего было то, что вмешательство в кадровую политику задело за живое наместника Алексеева. Так как командование кораблём 1-го ранга открывало дорогу в адмиралы, у Алексеева были свои планы назначения на корабли эскадры «своих» людей. В результате, между Макаровым и Алексеевым при участии Морского генерального штаба в лице З.П. Рожественского разгорелся серьёзный конфликт.
Первым делом Алексеев опротестовал назначения, сделанные Макаровым. В ответ Степан Осипович вновь, как и в случае с отказом печатать свою книгу, прибегнул к шантажу — либо его назначения утверждаются, либо он отказывается от командования: «прошу о моём отчислении, ибо в такой обстановке я не в силах исполнить возложенное на меня его величеством поручение». В столь сложной обстановке пойти на уход командующего в Петербурге не могли, но и игнорировать претензии столь влиятельного человека, как Алексеев, тоже не смели.
Итогом стал компромисс: морское министерство утвердило все назначения, сделанные Макаровым, однако в назначении В.Н. Миклухо-Маклая было отказано. Н.Р. Греве был снят с должности командира Порт-Артурского порта, но при этом назначен на аналогичную должность во Владивостоке, а на его место по инициативе Макарова назначен командир броненосца «Цесаревич» И.К. Григорович. За должность командира лучшего броненосца эскадры также развернулась нешуточная борьба: Макаров планировал назначить командиром своего флаг-офицера капитана 2-го ранга М.В. Васильева, Алексеев же настаивал на кандидатуре капитана 1-го ранга А.А. Эбергарда (будущего командующего Черноморским флотом в Первую мировую войну).
В конечном итоге конфликт разрешила гибель Макарова: Кроун и Васильев погибли вместе с адмиралом на «Петропавловске», Эбергард же уехал из отсекаемого с суши Порт-Артура вместе со штабом Алексеева. Из троих выдвиженцев Степана Осиповича командовать броненосцем остался один лишь фон Эссен.
Вторая атака брандеров
Выход русской эскадры 9 марта в малую воду за 2 часа до прилива привёл японцев в состояние, близкое к панике. Стало очевидно, что действия русских теперь не привязаны строго к приливу, что сильно осложняло планирование операций. Целый месяц до того бездействовавшая, эскадра снова представляла угрозу всем сухопутным операциям. Слава адмирала Макарова, о которой, безусловно, были хорошо информированы японцы, говорила о том, что русские отныне будут придерживаться агрессивного стремления завладеть господством на море.
В пожарном порядке адмирал Того приказал провести ещё одну операцию заграждения фарватера, очередная попытка состоялась уже в ночь на 14 марта. Для затопления в проходе на внутренний рейд Порт-Артура были выбраны пароходы «Чийо Мару», «Фукуи Мару», «Яхико Мару» и «Йонеяма Мару» под командованием капитана 2-го ранга Т. Хиросе.
Предвидя возможное продолжение попыток заблокировать проход в гавань, ещё в ночь на 8 марта под руководством Макарова на внешнем рейде были затоплены 2 парохода. Так как «Ретвизан» более не выполнял свою роль форта, оборону прохода усилили устройством под Золотой горой новой батареи 120-мм орудий, для чего разоружили пароход Добровольного флота «Ангара». В самом проходе занимали позиции канонерские лодки «Бобр» и «Гиляк». Старшим в дозоре был командир канонерской лодки «Отважный» А.В. Лебедев, дежурство несли истребители «Сильный» и «Решительный», их поддерживали паровые катера с броненосцев.
В 2.15 минут 14 марта японские брандеры в сопровождении 10 эсминцев и 5 миноносцев показались в лучах береговых прожекторов. Узнав о начале японской атаки, на канонерскую лодку «Бобр» прибыл лично Макаров. Несмотря на сильный огонь береговых батарей и канонерок, противник неуклонно приближался ко входу в гавань. Тогда Лебедев приказал выйти в атаку эсминцам. «Сильный» и «Решительный», невзирая на рвавшиеся вокруг снаряды собственных батарей, подошли вплотную к брандерам и выпустили торпеды. Два повреждённых парохода, получив торпеды с «Сильного» и парового катера «Полтавы» выбросились на камни, третий затонул около маяка, и лишь «Йонеяма Мару» почти удалось пробиться к проходу. Получив торпеду от «Решительного», он выбросился на берег на том самом месте, где ранее сидел на мели «Ретвизан».
