— Потопали, — подбодрил он и направился к выходу. — Сегодня солнечно, так что у тебя есть шанс обзавестись новыми веснушками.
— Почему все считают, что их нам наставляет солнце? — вопрос догнал Клима на выходе.
Он усмехнулся: лёгкость между ними вернулась вместе с необычными вопросами, которые мастерски умела задавать только Аврора.
— А разве нет? — он придержал дверь.
Рора юркнула мимо него, но Клим успел заметить, как она закатила глаза.
— Сначала выйдем на солнце, и я тебе покажу, — ответила она через плечо и вызвала лифт.
Вместе с ними спускалась медсестра, встав рядом с Авророй. Она чересчур рьяно убеждала кого-то по телефону, что уже бежит со всех ног, аж волосы назад, а сама устало привалилась к стенке лифта, безучастно глядя прямо перед собой. Рора вытянула указательный палец и медленно провела им по поцарапанной поверхности противоположной панели, создавая контур большого сердца. Женщина замолчала, сосредоточившись на руке девушки. Аврора поднесла кончик пальца к губам и подула поверх него в сторону медсестры:
— Это вам.
Покрасневшие от недосыпа глаза прояснились. Всё лицо женщины будто помолодело, озарённое недоуменной улыбкой.
— Спасибо, красавица! — Она прижала руки к груди, но вдруг приложила подушечки пальцев ко рту и послала Авроре воздушный поцелуй: — А это тебе. — Взглянула на ошарашенного Клима и подмигнула ему: — Береги её.
— Как у тебя это получается? — спросил Клим, когда они, молча миновав фойе, вышли на широкое крыльцо.
Аврора замерла на пару секунд на верхней ступени, зажмурившись и подставляя лицо солнечному свету.
— Получается что?
— Пробираться к людям в душу. Сейчас только немой не вещает о личных границах, которые попробуй пересечь — и тебя сразу под расстрел. Упадёшь на улице, так прохожие морду тяпкой и на противоположную сторону рвут когти, — Клим засунул руки в карманы, глядя куда-то вдаль. — А не то ещё засудят за непрошенную помощь или, не дай боже, проклянут на всю жизнь за прикосновение. С медсестрой этой в лифте — большинство бы сделали вид, якобы не заметили, что человек измотан до чёртиков. А, может, и правда не заметили бы. Равнодушие же безопаснее. А ты… как то доброе слово, что и кошке приятно… Вроде и не вмешалась напрямую, но однозначно не проигнорила. Ощущение, как будто бы по голове человека вовремя погладила. И он без всяких еб…бубучих мыслей о нарушении и вторжении в своё пространство сразу грёбаный шлагбаум, да и забрало поднял.
Аврора приложила здоровую ладонь козырьком ко лбу и посмотрела на Клима.
— Я не знаю, как так получается. Знаю лишь, что в тот момент хочу сделать что-то хорошее. А вообще, если бы люди чаще улыбались друг другу, то многие личные границы стали бы бескрайними горизонтами, а не крепостными оборонительными стенами с постоянными башенными надстройками.
Клим повернулся, собираясь напомнить об обещанном ответе о солнце и веснушках. Встретил широкую улыбку, от которой забавно сморщилась пипка носа Роры и прищурились синие глаза, и непроизвольно сам улыбнулся. Казалось невозможным, но Аврора разулыбалась ещё шире, словно подтверждая только что сказанное.
— Видишь, как просто.
Он невнятно хмыкнул, только губы продолжали растягиваться в стороны.
— Ты сама кому угодно веснушек наставишь, — мотнул головой и сбежал вниз по ступеням.
Аврора поспешила за ним.
— Про веснушки, — девушка поравнялась с Климом. — Я в курсе про воздействие солнца на кожу и прочую физику с химией и биологией. Но всё равно думаю, что они не следы солнца, хотя мне нравится, как звучит «поцелованный» им. Веснушки — магнитики для солнечных лучей. Притягивают, заряжаются, насыщаются и становятся маленькими маяками, которые хранят свет и дарят его внутрь или вовне, в зависимости от того, как нужнее по ситуации.
— Опровергаешь научные доказательства? — подначил Клим. — Рядом с тобой они нервно курят в сторонке, а ты легко переплюнешь любую фантастику.
— Кому-то достаточно объяснить всё по законам и втиснуть в формулы. Я с ними не спорю. Но у меня есть свои наблюдения, которым тоже нет причин не верить, — она спокойно парировала его скепсис. — Полагаю, ты замечал, что веснушки бывают бледными и яркими, редкими и частыми, мелкими и довольно крупными.
— Как магниты и маяки, — закончил сравнение Клим.
— Точно. — Аврора наклонилась, подобрала клочок бумажки и выбросила его в урну у ближайшей скамейки. — Если веснушки тускнеют, значит, человек гаснет изнутри. Они включаются для него самого, чтобы он совсем не заблудился в собственной темноте. Если же они ярко горят, то светят кому-то другому, — Аврора свернула с центральной дорожки и присела возле каменного вазона.
— То есть, по-твоему, все конопатые служат своего рода факелами? — Клим остановился и поймал себя на том, что уставился под ноги. Сколько раз он обзывал тех, кто свинячит на улице или выкидывает мусор в окно автомобиля, но сам ни разу ничего не поднял, за исключением пустой стеклянной бутылки из-под пива, которая однажды закатилась под колесо его машины.
Рора посмотрела на Клима снизу вверх.
— Можно и так сказать, ведь не зря их сразу выделяют даже в толпе. — Она понюхала густо насаженные цветы, бережно провела пальцем по кромке нежных лепестков. — Так похожи на рупор старого граммофона, который создан искусным мастером с большой любовью.
— Что? Веснушки? — Клим оторвался от разглядывания асфальта.
— Нет, — засмеялась Рора и бережно заключила в ладонь один из цветков. — Прости, я без перехода перескочила на петунии.
Они дважды обошли больничный сквер. Аврора пошепталась с мать-и-мачехой, посравнивала опавшие сосновые шишки, погладила ровно подстриженные кусты. Клим ничуть не удивился, когда к ней на виднеющийся край гипса приземлилась божья коровка.
— Бабушка…
— Бабушка…
Они произнесли враз и так же враз оба замолчали, уступая договорить другому.
— Уверен, наши бабушки солидарны во мнении о благой вести, — Клим указал подбородком на притихшую букашку.
Аврора согласно покивала.
— И о том, что божья коровка прилетает на удачу. — Она вдруг протянула ему руку. — Замкнём цепочку, чтобы разделить везение пополам.
— Принимаю максимум треть, — Клим аккуратно пожал длинные пальцы, — и то незаслуженно.
— Почему незаслуженно? — искренне возмутилась Аврора, неожиданно крепко, как баба Аля, сдавливая его ладонь. — Если бы не ты, я бы так и сидела в палате да курсировала между процедурным, столовой и туалетом. Никак не могу понять, отчего втемяшилось в голову, что не могу выйти сюда. Ведь лежать в больнице не значит быть в ней запертой, как в тюрьме. Получается, я сама себя закрыла на замок… и это самый настоящий кошмарный кошмар. Мама бы ужасно испугалась, если бы об этом узнала… — Она словно почувствовала исходящий от Клима скепсис, который он не скрывал при упоминании её матери, осеклась и строго на него посмотрела.
Он поднял руки в примирительном жесте.
— Я помню наш уговор про твою мать.
Рора опустила взгляд на божью коровку. Подставила ей ноготь указательного пальца. Та быстро забралась на него, и лёгким взмахом женской кисти была запущена в полёт.
Книгу можно найти тут: https://litmarket.ru/books/cvet-my