В этом году исполняется 100 лет со дня рождения писателя, книги которого читатели безмерно любят, во все времена не обращая внимания на порицания критиков и цензуру.
Человек уходит в прошлое незаметно. Со временем все меньше остается людей, которые жили с ним рядом, помнят его голос. Потом живые детали стираются, и человек становится частью истории. Именно это сейчас происходит с Виктором Петровичем Астафьевым, которого не стало два десятка лет назад.
С тех пор успело вырасти целое поколение людей, знающих о писателе лишь по школьным учебникам и книгам на полке. А между тем еще сохранился ближний круг Астафьева. Его друзья и его родные.
Все тяжести ХХ века пришлось пережить Виктору Астафьеву.
Две его старшие сестры умерли во младенчестве. Через несколько лет после рождения сына отец, Пётр Астафьев, был осужден за вредительство. Мать, Лидия Ильинична, утонула, когда Виктору было семь лет. Позже, когда отец попал в больницу, а его новая семья отвернулась от мальчика, тот оказался на улице, потом был направлен в детский дом.
В 1941 году Виктору Астафьеву исполнилось 17 лет, он пошел работать на завод коновозчиком, затем поступил в железнодорожную школу.
А в первых боях он участвовал уже в конце 1942 года. На войне Астафьев сменил несколько специальностей: служил разведчиком, водителем и связистом.
За первые послевоенные годы Астафьев сменил несколько профессий: дежурный по вокзалу, слесарь, рабочий литейного цеха, кладовщик, подсобный рабочий.
Жизнь скрашивали встречи литературного кружка при местной газете. В 1951 году рассказ «Гражданский человек» напечатали в городской газете «Чусовской рабочий», там следующие несколько лет Астафьев и работал журналистом.
В 1953 году в Перми напечатали первую книгу Астафьева – «До будущей весны».
В 1958 году Астафьев стал членом Союза писателей СССР. Тогда же вышел его роман «Тают снега». Рассказы писателя начали публиковать в Москве, в том числе в крупных журналах – «Новый мир» и «Молодая гвардия».
Вскоре Астафьев отправился в Москву и поступил на Высшие литературные курсы Литературного института им. А.М. Горького.
Жена
Его верная подруга, секретарь, которая по нескольку раз перепечатывала рукописи и помогала в переписке с многочисленными корреспондентами, с издательствами, редакциями, его первый читатель и критик, а после смерти писателя – хранитель его литературного наследия…
Молодой солдат Виктор Астафьев, комиссованный после ранения, и Мария Корякина познакомились на почтово-сортировочном пункте 1-го Украинского фронта, где она работала. Мария – девушка из многодетной уральской семьи, сразу после начала войны записалась на курсы медсестер.
В октябре 1945 года в загсе села Станиславчик под Винницей они получили документ о заключении брака.
Одну только повесть «Пастух и пастушка» в разных вариантах Мария напечатала 11 раз. Виктор Петрович очень ценил ее труд. «Маня! Эту новую книгу дарю тебе, как всегда, с любовью и благодарностью, ведь тут столько твоего труда…».
Такую и подобную ей надписи делал он на только что вышедших томиках… А ведь на ней были еще и хозяйственные заботы, уход за детьми, а потом внуками. Как она сама решилась взяться за очень нелегкий – уж ей-то это было точно известно – писательский труд?
Первый рассказ Марии Корякиной был опубликован в 1965 году в пермской газете «Звезда».
Одна из ее самых известных книг – «Знаки жизни», о совместном непростом пути, о том, сколько усилий ей пришлось приложить, сколько вытерпеть, чтобы сложилась их семейная жизнь. Несмотря на смерть их первой дочери, голод, очень тяжелые бытовые условия...
В интервью, которое вышло около 20 лет назад, Мария Семеновна сама дает оценку своему творчеству: «Раз ушел с молодыми авторами на охоту. А они ж не с пустыми руками наведывались – с рукописями своими. Ну, одну и полистала. Думаю: так-то и я могу. И тихонько стала набрасывать. Вот и появились «Ночное дежурство», «Пешком с войны», все шестнадцать моих книжек. И потом мы ж об одних и тех же событиях писали, но каждый со своей стороны».