Отходя после атаки, «Сильный», добившийся попадания в «Фукуи Мару», наткнулся на японские эсминцы сопровождения, которые должны были подтвердить результаты атаки и забрать экипаж брандеров. Завязалась ожесточённая перестрелка сперва с эсминцем «Аотака», а затем ещё и с «Цубано». Один из снарядов перебил магистральный паропровод, в результате чего «Сильный» лишился хода и освещения. Снова, как и в случае с «Решительным» 27 февраля, наш миноносец спасли береговые батареи, отогнавшие японцев. Повреждённый корабль был вынужден выброситься на отмель рядом с японскими брандерами, откуда его вскоре стащили портовые буксиры. От огня противника убитых не было, однако инженер-механик и 7 человек из машинной команды получили смертельные ожоги вырвавшимся паром. Ещё 13 моряков было ранено.
Наутро 14 марта японский флот под командованием адмирала Того дежурно уже появился перед Порт-Артуром, чтобы оценить результаты заградительной операции. К разочарованию противника, русская эскадра в составе 4 броненосцев, 4 крейсеров, 2 минных крейсеров и 13 миноносцев не замедлила выйти на внешний рейд, наглядно показав, что попытка перекрыть фарватер в очередной раз провалилась. Того вновь решил не принимать бой и отступил.
По возвращении на рейд Макаров приступил к мероприятиям по окончательному устранению угрозы фарватеру. Были устроены два ряда защитных бонов, усиленных затоплением ещё двух пароходов. Полузатонувший на месте, где ранее находился «Ретвизан», брандер «Йонеяма Мару» был утилизирован в качестве укрепления, за которым на постоянной основе была ошвартована канонерская лодка «Гиляк». Ещё две канонерские лодки встали на бочки по правую и левую стороны прохода. Паровые катера со всех крупных кораблей эскадры создавали цепь, прикрывавшую боны. В 2,5 кабельтовых от линии бонов крепостные службы установили заграждение из гальванических мин, также на усиление заграждений несколько раз выходил «Амур».
«Ремонт нельзя закончить, его можно только прекратить».
Амбициозные планы Макарова по завоеванию господства на море требовали скорейшего ввода в строй повреждённых кораблей, число которых неуклонно множилось, притом даже без боя. Помимо тяжело повреждённых «Цесаревича», «Ретвизана» и «Паллады», как уже говорилось выше, от тарана «Пересвета» получил серьёзные повреждения броненосец «Севастополь». Его правый гребной винт требовал замены, но из-за острой нужды в линейных кораблях ремонт был отложен на неопределённое время. «Севастополь» продолжал участвовать в выходах эскадры, хотя его скорость была ограничена всего 10 узлами, и для генерального сражения в таком состоянии он был не пригоден.
Макаров дразнил японцев, демонстрируя максимально возможные силы своей эскадры, но в действительности каждый раз был вынужден маневрировать под прикрытием береговых батарей, не имея возможности навязать сражение с благоприятным исходом.
А с ремонтом дела совершенно не складывались.
На «Цесаревиче», несмотря на то, что с момента повреждения прошло уже полтора месяца, до сих пор не удавалось полностью удалить воду из рулевого отделения, чтобы приступить к ремонту. Почти месяц ушёл на подготовку к установке кессона, сборка которого началась 5 марта, а закреплён он был лишь 16 числа, и, таким образом, серьёзные работы ещё толком не начинались.
Для «Ретвизана» был необходим новый кессон взамен повреждённого японской бомбардировкой 27 февраля, но и старый толком не обеспечивал возможность полноценного исправления повреждений. К тому же, броненосец был в полуразобранном состоянии с демонтированными орудиями носовой башни и броневыми плитами. Новый кессон было возможно подвести не ранее апреля.
Вопиющее бессилие мастерских Порт-Артура, на которое указывали все без исключения командующие эскадрой, начиная с 1898 года, не позволяло и думать об исправлении повреждений в приемлемые сроки. Несмотря на то, что в порту к началу войны числилось 1473 рабочих, большую их часть составляли китайцы, обладавшие крайне низкой квалификацией. Наиболее опытными являлись рабочие и инженеры Невского завода, с 1901 года занимавшиеся сборкой миноносцев типа «Сокол» под руководством капитана 2 ранга В.Н. Китаева.
