Предыдущая часть здесь.
Рядом с первой женщиной возникла вторая, постарше, в белом халате.
— Кира Сергеевна, что будем делать? - спросила та, что со шваброй.
— Что с ней сделаешь, выгонять бесполезно, только выкинешь, она снова зайдет, не запрешь же дверь. Увезешь эту подальше от аптеки, другая придет. Зима, кошки ищут, где согреться… а тут еще и покормят.
— Да она, никак, беременная? Этого еще не хватало! - ахнула первая.
— Да ладно, пусть греется. Жалко же животинку, тоже ведь, дама и будущая мама, — сказала третья женщина, пухленькая, рыженькая, с озорным взглядом.
— Ну пусть пока остается. Перед закрытием аптеки только не забудьте выставить кошку на улицу, а то устроит она нам с охраной веселую ночку. И следите, чтобы за витрину не забежала, - решила Кира Сергеевна.
Так и повелось. Маруся быстро усвоила правила проживания: вглубь аптеки, за витрины, лезть нельзя; по своим делам надо выбегать на улицу, даже в мороз, иначе можно получить шваброй; когда народу в аптеке много, лучше сидеть под банкеткой, в уголке, а когда мало, можно растянуться на мягком диване у батареи, или улечься на подоконнике, за цветком. От тетки со шваброй лучше вообще держаться подальше, лишний раз на глаза не попадаться. Маруся научилась безошибочно определять, о чьи ноги можно потереться, выпрашивая еду, кому можно позволить погладить шерстку, а от кого лучше спрятаться. Ночевать приходилось в подвале соседнего дома, поздно вечером из аптеки ее выставляли, а рано утром кошка уже сидела на крыльце, поджидая своих новых Хозяек.
Целыми днями Маруся наблюдала за ними, приглядываясь к их повадкам.Больше всех ей нравилась Рыженькая. На первый взгляд она казалась вечно чем-нибудь недовольной, тихо, как бы сама с собой, ворчала по любому поводу, но у нее было самое доброе сердце. Почти каждый день она украдкой угощала Марусю чем-нибудь вкусненьким, а по вечерам, если в аптеке не было посетителей, разговаривала с ней ласково, как Хозяйка, чесала за ушком. Она даже дала кошке новое имя, назвав ее Мусей. Закрывая аптеку, Рыженькая осторожно брала Марусю под мышки и выносила на улицу: «Отправляйся в свое убежище. До завтра».
Вторая Хозяйка походила на черную кошку с белой манишкой, которую Маруся видела на соседском балконе еще в той, прежней жизни. Высокая, черноволосая, гибкая, она двигалась неторопливо, с кошачьей грацией. И держалась независимо-доброжелательно. Взгляд ее черных глаз оставался печальным, даже когда она улыбалась. Черненькая тоже часто подкармливала Марусю тем, что оставалось от обеда, но за ушком не чесала и на руки не брала.
Третья Хозяйка была шустрой, юркой хохотушкой. Худенькая, невысокая, с короткими светлыми кудряшками, она быстрее всех сновала по аптеке и ее смешки слышались то из одного, то из другого конца зала. Несмотря на веселый нрав, добродушием она не отличалась. Марусю Светловолосая словно не замечала, никогда ее не подкармливала, и уж тем более, не гладила. Когда была ее очередь закрывать аптеку, она брезгливо подгоняла кошку к выходу носком сапожка.
Еще среди Хозяек была Кира Сергеевна, так все ее называли. Она была похожа на соседского пуделя, такая же деловитая и озабоченная, вечно спешащая. Утром она торопливо проходила через зал и исчезала где-то в глубине аптеки, вечером так же спешила к выходу, на ходу отдавая последние распоряжения. Марусю она почти не замечала, да и кошка старалась лишний раз ей на глаза не попадаться, поняв, что та здесь главная, — как бы не выгнала!
Женщину со шваброй звали Людой. Маруся поначалу ее боялась, но быстро поняла, что грозная она только с виду. Люда сердито ругала кошку, выгребая из-под диванчика клочки бумаги с остатками угощений и полиэтиленовые крышки с недопитым молоком, но сама потихоньку подсовывала ей то банку с остатками рыбных консервов, то кусочек сосиски. И шваброй Марусе от нее досталось лишь однажды, когда кошка набедокурила в тамбуре, не захотев выходить на мороз. Но Маруся и сама понимала, что виновата, поэтому не обиделась.
От сытой жизни кошка округлилась, старательно вылизанная шерстка вновь заблестела, хвост распушился, и она все чаще слышала восхищенное: «Посмотри, какая киса!» в свой адрес. Однако, вскоре случилось событие, нарушившее спокойное течение дней.
Как-то к вечеру Маруся почувствовала себя плохо. Непонятная боль опоясала ее тело. Не в силах больше терпеть, кошка начала мяукать. Первой заметила неладное Люда.
— Батюшки, да ты никак рожаешь?! Что же делать с тобой, бедолага? Ведь скоро аптеку закрывать надо.
Продолжение следует...