Воспоминания русского публициста Марка Вениаминовича Вишняка (1883–1976), занимавшего ключевые позиции в редакции наиболее авторитетного общественно-политического и литературного журнала русского зарубежья «Современные записки», дают живую хронику этого журнала. Предлагаем вашему вниманию отрывок из его воспоминаний о начале Гражданской войны в России на стороне антибольшевистских сил.
Предистория. – Последствия разгона Учредительного Собрания и заключения сепаратного мира. – Усиление антибольшевистского лагеря. – Рост патриотизма и ответственности у эсэров. – В поисках территории для возобновления работы Учредительного Собрания.
Все мы были избраны во Всероссийское Учредительное Собрание: Авксентьев от пензенского избирательного округа, Бунаков-Фондаминский от черноморского флота, Вишняк – от ярославского округа, Гуковский от новгородского, Руднев от алтайского. Отсюда и судьба наша до того, как мы очутились в Париже и приступили к изданию «Современных Записок», была схожей, но, конечно, не одинаковой. Каждому пришлось пройти через испытания, но у одних – у Авксентьева и Гуковского – они были более драматичны, чем у других.
После циничного разгона Учредительного Собрания Ленину было не к чему больше скрывать то, что он раньше всячески оспаривал и маскировал. На протяжении всего периода февральской революции Ленин пугал гражданской войной, обвиняя противников в том, что они ее готовят. Теперь он распоясался, сбросил маску и стал похваляться своей предусмотрительностью. «Гражданская война стала фактом. То, что нами предсказывалось, в начале революции и даже в начале войны, и к чему тогда в значительной части социалистических кругов относились с недоверием или даже с насмешкой, именно превращение империалистической войны в войну гражданскую, 25 октября 1917 г. стало фактом», – докладывал Ленин 7-ому съезду своей партии.
Вопреки ожиданиям, кровь членов Учредительного Собрания не пролилась в Таврическом дворце в ночь на 6-ое января 18 г. Она пролилась на сутки позже в Мариинской больнице. Полупьяные и разнузданные матросы и красногвардейцы Басов, Оскар Крейс, Матвеев, Куликов, Асмус, Розин, Артамонов и др. ворвались в палаты №№ 24 и 27, занятые А. И. Шингаревым и Ф. Ф. Кокошкиным и зверски расправились с «министрами-капиталистами», находившимися под стражей, больными и безвредными даже с точки зрения своих врагов.
Разгон Учредительного Собрания имел свою положительную сторону: он закрепил «расстановку» общественных сил и тем самым прояснил общую политическую обстановку.
И прекраснодушествовавшие уже не могли больше отрицать, что гражданская война налицо и начали ее, а потом стали прославлять, большевики. Николай Бухарин, официальный оратор правящей клики в Учредительном Собрании, открыто заявил, что вопрос о власти большевиков, которую они предпочитали называть властью революционного пролетариата, «есть коренной вопрос текущей действительности, который будет решен гражданской войной».
Так это и было понято. Так оно и случилось. Все, без энтузиазма, но с сознанием необходимости, приняли навязанную им гражданскую войну. Узурпация власти и насилие над народной волей были неоспоримы. И сопротивление им не нуждалось в дальнейшем морально-политическом оправдании. Оно превращалось в самоочевидный для всякого демократа гражданский долг.
Разгон Учредительного Собрания имел и другую положительную сторону: он послужил частично к сплочению эсэровских рядов. Отпали разногласия относительно того, чем был Октябрь, – авантюрой или началом гражданской войны.
Большевики, спекулировавшие на преданности воле народа и настаивавшие на·, немедленном созыве Учредительного Собрания, показали себя на деле. И эсэры – все эсэры, кроме, так: называемых, левых, – стали одинаково расценивать большевизм, как контрреволюцию, которая отвергла то, что лежало в основании февральской революции, и на место народной воли поставила свою, партийную, объективно враждебную стране и народу.
Работу против большевиков приходилось вести с крайней осторожностью. Они были настороже, хотя еще и не рисковали идти напролом и воздерживались от массовых арестов. Публичные выступления пресекались. Выступавших иногда арестовывали, но вскоре освобождали. Активно настроенных в пользу Учредительного Собрания воинских частей не было. Приходилось кропотливо отбирать отдельных военнослужащих, убежденных и готовых идти на риск и жертвы, и сколачивать из них группы. Работа наталкивалась на провокацию и отравленную атмосферу разнузданного гарнизона, в котором угнездились шкурники и дезертиры. Повсюду можно было наткнуться на большевиков и их сподручных.
Петроград принес большевикам победу в октябре. Петроград и позднее продолжал быть средоточием сил и контроля победителей. Петроград меньше всего был пригоден служить местом накопления и развертывания антибольшевистских сил. Потому междуфракционный Совет, образовавшийся из представителей различных фракций Учредительного Собрания без колебаний отверг отдававшее авантюрой предложение открыть заседание Собрания в Петрограде на Семяниковском заводе «под охраной рабочих». Посланы были эмиссары-разведчики на Украину, в Киев и Екатеринослав, в Сибирь и на Кавказ для выяснения тамошней обстановки, – нельзя ли там возобновить заседания Учредительного Собрания для продолжения борьбы против узурпаторов.
Большие надежды возлагались на Украину в предположении, что украинская демократия приютит у себя Всероссийское Учредительное Собрание для совместной борьбы против Кремля. Оказалось, что украинское правительство успело радикально изменить свою внешнеполитическую ориентацию и стало связывать свою судьбу уже не с Россией и ее демократией, а с Германией Вильгельма II. Делегация украинской Рады отправилась вместе с большевиками в Брест-Литовск для заключения сепаратного мира с немцами.
Донского атамана Каледина, может быть, и можно было бы склонить к тому, чтобы он допустил открытие заседаний Учредительного Собрания на территории Дона. Но это было слишком рискованно: царские генералы не скрывали своего отношения к тем, кто возглавляли Учредительное Собрание. Подоспевший к этому времени сепаратный мир в Брест-Литовске облегчил пропаганду против большевистской власти и увеличил число ее противников. И в эсэровских широких кругах патриотический мотив стал звучать отчетливее и тверже. Стала доминировать идея общенационального служения и ответственности за судьбы государства. Обозначился и более реалистический подход к разрешению политических задач. Временное Правительство держалось исключительно на моральном доверии и вынуждено было им одним довольствоваться. Советская власть опиралась главным образом на физическую силу и насилие. Подлинная власть представлялась как сочетание морального авторитета с принудительным подчинением воле большинства.
Читайте книгу целиком, чтобы узнать больше интересных фактов о судьбах русской эмиграции