Первая небольшая группа рабочих прибыла в Порт-Артур тем же поездом, что и сам адмирал Макаров. Кардинально же изменило ситуацию прибытие 16 марта рабочей партии Балтийского завода в составе инженера Н.Н. Кутейникова (сына выдающегося кораблестроителя Н.Е. Кутейникова), механика, чертёжника, 2 конторщиков и 189 квалифицированных рабочих. Для немощных мастерских Порт-Артура и повреждённых «Ретвизана» с «Цесаревичем» это стало настоящим спасением. Уже на следующий день основные работы по кораблям были переданы рабочим Балтийского завода. Новым кессоном для «Ретвизана» занялся лично Кутейников.
Появилась надежда на скорый ввод в строй, а вместе с этим и уверенность в переходе к активным действиям. Для оказания помощи на укреплениях прибыли также и артиллерийские рабочие Обуховского завода под руководством полковника А.П. Меллера и минная крепостная рота военного ведомства, занявшиеся батареями сухопутного и морского фронта крепости. По своей инициативе Меллер также участвовал и в исправлении повреждений «Цесаревича».
Но пока, без своих лучших броненосцев и с калекой «Севастополем», эскадра 29 марта ещё раз вышла на манёвры, на этот раз без происшествий.
Второй ночной бой миноносцев и гибель адмирала Макарова.
Несмотря на то, что и вторая попытка заблокировать выход из гавани Порт-Артура окончилась провалом, Того с упорством, достойным лучшего применения, снова запросил у командования новые пароходы для превращения их в брандеры. Крайне дефицитный торговый тоннаж, от которого зависели все темпы японских операций на суше, уничтожался даже без усилий русских крейсеров.
Но на то время, пока выделялись суда, было принято решение максимально затруднить деятельность русской эскадры активными минными постановками. В качестве основного в первую очередь рассматривался район, в котором оба раза маневрировала русская эскадра, пользуясь прикрытием береговых батарей. По замыслу японского штаба, адмирал Макаров при очередном появлении Объединённого флота перед Порт-Артуром обязательно должен был вновь вывести эскадру на внешний рейд — и попасть на минную банку.
Командовать операцией было поручено командиру отряда заграждения Соединённого флота капитану 2-го ранга К.Ода. Для постановки заграждения ему выделялся минный заградитель «Кориу-Мару» и 12 миноносцев, прикрытие осуществляли 4 эсминца 2-го отряда. Первоначально операция была запланирована на 26 марта, но штормовая погода отложила её реализацию до ночи на 31 марта.
Нельзя сказать, что в Порт-Артуре бездействовали, ожидая, пока японцы расставят свои капканы. Меры по тралению рейда были приняты сразу после прибытия Макарова, 27 февраля, но первая японская мина была выловлена только во время выхода 14 марта, после чего Макаров приказал усилить траление фарватера. Ответственным за траление был назначен командир заградителя «Амур» капитан 2-го ранга Ф. Иванов. В его распоряжение выделялись минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак», паровые катера и шлюпки со всех кораблей эскадры. Отчёт о проделанной работе каждый вечер должен был предоставляться в штаб. Отныне производилось не только «профилактическое» траление, но и каждый выход эскадры теперь должен был сопровождаться тралящим караваном.
Тем временем, в конце месяца разведка донесла, что японцы готовят крупномасштабную высадку десанта непосредственно на Ляодунский полуостров, для чего сосредотачивают множество транспортов в корейских портах. Точкой сбора десантного флота должны были стать пресловутые острова Эллиот. Макаров решил вновь направить к островам разведку с приказом в случае обнаружения транспортов атаковать их торпедами. Памятуя о недавней гибели в неравном бою «Стерегущего», на этот раз в поиск были высланы сразу восемь эсминцев 1-го и 2-го отрядов. Сам Макаров в ожидании возвращения разведки остался ночевать на крейсере «Диана», дежурившем в ту ночь на рейде. Таким образом, как и перед бомбардировкой Порт-Артура 27 февраля, в ночь с 30-го на 31-е марта обе стороны запланировали активные действия.