Наставники
Игнатий Рождественский, преподаватель русского языка и литературы в детском доме, стал другом на долгие годы. Другим наставником Астафьева был директор детского дома Василий Соколов.
Десятки лет спустя, когда Астафьев уже станет известным писателем, на одной из встреч он расскажет о непростой судьбе самого педагога, который, конечно, оказался в Игарке не по своей воле: «Василий Иванович был штабс-капитаном в белогвардейской армии, служил у Колчака. В Иркутске (он был одарен необыкновенно музыкально, был древнего дворянского рода и кончил Царскосельский лицей, прекрасно знал литературу, музыку) он стал хормейстером театра. Но был недолго. В ходе очередной проверки его взяли. Его – в Игарку. Работал грузчиком в порту, упал в голодном обмороке; его и направили к нам кладовщиком. И тогда мы узнали, что есть, оказывается, другая культура, чем та, которую пишут на плакатах. Оказывается, есть музыка хорошая, есть драматург Островский. Кроме школьной программы есть Фет, Тютчев, Есенин…».
И Рождественский, и Соколов заметили, что мальчику легко даются литература и русский язык, и советовали ему подумать о писательской карьере.
Музыка
Музыку Астафьев называет «молитвою пробуждения человеческой души, воскресения того, что заложено в человеке природой и Богом – для сотворения красоты и добра».
Его удивительной способности чувствовать ее поражались даже профессионалы. Московский дирижер Евгений Колобов, с которым у писателя сложились дружеские отношения, с изумлением скажет: «Он же никогда и нигде этому не учился, но ни один профессионал-музыковед так не писал о музыке, как Астафьев».
Каждый, кто был в музее в Овсянке, обращал внимание на высокую стопку пластинок… «Больше других музыкальных произведений люблю Первую симфонию Калинникова, концерт для фортепьяно с оркестром Грига, «Реквием» Верди, увертюру к опере Вагнера «Тангейзер» и вообще всю оперную музыку люблю, любовь к которой привил мне воспитатель детдома Соколов», – напишет Виктор Петрович в одном из писем.
Музыку сочиняли и по книгам писателя. Например, знаменитым «затесям» посвятил свою симфоническую поэму композитор Валерий Бешевли. Запоем читал книги Астафьева, и однажды его осенило: надо создать уникальную форму – музыкальные «Затеси»!
Послушайте отрывок песни по ссылке
«Царь-рыба»
Самая знаменитая книга Астафьева – «Царь-рыба».
Напечатать ее целиком удалось не сразу: Главное управление по охране государственных тайн в печати изъяло из рукописи две главы – «Норильцы» и «Дамка». Цензоры посчитали повесть «дерзкой, чуть ли не антисоветской продукцией».
В урезанном виде «Царь-рыба» была опубликована и завоевала любовь читателей. Два года спустя, в 1978-м, повесть вышла отдельным изданием. Вскоре она удостоилась Государственной премии СССР и была переведена на множество иностранных языков, но без цензурных изъятий вышла только в 1990-е годы.
В одном из живописнейших мест края, на смотровой площадке перед Дивногорском, установлена скульптурная композиция в виде енисейского осетра в сетях. Кожу, голову, плавники, хвост ковали по отдельности, а затем соединили вместе.
Появилась она ровно 20 лет назад, в 2004 году, к 80-летию писателя. Автор композиции – Евгений Пащенко.
За это время место стало знаковым для многих – сюда приезжают семьи вместе с детьми, останавливаются молодожены, чтобы сделать памятные фотографии, любуются видами на Енисей и родной поселок Астафьева многочисленные туристы.
Как появились Астафьевы в Сибири, почему писатель в 1980 году вернулся в родной Красноярский край, читайте в материалах проекта «100 фактов об Астафьеве» газеты «Наш Красноярский край»: gnkk.ru
В Красноярске хорошо известна Полина Астафьева, для которой Виктор Петрович не какой‑то литературный классик конца ХХ века, а просто дед. Детская память устроена по‑особенному. Она может оставить без внимания визит в Овсянку президента страны или другое важное событие, но при этом сохранит множество мелких деталей из повседневности. А потом, спустя годы вдруг окажется, что из этих простых и неважных мелочей и складывалось то главное, что мы называем жизнью…
Читайте интервью с внучкой писателя, Полиной Астафьевой, в журнале №17 «Неизвестная Сибирь»