Японский заградитель и эсминцы сопровождения подобрались к рейду в 22.30, укрываясь в пелене дождя. Сориентироваться и точно определить место постановки им, как ни странно, помогли русские прожектора, освещавшие рейд. Как тут не вспомнить историю мичмана графа Игнатьева, ещё на учениях 1901 года именно так проникшего в гавань Порт-Артура. Однако японцы всё же были обнаружены, несколько раз попав в лучи прожекторов. Японцев чётко видели с борта «Дианы», о чём донесли Макарову. Выйдя на палубу, Степан Осипович наблюдал силуэты лично, однако предположение о том, что это могут быть японские минные заградители, он отверг. С адмиралом, да и со всем русским флотом, сыграл злую шутку затеянный рейд к островам Эллиот. Зная, что во 2-м отряде эсминцев слишком много недавно назначенных, неопытных командиров, а 2 эсминца («Страшный» и «Статный») и вовсе только вступили в строй, Макаров опасался, что замеченные корабли могут оказаться заплутавшими своими, и приказал огня не открывать. Однако всё же добавил: «Прикажите точно записать румб и расстояние. На всякий случай, если не наши, надо будет завтра же, с утра, протралить это место. Не набросали бы какой дряни».
Однако, как и месяцем ранее, удача совершенно отвернулась от русских моряков, и всё худшее, что могло случиться, непременно произошло. Именно эсминец 2-го отряда «Страшный» стал причиной всех бед. Его командир, капитан 2-го ранга К.К. Юрасовский, совсем недавно прибыл в Порт-Артур и плохо знал театр военных действий. В ходе поисков у островов Эллиот, оказавшихся безрезультатными, он потерял свой отряд и начал беспорядочно блуждать в ночной мгле, пока около 4.00 не обнаружил силуэты каких-то кораблей. Решив, что он наконец нашёл потерянный отряд, Юрасовский пристроил свой миноносец в хвост кильватерной колонне, проигнорировав тот настораживающий факт, что неизвестные корабли не ответили на его опознавательный сигнал.
Кораблями оказались 4 эсминца 2-го японского отряда капитана И. Исиды из группы охранения минной постановки, шедшие к Порт-Артуру. С рассветом, уже находясь всего в 15 милях от базы, на эсминце осознали катастрофическую ошибку Юрасовского: в ответ на повторно поднятые сигналы противник открыл огонь. Командир был убит вторым же снарядом, а через 8 минут раздался сильнейший взрыв — японский снаряд вызвал детонацию изготовленной для стрельбы торпеды. Взрыв убил множество моряков, но что самое скверное, — повредил обе паровые машины. «Страшный» оказался обездвижен и, расстрелянный в упор, в 6.15 пошёл ко дну. Принявший после гибели Юрасовского командование эсминцем лейтенант Е.А. Малеев до последнего продолжал вести огонь из единственного остававшегося орудия — картечницы, снятой перед отходом с японского брандера.
Вновь наш эсминец погиб вблизи от собственной базы, и вновь помощь запоздала. Хотя, не будь столь удачного попадания в торпеду, вполне возможно, что «Страшный» дотянул бы до своих, так как всего через 15 минут после гибели к месту боя уже подошёл крейсер «Баян», подняв из воды пятерых чудом выживших матросов. Делал он это уже под огнём приближавшихся к месту боя броненосных крейсеров «Асама», «Токива» и бронепалубных «Читосе», «Такасаго» и «Касаги». По замыслу Того, этот отряд играл роль приманки — достаточно сильной, чтобы быть не по зубам русским крейсерам, но достаточно слабой, чтобы Макаров решился попытаться с ними разделаться. При этой попытке японские крейсера и должны были заманить русских на минную банку.
Но всё, как это обычно и бывает на войне, пошло не по плану. На поддержку «Баяну» Макаров отправил остальные крейсера, а сам немедленно перебрался на флагманский «Петропавловск» и, не дожидаясь готовности остальных броненосцев, приказал выйти в море. За флагманом последовала только «Полтава». Русский отряд благополучно миновал японское заграждение и начал преследование крейсерского отряда японцев. Однако вскоре за крейсерами показались и главные силы японского флота в составе шести броненосцев и ещё двух броненосных крейсеров. Макаров был вынужден спешно вернуться на рейд, где к нему присоединились вышедшие, наконец, из гавани «Пересвет» и «Победа». Не соблюдая порядок, русская эскадра выстроилась в кильватерную колонну: во главе шёл «Петропавловск», за ним «Полтава», «Аскольд», «Баян», «Пересвет», «Победа», «Диана», «Новик». Последним на рейд вытягивался «Севастополь». Макаров решил принять бой и взял курс на сближение с противником. Но на этот раз — прямо на японские мины.
В 9 часов 43 минуты раздался оглушительный взрыв — «Петропавловск» наскочил на одну из выставленных ночью мин. Взрыв произошёл по правому борту у носовой башни главного калибра. Скорее всего, сдетонировал погреб для шаровых мин заграждения, которые в начале века таскали в своих трюмах даже линейные корабли для постановки с минных плотиков с целью «охраны места стоянки». От этого взрыва сдетонировали и погреба боезапаса. Корабль, чуть ли не переломленный пополам, стал стремительно уходить под воду. Вскоре последовал взрыв котлов, и через 2 минуты «Петропавловск» исчез под водой, унеся с собой жизни Степана Осиповича Макарова, его начальника штаба контр-адмирала М.П. Моласа, великого русского художника-баталиста В.В. Верещагина и ещё 27 офицеров и 652 нижних чина. Спасти удалось лишь 7 офицеров и 56 нижних чинов. В их числе оказались великий князь Кирилл и командир корабля капитан 1-го ранга Н.М. Яковлев.
Наблюдавшие гибель «Петропавловска» с борта следовавшей за ним «Полтавы» так вспоминали произошедшее:
«Под правой скулой «Петропавловска» взорвалась мина, он сразу накренился и стал уходить носом в воду, над местом взрыва выкинуло громадное пламя и целую кучу дыма. После этого взрыва было слышно еще несколько, то взрывались котлы и зарядные отделения мин. Палуба мгновенно была объята пламенем. Трубы и мачты сразу куда-то исчезли, корма выскочила из воды, винт левой машины заработал в воздухе, люди падали кучами, многие падали в винт, и их размалывало на наших глазах. «Петропавловск» погружался быстро — через 2 минуты после взрыва его уже совершенно не было видно».
Вступивший в командование младший флагман контр-адмирал П.П. Ухтомский принял решение вернуть эскадру на внутренний рейд. При перестроении, когда «Победа» вставала в кильватер новому флагману, в 10.30 раздался новый взрыв — на этот раз на мину наскочила уже «Победа». Через обширную пробоину в районе носовых угольных ям правого борта хлынула вода, крен быстро достиг 6 градусов, но детонации боезапаса, погубившей «Петропавловск», удалось избежать. Приняв 550 тонн воды, броненосец вместе с остальными кораблями благополучно втянулся на рейд.
Вместо послесловия
Вице-адмирал Степан Осипович Макаров за неполные 35 дней своего пребывания в Порт-Артуре смог провести титаническую работу по повышению боеспособности эскадры. Под его командованием русские корабли неуклонно наращивали активность, угрожая сорвать планы японского командования по высадке армии на Квантунский полуостров, заставляя опасаться даже за безопасность судоходства в корейских водах, от которого зависела судьба сухопутных войск, наступавших в Корее. Остаётся один вопрос: как же произошла эта нелепая трагедия? Ведь в ночь перед своей гибелью Макаров лично наблюдал японцев и выслушивал предположения о том, не являются ли их манёвры постановкой мин?
Есть две версии.
Версия первая заключалась в самом Макарове. Как известно, недостатки человека есть неизбежное продолжение его достоинств. Будучи натурой деятельной, стремившейся всегда быть на переднем крае, адмирал изначально подвергал себя большому риску — и когда выходил в море на «Новике», и когда дежурил на канонерке «Бобр», или ночевал на «Диане». Японцы могли не сомневаться, что в случае боя Макаров непременно будет в самом пекле. И действительно, кинувшись спасать гибнущий «Страшный», он без оглядки вышел в море на «Петропавпловске», проигнорировав свои же собственные указания об обязательном сопровождении каждого выхода эскадры тралящим караваном. Несмотря на то, что его сопровождали специально выделенные для того минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак», приказ вести тралы тем злосчастным утром они так и не получили. Макаров, человек, несмотря на всю свою кипучую энергию, уже весьма пожилой (на тот момент ему было 56 лет), мог банально устать. Он провёл две бессонные ночи на рейде и теперь, наблюдая, как вновь у него на глазах погибает эсминец, в пылу боя просто забыл об угрозе.
С другой стороны, вполне возможно, что его указание протралить указанный район не было воспринято как приказ и просто проигнорировано. А Макаров, уверенный, что приказание было выполнено, не принимал возможную угрозу во внимание. Всё-таки, несмотря на буйный и неспокойный нрав, именно Степан Осипович был основоположником минного дела в России, добившись первых громких успехов, и он как никто другой осознавал опасность минных постановок. До этого момента, как можно убедиться, все решения Макарова были тщательно продуманными, логичными и последовательными, так что ссылка на «беспокойный» характер вряд ли может быть воспринята всерьёз. В таком случае вина за его гибель лежит на штаб-офицерах и командире крейсера «Диана», которые не выполнили приказ.
В конце концов, на войне велика и роль случайности. В тот трагический для всего русского флота (да и Российской империи) день случайности сплелись в целый клубок: гибель в феврале эсминца «Стерегущий» явно оставила свой след, и теперь, видя повторение истории, Макаров стремился исправить ошибку. А ведь не заблудись «Страшный», не примкни он к японскому отряду, вряд ли бы Макаров вышел в море в такой спешке, не приказав предварительно протралить фарватер. С таким же успехом он мог, как и ранее, выйти в море, скажем, на «Баяне» и миновать, таким образом, японское заграждение. Наконец, сам подрыв на мине пришёлся на самое уязвимое место, что не оставило «Петропавлоску» никаких шансов.
Как бы то ни было, а эскадра в тот день лишилась всего. Макаров был душой эскадры, в него верили как в способного изменить ход войны, и он в меру возможностей справлялся с такой ролью. Заменить Степана Осиповича мог разве что вице-адмирал Скрыдлов, но попасть в Порт-Артур до его блокады он уже не успеет. Вместе с Макаровым погиб весь его штаб, и командование временно принял на себя лично наместник Алексеев. Русский флот ожидали тёмные времена.
____________
Источники:
1) Л. Еремеев — “Адмирал Макаров”
2) В.Ю. Грибовский – “Российский флот Тихого Океана, 1898-1905. История создания и гибели”
3) А. Царьков – “Русско-японская война 1904-1905. Боевые действия на море”
4) С.А. Бaлaкин – “Moрские сражeния Русскo-японскoй вoйны 1904-1905″
5) Р.М .Мельников – Эскадренный броненосец “Цесаревич”
6) С.А.Балакин – Броненосец «Ретвизан»
7) В.Я.Крестьянинов, С. В. Молодцов – Броненосцы типа “Пересвет”
8) С. Сулига, С. Балакин – Броненосцы типа «Полтава»
9) С.А. Балакин – “Микаса” и другие. Японские броненосцы 1897—1905″
10) В. Я.Крестьянинов, С. В. Молодцов – Крейсер “Аскольд”
11) С.Е.Виноградов, А.Д.Федечкин — Броненосный крейсер “Баян”
12) P.M. Мельников – Броненосный крейсер “Баян”
13) В. Я.Крестьянинов, С. В. Молодцов – Броненосные крейсера типа “Баян”
14) А.Ю. Емелин – Крейсер II ранга “Новик”
15) А.М. Петров, Д.А. Асеев, А.П. Николев – Оружие российского флота
16) В.Я. Крестьянинов – Морская минная война у Порт-Артура.
17) 8) А.В.Скворцов – Крейсеры “Диана”,”Паллада” и “Аврора”
18) Н.Н. Афонин – “Невки” (эскадренные миноносцы типа “Буйный” и его модификации)
19) Н.Н.Афонин, С.А.Балакин – «Внимательный» и другие (порт-артурские миноносцы зарубежной постройки)
20) Н.Н. Афонин — Эскадренные миноносцы типа «Касатка» и «Инженер-механик Зверев» (1898-1925)
21) Н.Н.Афонин, С.А.Балакин – Миноносцы типа “Сокол”
22) П.В. Лихачев — Эскадренные миноносцы типа «Форель» 1898-1925 гг.